Эвелин Энтони - Валентина Страница 43

- С Груновским тяжело стреляться даже правой рукой, а левой - это просто самоубийство, полковник! Мы просто будем свидетелями убийства.

- Вам известны обстоятельства, господа, - сказал Де Шавель, - вы согласились быть моими секундантами. Перестаньте убеждать меня, у меня нет желания разговаривать. Сколько времени?

- Около пяти. Он опаздывает.

Четвертый человек, стоящий в отдалении, был врач. Граф назначил ему встречу здесь, таков был обычай. Он подошел к ним и представился. Все поклонились. Врач подошел к Де Шавелю.

- Дуэль была назначена на четверть пятого, месье. Сейчас больше пяти. Обычно граф никогда не опаздывает.

- Мой противник не джентльмен, - холодно заметил Де Шавель. - Уверяю вас, что ожидание не беспокоит меня.

В пять тридцать было принято решение.

- Полковник, по всей видимости, граф не собирается принимать ваш вызов. Едем домой. Вы можете считать себя удовлетворенным.

- Меня не может удовлетворить ничто, кроме его смерти. - Полковник поклонился. - Он не только негодяй, но еще и трус. Ему придется со мной встретиться, хочет он этого или нет.

- Поскольку вы настаиваете, мы должны подчиниться, хотя лично я считаю это безумием, - сказал один из секундантов.

Они подъехали к дому графа. Секундант подошел к двери, Де Шавель ждал. Им открыли немедленно, в доме были зажжены огни и собралось много людей. Через десять минут он вышел, его лицо было белым:

- Вы можете ехать домой, полковник, - сказал он. - Граф Груновский уже ни с кем и никогда не сможет драться на дуэли. Сегодня утром он был застрелен. Убит!

В доме полно полиции.

Секунду Де Шавель молчал.

- Кто сделал это? - спросил он.

- Сказали, что горничная. Она прислуживала его жене; она исчезла. Полицейский сомневается, что ее поймают. Но она действительно спасла вам жизнь!

- Да, - согласился Де Шавель, - она это сделала.

Летние месяцы в Чартаце выдались очень жаркими. Первую неделю после того, как полковник уехал, Валентина проводила в полях, потому что все в доме напоминало о нем, и это ужасно мучило ее. Она часами сидела в тени маленького летнего домика, читала и шила, стараясь всячески занять себя, чтобы меньше терзаться страхами. Он никогда не вернется к ней, умом она понимала это, и ее отчаяние было безграничным! Тем не менее она помнила о своем обещании ждать его до конца месяца, прежде чем принимать решение, что он умер.

Дни бежали, прошла вторая неделя, потом третья, она носила его последнее письмо на своей груди, перечитывая его снова и снова. Валентина больше не плакала, ее печаль была слишком глубока, чтобы найти облегчение в слезах. Приближался конец месяца, а он все еще не вернулся. Она, как обычно, пошла к летнему домику, неся с собой корзиночку с вышиванием. "Я вернусь в конце месяца". Сегодня был последний день июля. Теперь она может считать его мертвым. Она чувствовала себя такой уставшей, такой опустошенной, ребенок забирал ее физические силы, а без него жизнь казалась пустой и ненужной. Сердце останавливалось. Валентина откинулась назад и закрыла глаза, по щекам скатились две медленные слезы. На нее упала тень, но она не заметила этого; тогда тень превратилась в мужчину, который подошел сзади к ее стулу и молча склонился над ней.

- Валентина, - мягко произнес Де Шавель, - ты , выйдешь за меня замуж?