Наталья Андреева - Седьмое море Страница 43

— Как интересно! — рассмеялся Алексей. — Дайка угадаю, как выглядят эти девочки? Хрупкие голубоглазые блондинки, круглые отлич ницы.

— Откуда знаешь? — вытаращил на него глаза Леня.

— А тебе они никого не напоминают? Ну, напрягись!

— Нет.

— Да Сажину же, господи!

— Дарью Витальевну?! Точно! А говоришь, маньяки перевелись! — присвистнул Леня.

— Он не маньяк. Он трус. У Сажина порог страха на уровне плинтуса, а у Голицына — на уровне потолка. Когдато он из страха отказался от девушки, которая ему нравилась. Дан просто пытается изобрести машину времени, вернуться на двадцать лет назад. Он ведь прекрасно понимает, когда все это началось. Когда он в первый раз уступил Сажину, прогнулся под ним. А дальше уже пошлопоехало. А ведь тогда Дмитрий Сажин был еще никем и все было гораздо проще. На уровне характеров, личностных качеств, а не сумасшедших денег и амбиций.

— Но от Дарьи Витальевны Голицын все же предпочитает держаться на почтительном расстоянии, — рассмеялся Леня.

— Конечно! Ведь он попрежнему трус! Сажин сказал Дану: только посмей — убью. А Сажин слов на ветер не бросает.

— Это уж точно! Но каков Голицын? Вот с кем я точно никогда не выйду на ринг. Это все равно что бегать по лесу за зайцем.

— Метко сказано, — улыбнулся Алексей. — Слушай, бросай ты за ним следить.

— Но я хочу узнать, кто его постоянная любовница! У меня задание шефа!

— Считай, ты его выполнил. Голицын просто не хочет жениться на Алисе Сажиной. Он ждет, что она увидит эти фотографии, разозлится и бросит его. Что касается любовницы, то Даниил Валерьевич — король эпизода. Но как только надо снять полнометражный фильм про любовь, Голицын тут же сдувается. Не сомневаюсь, ухаживает он красиво. Тем более студентки. Этакий принц на белом «Мерседесе». Или что там у него? Да неважно. Уверен, что тачка крутая. Английский костюмчик, идеальная стрижка, ботинки из крокодила. Чем не принц Уэльский? Бедная девочка уверена, что встретила свое счастье. Хоть одна отказала? Ты ведь за ним уже четыре месяца следишь.

— Нет, — с сожалением сказал Леня. — Ни одна не отказала. Знаешь, я до этого относился к Голицыну, в общемто, нормально. Пока не увидел этих плачущих девочек. В общем, он редкая сволочь.

— Ни разу не вмешался?

— А что я могу? — развел руками Леня. — Их ведь никто не заставляет ему верить. Даже если предупредишь, у девчонки в голове одно: я особенная, со мной так не будет. Все мы особенные, — усмехнулся Леня. — Только жизнь у нас у всех ломается, как под копирку.

— Да, это так, — машинально кивнул Алексей, который думал в это время о своем. — Алиса Сажина знает, что реально ее отец владеет холдингом?

— Конечно. Она ведь у нас уже четыре месяца работает. Алиса Дмитриевна умеет слушать. И потом, посвященныето знают. Сотрудники, пользующиеся особым доверием. Когда говоришь с единственной дочкой шефа, в голосе невольно появляются особые интонации. Никогда не замечал?

— Подобострастие? Да, замечал. Это почти неконтролируемая реакция.

— Ведь дочка самого Сажина! Конечно, она это почувствовала. И потом, она умная.

— Как к ней относятся?

— В общемто, неплохо. — Леня призадумался. — Она адекватна. В голосе присутствуют начальственные нотки, этакие командирские, но это скорее гены.

— Значит, ее уважают, но не любят, — подвел итог Алексей.

— А ты пробовал любить, к примеру, статую Свободы? Да, она потрясающая. Грандиозная. Вызывает все, что угодно: восхищение, преклонение, восторг. Но любовь? Она ж памятник! Сорок метров бетона, им же и останется. Любовь — это чтото интимное. К Алисе Дмитриевне отношения не имеет. Никто не станет с ней откровенничать. И в бар после работы вряд ли позовет. Да она и не пойдет.

— Откуда ты знаешь? Может, пойдет.

— Нет, Леша. Она — высокого полета птица, — тяжело вздохнул Леня. — С ее высоты нас, грешных, и не видать.

— Тактактак… Она тебе нравится, что ли?

— Святсвятсвят! — торопливо перекрестился Леня. — У нее ж глазищи, как у отца! Как зыркнет — душа в пятки уходит! Как представишь, что можно такую девушку обнять… — Он широко развел руки.

— Голицынто обнимает. И даже целует. Сажин видел, как они целовались.

— Знаю, — поежился Леня. — Удивляюсь, как он его не убил, Голицына.

— Зато добился, что они не спят вместе. Алиса сама разберется, кто такой Дан. Ее отец в этом уверен. Он дает дочери возможность учиться на собственных ошибках… Ну что, счет?

— Да, пожалуй.

— Значит, с докладом ты к Дмитрию Александровичу еще не ходил…

— Почему? Ходил.

