Антон Леонтьев - Девять с половиной идей Страница 43

– Какая осанка, – прошептала сеньора Джарлеоне детям. – Смотрите, мальчики, этот святой отец каждый день видит папу римского. Запомните сей день, он врежется вам в память на всю жизнь!

– Странно, что кардинал приехал раньше, – сказал заместитель мэра своему пресс-секретарю. – В его канцелярии, когда я звонил, сказали, что визит назначен на завтра. И почему все так скрытно, даже с простыми прихожанами не пообщался…

– Отец мой, – говорил Энрике Джарлеоне, стоя на коленях, отделенный тонкой перегородкой от кардинала дель Сорренто. – Каюсь в многочисленных моих прегрешениях… Я прелюбодействовал сотни раз, занимался непотребными делами, даже лишал людей жизни. Но я истинный католик, вы же знаете это, я верю, что господь простит меня…

– О да, сын мой, – прошептал кардинал. – И через секунду ты будешь иметь возможность сказать господу слова в свое оправдание лично!

Выстрел, произведенный в голову Энрике из «беретты» с глушителем, не был услышан из-за благочестивой игры местного органиста. Сладостные и высокие ноты фуги Генделя разлетались по храму. Убедившись, что Джарлеоне мертв, кардинал Марко дель Сорренто вышел из исповедальни.

– Грешник вспоминает свои грехи, – произнес он. – Оставим его на пять минут в одиночестве. Святой отец, – обратился он к настоятелю храма, – прошу вас, проводите меня… – Кардинал прошептал что-то на ухо священнику.

– О да, ваше высокопреосвященство, – скромно потупив взор, ответил тот. – Сюда, пожалуйста, во внутренние помещения…

Скрыться из храма было проще простого. В туалете, сбросив с себя красный балахон, купленный в магазине как маскарадный плащ вампира, сняв старческий грим и парик с красной шапочкой, Инна, став безликой девушкой, чье лицо закрывали большие темные очки, скрылась через окно во внутренний двор.

Спустя полчаса отец Карнеги, забеспокоившись, не стало ли его высокопреосвященству дурно в туалете, заглянул туда и обнаружил только остатки карнавальной одежды. Взволнованный и тем, что мистер Джарлеоне не подает никаких признаков жизни, святой отец заглянул внутрь исповедальни и понял, что для беспокойства есть веские причины – Джарлеоне был мертв, а орудие убийства валялось на том месте, где совсем недавно сидел его высокопреосвященство кардинал Марко дель Сорренто.

– Чертов поп! – заорал глава охраны Энрике, потрясая пистолетом. – Это подсадная утка! Мать вашу, где он?

Это был первый раз, когда кто-то столь откровенно богохульствовал в стенах храма. О том, куда исчез «чертов поп», не знал никто.

Тем же вечером туристка из Швеции отбыла на родину, а на следующий день кардинал дель Сорренто, подлинный францисканец, родившийся в 1912 году в Палермо в семье герцога и вынужденный защищать свою честь и честь матери-церкви, давал показания представителям полиции.

Как и предвидела Инна, материалы, посвященные убийству одного из самых влиятельных и богатых мафиози Западного побережья, причем таким изощренным способом, не сходили с первых полос газет около недели, пока следствие не пришло к выводу, что раскрыть это преступление, скорее всего, уже невозможно. Одурачены были все – и те, кто играл роль сопровождения мнимого кардинала, и заместитель мэра, которого тут же отправили в отставку, и сеньора Джарлеоне, которая, впрочем, только облегченно вздохнула, забросила домашние дела, прибрав к рукам наследство покойного мужа, и через пару лет стала единственной женщиной – главой итальянского мафиозного синдиката в США.

Еще через неделю на имя Инны-Марии Станицек-Эриксен в одном из швейцарских банков кто-то положил сумму в пятьдесят тысяч долларов.

После первого удачного дела Эрик поздравил Инну.

– Теперь, кажется, ты становишься профессионалом. Спектакль, который ты устроила в лос-анджелесской церкви, войдет в негласные анналы истории киллерства. И, кроме того…

– Что же еще? – спросила его Инна. В тот момент она любовалась новым приобретением Эрика, небольшим неизвестным полотном кисти Ренуара.

– Кроме того, я думаю, пришло время нам стать по-настоящему мужем и женой…

– Что-то я не понимаю, – притворилась Инна. – Разве не имеется свидетельство о нашем браке, правда, поддельное, но это не столь важно. И кроме того, ведь именно ты говорил, что не стоит смешивать личное и деловое.

– Я ошибался, – просто ответил Эрик.

Ту ночь безумств Инна запомнила на всю жизнь. В первый раз она отдавалась не по расчету, а просто…

– Просто по любви, – прошептала она ему в ухо, нежно целуя. – Конечно, звучит цинично, но даже наемные убийцы могут испытывать это чувство.

