Перстень русского дракона - Виктория Лисовская Страница 42

— И вы решили? Вы убили Григория Безуглова? — спросил исправник.

Жан обреченно кивнул.

— А где тело? Почему только руку нашли в озере?

— Это тоже Луиза придумала, она придумала, как всех запутать, как древней легендой о Змее воспользоваться. Все подумают, что Гришку чудовище съело. Я руку топором отрубил, а тело мы в старом овраге за деревней закопали, — тихим голосом вещал Жан.

Все смотрели на художника с неподдельным ужасом.

Паузу нарушила Матильда Львовна:

— А чья же рука потом в озере была? Ты и Луизу укокошил? Негодяй!

— Нет, Матильда Львовна, как раз к смерти Луизы Жан Мануа отношения не имеет! — твердо заявила Глафира. — Это не ее рука была найдена в озере!

— Как не ее? А чья? А кольцо? — заголосили все в один голос.

— Руку на озере обнаружила я, когда мы гуляли с Петром Лукичом и госпожой Метинской. Так вот, я заметила, что на обнаруженной правой руке имеются ссадины и мозоли. Понятно, что конечность пролежала в воде некоторое время, но то, что рукой трудились, — было видно. Но когда я была в комнате Луизы, то обнаружила, что и письменный прибор, и книги, и спальные принадлежности находятся с левой стороны. Значит, Луиза была левша. А найденная рука, судя по мозолям и натертостям, принадлежала правше. Так вот, я задам вам еще один вопрос, Иван Яковлевич — за что вы убили личную служанку Луизы Дуню? Это ведь ее рука?

Жан Мануа не поднимал головы, весь затрясся.

— Я знаю, что это рука Дуни, так как тело ее я тоже нашла! И причем тело было без правой руки.

— Но где? Как нашли? — Глаза Жана округлились от удивления.

— Нашла под «ореховым кустом». Не зря же Луиза по ночам пела песенки Якову Борисовичу. Пыталась ввести его в заблуждение.

— Под ореховым кустом…

Там твоя невеста…

Сиди, Яша-дурачок! —

подпевал барин Голощекин.

— Его не воспринимали всерьез, а ведь он говорил, что по ночам Луиза требует у него кольцо и рассказывает про ореховый куст.

— А зачем ей кольцо? — спросил Петя.

— Ну как зачем? Оно стоит очень много, а денег у Луизы всегда не хватало. Она даже свою личную служанку не пожалела, а тут кольцо дорогущее. Да еще пыталась запугать до смерти дядюшку, ведь в случае его кончины все наследство перейдет к ее будущему мужу Ивану Голощекину. Как вам удалось вписать себя в наследники, расскажите, Иван Яковлевич?

— Это не я. Это все Луизка! Она меня заставила! Я не хотел! — в полный голос рыдал Жан.

— К дядюшке понятно, но к нам в комнату она зачем залезла? — спросил Федор Москвин.

— Она не вас хотела запугать, а Матильду Львовну. Ведь это ее комната была, пока вы не поменялись!

— А меня зачем? — испуганно спросила Метинская.

— А все из-за вашей симпатии с красавцем-художником! Луиза Генриховна ревновала и пыталась напугать соперницу, чтобы вы испугались и уехали отсюда. Она изображала из себя призрака, но следы голых ног под вашим окном указали, что привидения босиком не ходят.

— Ах ты, дрянь какая! — Жан подпрыгнул из-за стола, пытался напасть на Глафиру. Та отшатнулась от убийцы, его под руки подхватили два бравых помощника исправника Сиропского.

— Уведите его, — приказал он. — А где же Луиза Генриховна? Ее тоже нужно арестовать.

— Луизы Генриховны уже нет в живых, справедливость восторжествовала, высшие силы ее покарали, — ответил вместо Глафиры Лука Матвеевич. — Петя, я с тобой переговорю после завтрака.

Гости наконец-то вспомнили о завтраке, но аппетита больше ни у кого не было, кроме Якова Голощекина, облизывающего тарелку из-под каши.

Тверская область. Наши дни

Славик достал зажигалку, зажег огонь и только хотел кинуть ее на политый бензином пол, как что-то большое и твердое ударило его сверху по затылку.

— Шампунь ему наш не нравится! Козел какой! — Алина приложила бывшего коллегу огромной двухлитровой бутылью профессионального шампуня по голове. — Но в одном он прав — как же бесит, Таня, что ты всегда во всем права! — Алина пнула бесчувственное тело и принялась развязывать руки парикмахерше.

— Алина, кстати, выглядишь сногсшибательно, — с усмешкой произнесла Таня и обняла спасительницу. — И заметь, я как всегда права.

Алина действительно успела уложить локоны, накраситься и сейчас выглядела гораздо лучше, чем час назад.

Представив, как сейчас выглядит она сама, Таня медленно поплелась к рукомойнику, хотя бы умыться холодной водой. Голова просто раскалывалась на части.

— Так и сотрясение может быть, — Таня сжала виски руками.

Ко входу уже подъезжала с сиреной полицейская машина.

— Ты, как всегда, вовремя, — увидев вбегающего в салон Ивана Куликова, сообщила парикмахер и без чувств упала прямо ему на руки.

6 августа 1868 г. Тверская губерния. День

Как ни странно, гибель Севы от рук отца и утрату самого ценного экземпляра своей зооколлекции Петр перенес достаточно стойко. После полученной информации о подлинном облике возлюбленной смерть крокодила показалась ничтожно малой.

Больше обитателей Опалихи обеспокоило отсутствие Степана, который как раз и должен был присматривать за хищником.

Степана нашли ближе к полудню, тяжелораненого, но вполне живого, благо, что доктор Свирин не успел еще уехать и бедного мужика доверили надежным рукам эскулапа.

Степан плакал и каялся, что не уследил за Себеком. Испугавшись салюта, зубастый хищник повел себя очень агрессивно, смог избавиться от веревки, сковывавшей пасть, и уплыть далеко в озеро. На все попытки Степана загнать его обратно он не реагировал и даже сам напал на провожающего. Как говорил сам Степан, его спасло настоящее чудо, потому что что-то сильно напугало крокодила в озере, и он бросил раненого мужика…

— Кстати, о зубастых хищниках, Глафира Кузьминична, а как вы объясните, кто же живет в нашем озере? Ведь мы сами были свидетелями того, как лодка ходила ходуном, как большие пузыри плавали на поверхности, вода вспенивалась, что это, разве не чудовищный Змей? — прогуливаясь у самой кромки воды, спросил горничную Лука Матвеевич.

— Знаете, Лука Матвеевич, я много думала о том, что же все-таки произошло той ночью на озере. Я поговорила с деревенскими жителями, но ни мы с вами, ни кто-то другой в деревне не видел самого Змея. Видели что-то темное, что-то большое, видели пузыри, чувствовали неприятный запах, но Змея — нет, не видали! — покачала