Анна Данилова - Саван для блудниц Страница 43

Услышав шаги за дверью, она закричала еще раз, после чего в дверь стали ломиться, послышалась соленая площадная брань, и парни, очевидно услышав знакомый голос, отпустили ее. Один из них открыл дверь, и в кабинет тотчас ворвался высокий худой мужчина в черном плаще и черном берете. Не выпуская сигарету изо рта, он сказал, зацепив сильной длинной рукой за ворот одного милиционера:

– Ты – налево, а ты, – он схватил за грудки второго, – направо. – И тут же, обращаясь к Юле, позеленевшей от страха и едва стоящей на ногах: – Моя фамилия Соболев. Это вы от Корнилова?

– Кажется, мне повезло… – Она все еще не верила в свое спасение и стояла, подперев стену и чувствуя, как голова ее с каждой секундой становится все легче и легче… Вот она оторвалась и полетела наверх, к потолку, который завертелся вокруг своей оси – одинокой лампочки, возле которой вдруг возникло знакомое лицо…

– Дайте же кто-нибудь нашатыря! – закричал Харыбин, который приехал сюда, на вокзал, вместе с Соболевым и до сих пор не находил себе места оттого, что позволил Юле уйти из гостиницы одной, что проспал ее, упустил, оставил без защиты… И это просто чудо, что она оказалась на вокзале и что они услышали ее крик.

Соболев, приехавший в гостиницу в шесть утра, чтобы забрать Земцову и отвезти ее в маленькую частную гостиницу на Онежском озере, ту самую, хозяином которой являлся Николай Соляных, известный в Петрозаводске бизнесмен и бывший любовник Ларисы Белотеловой, постучал в дверь ее номера и был удивлен, когда увидел на пороге завернутого в простыню мужчину. Они примерно пять минут выясняли отношения, после чего Харыбин, понимая, что произошло самое невероятное – Юля сбежала и единственное место, где ее сейчас можно было отыскать, это вокзал, предложил Соболеву поехать туда. Харыбин, примерно представляя себе состояние Юли, которая полжизни бы отдала в это холодное и дождливое утро за чашку горячего кофе, рванулся в буфет и принялся расспрашивать неестественно бодрую буфетчицу о высокой светловолосой девушке в сером платье и черном жакете. «Ее увели в милицию», – не глядя ему в глаза, ответила женщина и поправила на голове съехавший на левое ухо кружевной кокошник.

Харыбин лично нокаутировал милиционеров, расшвыряв их по кабинету. Он бы, пожалуй, и убил их, если бы не Соболев, который его вовремя остановил.

Юля быстро пришла в сознание, но, увидев себя сидящей на жестком стуле все в том же кабинете, застонала. Харыбин, стоящий рядом и придерживающий ее за плечи, не обращая внимания на присутствовавшего здесь Соболева, с интересом наблюдавшего эту сцену, нежно поцеловал Юлю:

– Ну что, встаем?

– Встаем. А как ты здесь оказался?

– Ребята, я, конечно, понимаю, что у вас сейчас лирическое настроение, но мне в девять уже надо быть у черта на рогах, а перед этим я собирался отвезти вас, Юлия Земцова, на Онежское озеро.

И Соболев в двух словах рассказал ей о ночном звонке Корнилова и его просьбе помочь ей в поисках знакомых Белотеловой.

– На Онежское озеро?

Это было настоящим подарком, и Юля, обрадованная таким ходом событий, лишь пожалела, что оделась так легко и что здоровье оставляло желать лучшего: тошнота еще не прошла, а к ней присоединилась головная боль.

– Вы тоже поедете с нами? – спросил Соболев Харыбина, когда они выходили из кабинета, где на полу все еще продолжали лежать без сознания дежурные милиционеры.

– А что делать с ЭТИМИ? – вопросом на вопрос ответил Харыбин. – Здесь оставить? Может, вызвать им врача?

– Я им потом и врачей вызову, и всех, кого нужно. Совсем распоясались…

– Они приняли меня за проститутку. – Юля бросила на распростертые на полу тела презрительный взгляд. – Неужели я так плохо выгляжу?

– Вы, Юлечка, наоборот, очень даже хорошо выглядите… – смущенно пробормотал Соболев.

– … именно поэтому они тебя за нее и приняли, – закончил за него Дмитрий, трогательно и даже как-то неловко обнимая ее за плечи. – А ты чего сбежала-то?

– Кофейку горячего захотелось. – Лицо ее осветилось слабой и какой-то рассеянной улыбкой.

– Ну вот, а я вам что говорил? Кофе в такой час можно найти разве что на вокзале…

– Юля, конечно, это не мое дело, но, по-моему, вы очень легко одеты. У вас в гостинице не осталось плаща или какой-нибудь куртки и более теплой обуви?