– Теперь я понимаю, как мне чертовски повезло, что я выбрал именно тебя, – сказал Эрик, переворачиваясь на живот. – В тебе совмещается абсолютно все, что мне нужно: красота, ум, нежность, жестокость и нечто, что делает тебя неповторимой.

Под самый финал, когда они уже устали от взаимных ласк и недвижимые лежали в огромной постели, она спросила его:

– У тебя не бывало, чтобы ты испытывал к жертвам, к тем, кого тебе необходимо уничтожить, какое-то чувство? Например, жалость… Ведь не все они такие отвратительные, и мы отнюдь не робин гуды, а продажные твари, готовые за деньги лишить человека жизни…

– Если не мы, то другие, – ответил Эрик. – Зачем же давать фору другим? Тем более, как ты сказала, деньги… А жалость… Если ты начнешь испытывать это чувство, то скоро сам станешь объектом травли. Мы своего рода мясники – понимаем, что жертва, может быть, и не виновна, но у нас есть приказ, и отступить от него нельзя.

– А мне понравилось, – медленно проговорила Инна. – Это как-то…

– Как-то обжигающе? – продолжил Эрик, проводя рукой по ее бедру. – Теперь ты поняла, что мы вершим жизнями других, и это делает человека могущественным. А ты, оказывается, жестока, детка, – проговорил он, привлекая ее к себе. – Очень жестока.

На мгновение ее глаза сузились, а потом она расслабленно усмехнулась:

– О да, я жестока, но то, что я делаю сейчас, просто рутина. Самая сущность моей жестокости глубоко во мне…

– И я жажду добраться до нее, – прошептал Эрик, целуя ее тело. – Страстно желаю…

Следующее дело, заказ на исполнение которого поступил где-то через месяц, оплачивалось уже по иному тарифу. Ставки повысились, причем сразу в два раза. Тот, кого Инне предстояло отправить к праотцам, был преуспевающий франкфуртский банкир Рихард Эслингер, сорока шести лет, спортивный и достаточно привлекательный. Исполнение заказа должно занять не более недели, это было особое условие.

Для того чтобы выполнить контракт, Инна, именовавшаяся теперь Франсуазой Шаранже, гражданкой Франции, вылетела на Гавайские острова, где Эслингер вместе со своей молодой любовницей весело проводил время. Там Инна, как и ее жертва, остановилась в отеле «Юпитер», очень престижном и шикарном. Лицезреть Эслингера она смогла в тот же вечер. Сидя в баре и потягивая какой-то сок, она увидела его, в цветастой рубашке, шортах и в очках, в обнимку с миловидной, но несколько толстоватой рыжеволосой девицей.

– Пышка ты моя, – шептал он ей на плохом английском. – Любовь моя! Мне повезло, что я встретил тебя в Штатах, а то бы всю жизнь маялся со своей Ингред. Ты не представляешь, какая она холодная, кроме того…

– Ричи, хватит о ней, – томно протянула девица. – Ты уже сто раз говорил, что у нее волосатые ноги, а передние зубы сильно выдаются вперед и что раз в неделю в профилактических целях она делает себе клизму с целебными травами. Я хочу мартини, и немедленно. И еще лангустов, они мне так понравились! И осетровую икру!

Инна, лениво посматривая на эту шумную парочку, подумала, что толстой красотке вредно увлекаться деликатесами, иначе Ричи бросит пышку через полгода, когда ее талия разрастется. Но он этого не успеет сделать, так как умрет завтра вечером. Увы, у каждого своя судьба.

– Что-нибудь еще, мисс? – спросил ее официант.

– Нет, я ухожу. Сдачи не надо.

Инна ушла, предоставив Рихарду и его пассии провести последнюю ночь, полную огня, вместе. Потому что, когда его найдут мертвым, вряд ли девица будет так же эмоционально рыдать над его трупом, как сейчас смеется вместе с ним.

Инна использовала возможность немного отдохнуть, так как не видела пляжа и теплого океана уже давно, в Лос-Анджелесе на это у нее не оказалось времени, а теперь все было к ее услугам. Чертовски приятно ночью, в одиночестве, полежать в океане, чувствуя, как теплые струи ласкают твое тело, и ни о чем не думать.

На следующий день Инна заказала билет в Париж, откуда собиралась лететь в Стокгольм. Портье в «Юпитере» выразил сожаление, что мисс Шаранже пробыла у них так немного времени.

– Увы, – ответила она, улыбаясь. – Дела издательства призывают меня обратно. Я не могу позволить себе надолго задерживаться в вашем прекрасном отеле. Но поверьте, мне у вас очень понравилось. Осталось только одно…