— Но ты же сам сказал, что сначала хочешь во всем разобраться…

— Хоть Сажин и сказал, что финансовые махинации Голицына его не интересуют, но я счел своим долгом шефа предупредить. Голицын заложил свои акции Зебриевичу. А денежки профукал. Ресторанто прогорел. Поэтому Голицын кругом в долгах.

— Но у Голицына нет акций!

— У его жены есть. То есть были, пока она была жива.

— И Анжелика согласилась?!

— Както он ее уломал.

— Значит, реально эти восемнадцать процентов перетекли к Зебриевичу… Я, кажется, начинаю понимать… Вот почему Семен Абрамович пришел в шок, когда узнал о завещании Анжелики. И почему в моем кабинете появилась мадам Зебриевич. Значит, Сажин поехал в этот круиз выяснять отношения. Они хотели это сделать после того, как отпразднуют Новый год. А в новогоднюю ночь Анжелика исчезла. И все поменялось. Сажин увидел, как его жена целуется с Голицыным, и стал ко всему безразличен. Зебриевич, не зная о завещании, довольно потирал руки. Голицын… Если он не собирается жениться на Алисе, нет у него мотива! Ну, за каким лешим Даниилу Валерьевичу убивать свою жену?

— Хочешь сказать, что это сделал Сажин? — мрачно спросил Леня.

— А кто? Ты же сам бывший мент, прекрасно понимаешь: для убийства нужен мотив.

— Просто достала, — пожал квадратными плечами Леня.

— Не те люди. Если бы это случилось в рабочем бараке или в квартире, где живут наркоманы, то да, достала баба — это мотив. Но они же олигархи, Леня! Самому ручки марать? Да и зачем, если можно нанять дорогого адвоката? Хоть пять! Чтото там есть, чего я не знаю. А знают Зебриевич и Алиса Сажина, — уверенно сказал Алексей. — Начнука я, пожалуй, с нее.

— Удачи тебе! — рассмеялся Леня. — Не хотел бы я быть на твоем месте.

— А зря. Может, не стоит прятаться от девушки, которая тебе так нравится? — подмигнул ему Алексей и увидел, что Леня смущенно отвел глаза…

…Разумеется, он поехал в спортивный клуб, где тренировалась Алиса Сажина. Если повадки Даниила Голицына надо изучать в дорогих ресторанах, то на Алису Дмитриевну лучше смотреть, когда она на дорожке, с рапирой в руке.

В дверях Алексей невольно заволновался. Что называется, нахлынули воспоминания. Это было одно из самых загадочных убийств, которые Алексею довелось расследовать. Евгений Рощин тоже был фехтовальщиком. Он и трое его друзей, у одного из которых Леонидов как раз и работал начальником службы безопасности. «Атос», «Портос», «Арамис» и «д’Артаньян», красавец Рощин, самый горячий и смелый из всей четверки. И, разумеется, женщина, прекрасная, как сама любовь. Помнится, ее звали Марго…

Как всегда, Алексей тогда разобрал механизм до винтика и в правилах спортивных состязаний на рапирах разбирался прекрасно. Тренировку Алисы он смотрел с интересом. Присутствовать на тренировочных боях не возбранялось, напротив. Больше зрителей — больше азарта. Алексею хотелось понять по манере фехтования, что она за человек, единственная дочка Сажина. Одни очертя голову бросаются в атаку, другие, напротив, уходят в глухую защиту, как черепаха в свой панцирь, попробуй их оттуда достань, третьи плетут кружева, наслаждаясь больше процессом, чем результатом. Но есть гении, которым подвластно все и которые легко меняют тактику, идя к своей цели. С ними и труднее всего, потому что они непредсказуемы. Если Алисе дано свыше, сражаться с ней бесполезно. А бой выиграть надо.

Алексей почувствовал азарт. Девчонка хороша! Если бы она целиком посвятила себя спорту, она бы многого добилась. Но Алиса предпочитала оставаться любительницей. Ее манили другие призы, а на дорожке для фехтования она просто оттачивала свое мастерство. Чтобы потом не проигрывать, когда противниками станут ревность, жадность, зависть и предательство.

Сидя на зрительской трибуне, Алексей по достоинству оценил мастерство противника, с которым ему предстояло сразиться. Крепкие нервы, тактика боя от защиты, но ответ всегда острый, и почти всегда — импровизация. Как вчера в ресторане.

— Ангард!

Алиса отсалютовала сопернице рапирой и встала в позицию.

Это был заключительный бой. К этому моменту Алексей уже успокоился. Алиса — прекрасная фехтовальщица, но не гений. В ее богатейшем арсенале не хватает главного женского оружия — слабости. Ну, выигрываешь ты по всем параметрам — отдай хотя бы одно очко. И все тебе зааплодируют. Поймут, что ты женщина, тебе свойственны перепады настроения, милые капризы. И соперница не станет твоим заклятым врагом. Алиса же была безжалостна. Родись она парнем — получился бы второй Дмитрий Сажин. Но родилась девочка. Этото и было ее слабое место. Она упорно не хотела признавать себя женщиной и всерьез полагала, что, имея такое лицо и фигуру, можно безнаказанно играть в мужские игры. Что бы ты ни говорила, милая, мужчины будут согласно кивать, сохраняя серьезное выражение лица, и думать при этом о твоих красивых ногах. Так уж устроен мир.