– Нет, ничего такого нет. Я не знала, что будет так холодно и дождь…

– Если у вас нет теплой одежды, то я могу пожертвовать своим плащом. Это ничего, что он мужской, он длинный, уютный, на теплой шерстяной подкладке. И берет… если не побрезгуете, конечно…

Юля улыбнулась и согласилась взять на время эти чудесные и так необходимые ей сейчас вещи.

– Вот спасибо. – С помощью Соболева она надела плащ, в котором сразу же утонула, и, запахнув, перехватила его в талии широким поясом. Харыбин нахлобучил ей на голову берет.

– Надо же, как тебе идет эта демократическая одежда, кто бы подумал?!

На стоянке у вокзальной площади их уже ждала черная «Волга» Соболева.

– У меня в салоне есть печка, работает как зверь… Вы куда сядете?

Но Харыбин уже усаживал Юлю на заднее сиденье, куда втиснулся и сам, и, подождав, пока Юля расправит длинные полы плаща, снова обнял ее и прижал к себе.

– Ты что, боишься, что я снова сбегу? – шепотом спросила его Юля, чувствуя себя тем не менее наверху блаженства от этой непривычной для нее обстановки. Так много интимности и тепла было в этом долгом объятии, что она даже простила в душе всех, кто оскорбил и пытался унизить ее в это серое, промозглое утро. – Знаешь, а ведь меня сегодня хотели отравить, причем за мои же деньги…

По дороге Соболев позвонил домой жене и попросил ее приготовить термос с горячим кофе и бутерброды. На выезде из города они свернули в сторону новостройки и через несколько минут въехали во двор дома, где на крыльце его уже поджидала маленькая полненькая женщина в спортивной куртке и брюках. В руках у нее был довольно вместительный пакет.

– Счастливого пути, – улыбнулась она сидящим в машине Юле и ее спутнику, отдавая пакет мужу. – А тебя снова ждать после двенадцати?

– Я позвоню…

– А почему ты без плаща? – но тут же осеклась, встретив его жесткий взгляд, все поняла и, помахав им рукой, скрылась в подъезде.

– Я уж думала, что ты не приедешь… Хоть бы позвонил…

Надя Щукина суетливо собиралась, укладывая в папки документы, пряча в холодильник оставшиеся после Шубина и Крымова, которых она только что покормила, бутерброды и салат.

– Может, еще кофейку, Игорек? – заботливо спросила она, готовая в столь радостную для нее минуту напоить кофе всех, даже своих врагов.

– Ты не бегай, а сядь и расскажи-ка нам поподробнее все, что ты смогла узнать. Чья это была кровь? – Крымов, удовлетворив свой аппетит, решил перед отъездом выяснить хотя бы в самых общих чертах, что показали результаты экспертиз, чтобы по возвращении уже более подробно проанализировать их и составить, как водится, план дальнейших действий.

– Значит, так. – Надя и вправду села, как по команде, за стол и нервным движением вновь придвинула к себе только что сложенные в стопу папки с результатами экспертиз. – Кровь Белотеловой действительно первой группы, а вот на зеркалах – совершенно другая кровь, причем на том тампоне, на котором кровь с зеркала из ванной комнаты (та самая, которую увидел ты, Игорь), содержит в эритроцитах как антиген А, так и антиген 0…

– Ты хочешь сказать, это было что-то вроде коктейля, в котором намешана разная кровь?

– Кровь с зеркала прихожей почти разложилась, она относится к третьей группе и содержит в себе антиген В… – невозмутимо продолжала Щукина. – Короче говоря, крови Белотеловой на зеркалах НЕ БЫЛО. Это чужая кровь, но, исходя из того, что в ней имеются ярко выраженные две Х-хромосомы, она женская.

– То есть это кровь женщины или ЖЕНЩИН?

– Правильно. Но и это еще не все. В крови, взятой с зеркал, есть один специфический фермент – окситоциназа, который является признаком беременности. Эксперт также предполагает, исходя из наличия в крови слизи, что это маточное кровотечение… Замечу сразу, что кровь Белотеловой не содержит окситоциназы, другими словами – Лариса не беременна… Но это я так, на всякий случай…

– Вот это да! – удивился Крымов. – Кровь взята от беременной женщины, да еще и с разными антигенами… Ты что-нибудь понимаешь, Надечка?

– Ничего. А что касается одежды, которую вы нашли в квартире Белотеловой, то на ней тоже имеются следы крови и, пардон, спермы, но следы старые, ОЧЕНЬ старые… Думаю, что никакого отношения к крови на зеркалах эта одежда не имеет, поскольку кровь относительно свежая, в то время как одежда пролежала где-то в чистом и сухом месте больше трех лет. Кроме того, на платье и берете (кстати, платье итальянского производства, какой-то очень известной фирмы, здесь написано какой, а берет английский, тоже фирменный, то есть все вещи дорогие, качественные и, вполне вероятно, штучные, включая и сорочку с чулками) сохранились следы духов, несколько пятен. Химическая формула этих духов столь оригинальна, что эксперт высказал предположение о коллекционном японском варианте.