Алистер Маклин - Десять баллов с острова Наварон Страница 43

- Человек не должен умирать такой страшной смертью, даже если это твой враг. - Он помолчал, потом продолжил: - Мне кажется, небольшая часть пехоты смогла спастись. Позаботьтесь о них, полковник.

- Я о них позабочусь, - угрюмо произнес Янци. - Этой ночью убитых больше не будет, будут только пленные. И никто больше не будет стрелять. Первый раз в моей жизни, должен признаться, я не рвусь в бой.

- Тогда я вас оставляю, - генерал устало улыбнулся. - Мне предстоит деловое свидание. На неретвинской плотине или, скорее, на том, что от нее осталось.

- С тем самым капитаном Меллори?

- С тем самым. Мы сегодня отбываем в Италию. Судя по всему, мы были несправедливы к этому человеку. Как вы думаете, полковник?

- Лично я никогда в нем не сомневался, - твердо произнес Янци.

Вукалович улыбнулся и повернулся, чтобы уйти.

Капитан Нойфельд с перебинтованной головой стоял, поддерживаемый двумя солдатами, в лощине, спускающейся к Неретве. Он неотрывно смотрел, охваченный ужасом и все еще не веря своим глазам, на то место, где раньше было ущелье. Теперь не более чем в десяти метрах, под его ногами, с огромной скоростью несся все разрушающий на своем пути поток. Он медленно покачал головой. Постепенно до него стал доходить смысл того, что произошло, - это полное и окончательное поражение. Он повернулся к молодому солдату. Лицо солдата, как в зеркале, отражало мысли Нойфельда.

- Возьмите двух лучших лошадей и скачите к ближайшему штабу вермахта к северу от ущелья Зеницы. Сообщите им, что войска генерала Циммермана снесены потоком. Точно мы в этом не уверены, но предполагаем. Скажите им, что долина Неретвы - это долина смерти, и никого не осталось, чтобы защитить ее. Передайте, что союзники могут хоть завтра начать вторжение и ни одного встречного выстрела произведено не будет. Скажите им, чтобы они немедленно передали это сообщение в Берлин. Вы слышите меня, Линдеман?

- Так точно, герр гауптман. - По выражению лица Линдемана Нойфельд понял, как мало тот воспринял из его слов, но чувствовал себя слишком усталым, чтобы повторять распоряжение. Линдеман вскочил в седло, взял под уздцы другую лошадь и поскакал вперед вдоль железнодорожного полотна.

Нойфельд проводил его почти отсутствующим взглядом:

- Ты можешь уже не спешить, мой мальчик.

Второй солдат услышал эту сказанную почти шепотом фразу, но не понял смысла.

- Простите, герр гауптман? - переспросил он.

- Слишком поздно, - Нойфельд низко опустил голову.

Меллори посмотрел в сторону ущелья, в котором все еще бушевала вода, посмотрел на остатки неретвинской плотины и перевел взгляд на мужчин и женщину позади себя. У него не было сил говорить.

Андреа, весь в ушибах и синяках, с наспех перевязанной и все еще кровоточащей рукой, вновь демонстрировал чудо перевоплощения: посмотрев на него, никто не посмел бы сказать, что еще десять минут назад этот человек был на грани смерти. Он держал на руках по-прежнему бесчувственную Марию. Девушка приходила в себя, но очень медленно. Миллер заканчивал бинтовать Петара. Его раны позволяли надеяться на лучшее. Затем он обернулся к Гроувсу. Несколько минут внимательно осматривал его, затем поднялся.

- Мертв? - спросил Меллори.

- Мертв.

- Мертв, - повторил Андреа, горько усмехнувшись. - Он мертв, этот мальчик, и поэтому мы живы.

- Он был обречен, - произнес Миллер.

