Летний детектив для отличного отдыха - Татьяна Витальевна Устинова Страница 43

Жалобно тренькнул уцелевший звонок.

– Это ваш велосипед?

– Мой.

– А тяпка ваша?

Плетнев ничего не ответил, сопя, перелез через канаву и подобрал тюк.

– Одну минуточку!

– Леш, ты чего, ночью на велосипеде катался?!

– Да ладно тебе, Алексей, чего ты!

– А я говорю, дорогой товарищ участковый, это он все тут разворотил из хулиганских побуждений, а вчера пытался совершить надо мной надругательства и отъем документов.

Не слушая, Плетнев зашагал по дороге, наступая Федоровыми кроссовками в лужи.

Он чуть не плакал – из-за велосипеда.

Он не смог бы этого объяснить, но велосипед, и Элли, и отмытая розовая плитка, и река, и коза, и соседи стали частью его жизни уже давно, несколько дней – вечность! И это оказалась такая наполненная, цельная, осмысленная жизнь, и все это было так важно для него, что никто не смел прикасаться к этому, тем более разрушать!..

Никто не смел красть и ломать его велосипед! Никто не смел вмешиваться в его только-только начавшуюся жизнь и портить ее!

– Я вам русским языком говорю, обождите!..

– Леша, да постой ты, куда несет-то тебя!

– Что ты все стрекочешь, стрекоза?!

– А на вид такой приличный! Документы бы у него проверить не помешало.

Кто-то схватил Плетнева за плечо, он остановился и оглянулся. Человек в форме, догнавший его раньше остальных, собирался что-то сказать, но, взглянув ему в лицо, передумал и руку опустил.

– Что вам нужно? – глядя только на него, спросил Плетнев так, что человек растерянно пожал плечами. – Ничего? – уточнил Плетнев.

Человек кивнул головой в фуражке.

– Прекрасно.

– Задержите его, дорогой товарищ участковый, по всей строгости закона!.. Он тут нам будет характер свой показывать, а мы должны терпеть?! Меня положение обязывает!.. – бесновалась «газпром».

Плетнев вздохнул и с силой выдохнул. Ярость отпустила его, и вернулась способность соображать.

В конце концов, думать он умел лучше всего.

– Если вы что-то хотите у меня спросить, пойдемте, – приказал он человеку в фуражке.

– Леш, а что случилось-то? Ты где был? – тихонько спросила Валюшка, и Витюшка на нее прикрикнул.

Мужик в фуражке послушался и пошел за Плетневым, а за ним потянулись все остальные.

Плетнев пропустил участкового в калитку, закрыл ее перед изнемогающим от любопытства Валюшкиным носом и прошел к своему дому.

– Велосипед я вчера оставил на террасе с той стороны. Если хотите, я покажу где.

– Пройдемте.

Плетнев поднялся на террасу, хмуро глянув на лужайку, где он вчера скакал под дождем и был безудержно счастлив.

На полу, прямо под дверью в дом, валялось какое-то барахло, и Плетнев подошел и посмотрел.

Участковый взглянул следом.

– Вот е-мое, – протянул он и сдвинул фуражку на затылок.

Лоб у него моментально вспотел.

Плетневский дом – бывший Прохора Петровича – был разгромлен. Алексей Александрович знал, конечно, значение слова «разгром», но никогда не видел, что это такое на самом деле.

В его доме не осталось ни одного… живого места.

Мебель была перевернута, выпотрошены ящики, выворочены из горшков герани и еще какие-то цветы, названия которых Плетнев не знал, но исправно поливал. Посуда перебита, даже вилки погнуты!.. По полу валялись какие-то тряпки и бумажки, о существовании которых Плетнев и не подозревал. У холодильника, огромного, металлического, занимавшего весь простенок, в середине вмятина, как будто по нему ударили лопатой или топором. Вся еда из него вывалена на пол и засыпана землей из горшков и кадок. От вещей Алексея Александровича не осталось ничего, все было перепорчено, истоптано, изорвано.

– Не ходите туда! – прикрикнул на него участковый, когда он полез внутрь.

Плетнев дернул плечом.

На втором этаже следов вторжения было меньше – разгромлен письменный стол и из шкафов вытащены и разбросаны все книги. Диван тоже искалечен – поролон торчал из рваных и грязных ран.

Плетнев спустился вниз и обнаружил в дверях впавших в столбняк Витюшку с Валюшкой.

Человек в фуражке куда-то делся.

– Звонить пошел, – объяснил Витюшка, обнял трясущуюся супругу и прижал к себе. – Все, хватит, слышь! Без тебя мокро!

– Витюш, это чего такое у нас делается, а?

– Откуда я знаю!

– Нужно Артемку домой загнать, не ровен час, на злодея этого набежит!..

– Ну, понесла!..

– Витюш, ведь страшно-то! Страшно как!..

Плетнев свалил в угол террасы свои мокрые вещи, которые, оказывается, все время таскал в руках, деревянными шагами спустился по лесенке – раз, два, три, четыре ступеньки, – пошел на лужайку и сел в качалку.

– Леш, это у тебя… когда это у тебя так… Господи, побегу дверь на замок замкну!

– Беги, беги, – хмуро сказал Витюшка, подошел и сел рядом с Плетневым.

Они помолчали, потом Витюшка спросил:

– Ты сам-то ночью где обретался?

– У Федора.

Витюшка как будто удивился немного.

– А чего вы там делали у него?

– Пили.

– До утра?

– До утра спали.

– Вона как… Вы там, значит, а этот поганец окаянный, стало быть, тут, чтоб сгореть ему, мать его так и разэдак!..

– Дай сигарету, – попросил Алексей Александрович равнодушно.

Витюшка полез в карман и вытащил пачку.

– Главное, грозища была не приведи господи, – проговорил он виновато. – Всю ночь грохотало! Я ведь и не слыхал ничего, понимаешь?.. Не, я бы прибег, если б слыхал только! Веришь, нет?

– Верю, – сказал Плетнев и закурил.

Крепкий табак защипал горло так, что слезы выступили на глазах.

– А ты?! – вдруг рассердился Витюшка. – Чего тебя понесло из дому на ночь глядя?! То сидит, калачом не выманишь, а то понесло его!

Алексей Александрович затянулся.

– У Федора мотоцикл заклинило, – объяснил он. – Мы его почти на руках несли. Из сил выбились, да и дождь лил. Я возвращаться не стал.

– Вона как, – повторил Витюшка. – Оно понятно тогда…

Так они сидели и курили, и Алексей Александрович совершенно не знал, что теперь он должен делать, когда загремела цепь, заскрипела калитка и из-за угла дома выскочила Элли.

У нее был такой вид, как будто она только что потеряла близкого человека.

Увидев их, она остановилась и замерла, как суслик.

– Что случилось?!

Плетнев пожал плечами, Витюшка глянул на него и почему-то тоже пожал плечами.

– Все живы? – спросила Элли, не приближаясь.

– Типун тебе на язык, Неля!

– Нет, просто прибежала Валентина и сказала, что здесь… – она перевела дыхание и облизнула губы, – смертоубийство.

– Тьфу тебя! Ты ее больше слушай, она еще не то настрекочет! Вон поди, загляни!

Элли посмотрела на Плетнева, поднялась на террасу и осторожно заглянула в дом. Так осторожно, как будто оттуда могло вылететь