Михаил Зайцев - Не дразните бультерьера (Час тигра) Страница 43

- На стол, Бобик, - приказал второй.

- Чего на стол? - не понял я.

- Ложись на стол, - третий ткнул меня в спину, закрыл дверь, лязгнул задвижкой. - Ложись, отдыхай.

Первый пошел к металлическому шкафу, второй стряхнул с руки веревку-поводок.

- Можно снять петлю? - спросил я, примериваясь, как бы поудобнее устроиться на столе.

- Можно, - разрешил второй. - Выкинь веревку, ложись... Нет, не садись, а ложись, дурик.

- Я весь не помещусь...

- И хер с тобой. На колени, на колени, мудак, вставай... Кому, блядь, сказано: на колени! У стола, бля, вставай на колени и падай харей вниз... Во мудак, а?.. Встал на колени? Встал. Теперь туловище нагни, жопу оттопырь и ляжь туловищем на фанеру... Во, правильно... Харю опусти. Не задирай башку, говорю. Во... И глаза закрой. Закрой, говорю!.. Не ссы, ща тебя в жопу хором отхарим и отпустим. Хы-хы-ы... Шутка, не ссы, мы не гомики... Руки перед собой подожь, отпусти жопу. По-другому положь. Локти согни, чтоб руки перед головой и та, что с пальцем, чтоб дальше лежала... Во, правильно...

- Зачем такая странная поза? Мне...

- Едальник захлопни! Замри, как велено.

- Мне страшно, пожалуйста, не делайте мне ничего плохого, а я все, я все сделаю, как вы скажете, я...

- Ты еще заплачь. Я серьезно. Плачь-плачь, художник, чтоб мы поверили, что тебе реально хреново.

Я всхлипнул и продолжил умолять разговорчивого второго не делать мне плохого. Я хныкал, хлюпал носом, говорил с двойкой, слушал его одним ухом, а другим подслушивал тихий деловитый диалог номеров первого и третьего.

- Сразу начнем? - Второй подошел к шкафу, створки которого распахнул первый.

- А чего тянуть? - В шкафу зашуршало. - Где ж она... Вот она.

- Я б перекурил, замудохался слегка.

- Все умудохались... Где листочек? Вон... Нет, левее, на пакетах с чистым.

- Мать твою, помялся.

- Мелочь, буквы читаются, и ладно.

- Держи, разгладь его. Близко к объективу не подноси.

- Когда листок показывать?

- Я дам отмашку. Ты чего дыбишься?

- Вспомнил передачу, "Сам себе режиссер" называлась.

- Хы, ко времени вспомнил, и в наших документальных кино вторые дубли не предусмотрены... А где вторая видеокассета?.. Вот и она, вижу. Первую отснимем, после кассеты поменяю, пусть пока здесь полежит.

- Слышь-ка, у тебя руки дрожат.

- Дык, устал хуже скотины.

- Вот я и предлагаю - перекурим.

- Расслабляться вредно, еще хлеще накатит.

- Считаешь?

- Знаю по опыту. Я готов, погнали?

- Давай.

- Артур! - окликнул номер первый увлеченно болтающего со мной, плаксой, номера второго. - Приготовься, начинаем второй этап.

- Что вы собираетесь делать?! - возопил я робко, выразительно вздрогнул и попытался приподняться.

- Лежать! - гаркнул номер второй по имени Артур.

Мою трусливую попытку оторваться от фанерной плоскости, чтобы потом под нее залезть, пресекла нога номера второго. Каблук тяжелого ботинка двойки наступил мне промежду лопаток, больно не было, но я застонал.

- Тс-с-с, тихо-тихо-тихо, побереги нервы, - резко сменил тон Артур, заговорил непривычно ласково и делано проникновенно. - Тихо-тихо лежи, прошу как человека. А мы на камеру снимем, на видео, как ты лежишь и страдаешь, весь из себя такой несчастный. - Артур обошел фанерный квадрат, номер второй убрал каблук с моего позвоночника. - Тихо лежи, не ссы. - Артур, будто на лошадиный круп, уселся на мою поясницу, сдавил мне ляжки коленками. - Не бзди, художник, замри, скоро все закончится.

Я услышал характерный для надевания противогаза звук и понял - Артур спрятал лицо под маской. Я почувствовал его пальцы у себя на загривке. Артур зафиксировал мою голову в положении щека на фанере. Хоть и было ранее ведено закрыть глаза, но я подглядывал сквозь ресницы, следил за номером вторым, надевающим противогаз.