- И Рейнольдс, - голос Андреа звучал невыразимо устало. - Он тоже был обречен. Что ты ему сказал сегодня, мой дорогой Кейт? Что надо жить сегодняшним днем? Вот он и прожил этот день, вернее, ночь. В эту ночь он спас мне жизнь - дважды. Он спас жизнь Марии. Он спас жизнь Петара. Но он не смог спасти свою. Мы умнее, мудрее, опытнее и старше. И вот старые остались в живых, а молодые ушли из жизни. Так было уже много раз. Мы смеялись над ними, оскорбляли их своим недоверием, потешались над их молодостью и неопытностью... - Неожиданно нежным жестом он убрал с лица Марии светлые волосы, и она улыбнулась ему. - А в конце концов они оказались лучше, чем мы...

- Может быть, они и были лучше, - откликнулся Меллори. Он посмотрел на Петара и грустно покачал головой: - Мертвы трое - Гроувс, Рейнольдс и Саундерс. Погибли, так и не узнав, что Петар был руководителем британской разведки на Балканах.

- Им многое не суждено было узнать, - Миллер провел рукавом по глазам. - Так люди и умирают, ничего не узнав, так и умирают.

ЭПИЛОГ

Вновь капитан Дженсен и генерал-лейтенант британской армии находились в штабе, в Термоли. Но на этот раз они не ходили нервно из угла в угол. Время переживаний закончилось. Они, конечно, выглядели усталыми, черты их лиц потемнели и заострились. Но напряжение исчезло, тревога тоже. Если бы они не сидели, удобно устроившись в мягких креслах, а ходили по комнате, можно было бы подумать, что разрабатывается новая операция. В руках они держали бокалы.

Дженсен сделал глоток виски и улыбнулся:

- Я думал, место генерала - впереди войска.

- Не в этот раз, капитан, - мягко отозвался генерал. - В 1944 году мудрые генералы остаются позади своего войска, далеко позади. Кроме того, танковые дивизии движутся с такой скоростью, что я вряд ли смог бы их догнать.

- Неужели так быстро?

- Быстро, но, конечно, не так, как австрийские и немецкие дивизии, которых спешно перебрасывают с линии Густава к югославской границе. Вот те движутся действительно очень быстро. - Генерал позволил себе большой глоток и удовлетворенно улыбнулся. - Полный разгром. Окончательный и бесповоротный. В общем, можно сказать, ваши люди потрудились на славу.

Оба, генерал и капитан, повернули головы, услышав деликатный стук в дверь. Затем тяжелая, обитая кожей дверь открылась и вошел Меллори, а следом за ним Вукалович, Андреа и Миллер. Все были небриты и выглядели так, как будто не спали неделю. У Андреа рука была на перевязи.

Дженсен встал, осушил свой бокал, поставил его на стол и произнес, обращаясь к Меллори, бесстрастным тоном:

- Много крови пришлось пролить? Меллори, Миллер и Андреа переглянулись. Последовало долгое молчание, затем Меллори произнес:

- Иногда приходится это делать.

Петар и Мария, взявшись за руки, лежали бок о бок на сдвинутых вместе кроватях в военном госпитале в Термоли. Вошли Меллори, Миллер и Андреа. Впереди всех шел Дженсен.

- Прекрасные отзывы о вас обоих. Был рад это услышать. Я привел ваших друзей... Наверное, вам надо проститься.

- Что за порядки в этом госпитале? - возмутился Миллер, - Где армейская честь и мораль? У них что, нет отдельных палат для мужчин и женщин?

- Они уже два года женаты, - улыбнулся Меллори. - Разве я забыл тебе сказать?

- Конечно, не забыл, - снова возмутился Миллер. - Это просто выскочило у тебя из головы.

- Говоря о женитьбе... - Андреа откашлялся и начал сначала: - Капитан Дженсен, может быть, помнит, что я еще на Навароне...

- Да-да, - Дженсен поднял руку, - Конечно, помню. Конечно. Безусловно. Естественно. Но я подумал... может быть... дело в том, что... тут подвернулась еще кое-какая работенка, незначительное дельце. Так вот, я и подумал... Раз уж вы все равно здесь...

Андреа, не мигая, смотрел на Дженсена. На его лице был написан нескрываемый ужас.