Чтоб было удобнее натягивать противогаз, номер второй освободил руки, положил на фанеру действительно изрядно помятый листок писчей бумаги формата А4. Положил бумажку текстом вверх, и я, до предела скосив глаза, сумел прочитать три отпечатанных жирным шрифтом на лазерном принтере предложения:

Мы свяжемся с вами в ближайшее время. У вас будет трое суток на размышления. Откажетесь от наших условий - мы отрежем ему голову. "Интересно, а что они собираются отрезать для начала? Для первой серии, первой кассеты с садистским видео? - думал я, прикрыв уставшие косить глаза. - Пальцы? Да, их резать проще всего. Отрежут и отправят по почте Елизавете Константиновне пальчик - огрызок с обручальным кольцом. Догадывается ли Арсений Игоревич, что я уже мертв? Вряд ли. А ведь мне собираются чикнуть башку сразу после отрезания пальцев. Сто процентов собираются. Поменяют ракурс, укрупнят, так чтоб в кадр не попала свежеотструганная пятерня, и снимут еще одну серию, заключительную. Недаром номер первый, найдя в шкафу видеокамеру, конечно же, снаряженную кассетой, после удостоверился в наличии еще одной видеокассеты. А до того высказался на предмет единственных дублей..."

Я думал свою невеселую думу, номер второй тем временем спрятал морду под резиной с круглыми стеклами, номер второй, без маски, ему она без надобности, занял позицию возле двери, точно напротив меня, распластанного на фанере, номер третий по имени Артур усилил давление на мой загривок.

"Перехитрили мазурики Арсения Игоревича, - размышлял я, расслабляясь. Поменяли схему, по которой шантажировали Капустина. Если бы они получили от Елизаветы настоящий выкуп, то просто-напросто исчезли бы вместе с добычей и я бы числился пропавшим без вести. Но они получат фальшивку и отправят вдове вторую серию документального фильма ужасов с кадрами моего обезглавливания, и вся чиновничья тусовка содрогнется, а следующая жертва шантажа, как и Капустин, откупится реальными ценностями..."

- Серия первая, дубль один, - сказал первый, поднося портативную видеокамеру к лицу.

Первый занял позицию возле закрытой двери, спиной к задвижкам и замкам, лицом ко мне. Противогаз первый не надевал, ему, оператору, без нужды прятать физию.

Номер третий отодвинул листок с текстом ультиматума на край фанерного квадрата, нагнулся, левой рукой в грязной шерстяной перчатке схватил запястье моей здоровой, целой конечности, правой прижал к фанере мое предплечье, заканчивающееся культей. Ладонь номера второго по имени Артур усилила давление на мой загривок, я услышал, как чиркнул металл по пластмассе, это Артур выхватил клинок из ножен.

- Расправьте плечи, мужики, приготовьтесь к съемке, бодрее держитесь, приободритесь, живо! - прикрикнул на сотоварищей командным тоном оператор. Внимание... Мотор!

Моя щека пуще прежнего сплющилась о фанеру, мой правый глаз ничего, кроме фанеры, не видел, но левый отчетливо узрел блеск опускающегося, не торопясь, лезвия. Все! Все, чего хотел и не хотел, я узнал, много понял, свежей информации больше не будет, а будет боль, только боль и смерть! Пора! Пора меняться с палачами ролями, жертву я сыграл талантливо, однако актерский - не самый главный из моих талантов.

Я резко прогнулся в оседланной Артуром пояснице, выполнил мах сомкнутыми ногами, и подошвы свадебных ботинок, в основном левого на здоровой ноге, правым чуть слабее, ударили в затылок седока с ножом.

Будто соломенный стожок порывом ураганного ветра, Артура снесло с насиженного места. Кинуло грудью на мой затылок, перевернуло вверх тормашками, швырнуло под ноги видеооператору и режиссеру по совместительству.

Перелетая через меня, Артур задел плечом макушку номера третьего, хват тройки ослаб, и одновременно с обратным махом согнутых в коленях ног я освободил обе свои руки - и целую, и увечную.

Мои резко взметнувшиеся вверх и еще более резко опустившиеся вниз ноги врезались в край фанеры, сбили ее с подставок ящиков, сломали шаткую конструкцию импровизированного хирургического стола. Я на корточках, мгновение - и здоровая нога отталкивается от пола, прыжок - и больная приземляется вплотную к третьему номеру, удар растопыренными пальцами единственной пятерни по круглым стекляшкам противогаза. Стекла трещат, проваливаются в углубление глазниц, номер три слепнет.

Толчок хромой ногой, широкий шаг здоровой, перешагиваю скособоченный фанерный лист, бью обрубком правой руки, тыкаю культей в шею режиссеру и оператору.

Оглушенный подошвами моих впервые надетых на свадьбу ботинок, Артур, приземляясь после насильственного кувырка, едва-едва не опрокинул первого. Первый едва-едва справился с дисбалансом, и тут моя культя перебила ему гортань.

Первого мотнуло к двери, стукнуло о ее гулкую поверхность, он уронил видеокамеру и тихо испустил дух, медленно сползая по дверной панели.

Сгибаюсь в немного ноющей после аттракциона "гуттаперчевый дядя" пояснице, вынимаю из кулака надежно нокаутированного Артура нож. Артур рефлекторно, бессознательно цепляется за рукоятку, освобождаю нож, взявшись за плоскость лезвия, повернув и дернув, подбрасываю оружие, перехватываю, как надо, и раз - бью не сильно острым кончиком лезвия по запястью правой руки Артура, два - сгибаю колени, поддеваю культей его левый локоть и бью острием по левому запястью.