Андрей Воронин - Инструктор спецназа ГРУ Страница 44

Плавать в наручниках оказалось делом весьма и весьма непростым - был момент, когда Илларион решил, что утонет здесь, как мышь в ведре. Но годы тренировок не пропали втуне - он не утонул и теперь сидел, спрятавшись под корягой, как какой-нибудь рак. Правда, подумал Илларион, даже в нашем учебном центре ни одна светлая голова не додумалась до того, чтобы ввести в программу обучения плавание в наручниках.

В правом боку ощущалось легкое жжение. Рана, похоже, была несерьезная, пуля прошла по касательной, вспоров кожу, но потеря крови - тоже не сахар, тем более, что в здешней воде наверняка резвится На просторе множество бацилл. Хорошо, что в подмосковных водах не водятся пираньи, решил он и, плюнув, полез на берег.

Как оказалось, это тоже было очень непросто. Откос карьера оказался слишком крутым и скользким, и до его верхнего края от поверхности воды было метра три-четыре. Несколько раз Илларион срывался и с плеском падал в воду, увлекая за собой град мелких комьев. На ум ему опять пришла барахтающаяся в ведре мышь. Он обломал ногти и несколько раз довольно чувствительно приложился лицом, не успев защитить его скованными руками. После каждого падения ему приходилось выбирать для восхождения новое место: стекавшая с его одежды вода делала и без того скользкий склон совершенно непригодным для подъема. Один раз перед тем, как упасть, он ухитрился выворотить из склона здоровенный ком спрессованной глины, и тот, конечно же, свалился ему прямо на голову, едва не довершив то, что не смог сделать усатый майор Жангалиев и еще многие до него,

На то, чтобы выбраться из этой лужи, у него ушел почти час, но в конце концов Илларион вытянулся во весь рост на краю карьера, дыша, как загнанная лошадь, и

пытаясь вернуть лихорадочно колотящееся где-то в глотке сердце туда, где ему надлежало пребывать. Отдыхать, однако, было некогда: вот-вот сюда должна была понаехать тьма народу, чтобы выудить из мрачных глубин карьера его бренное тело и приобщить к материалам следствия.

Забродов встал и осмотрелся. Видневшееся поодаль шоссе отпадало: пока он будет дожидаться на обочине идиота, который рискнет в таком виде посадить его в свою машину, его сто раз успеют подобрать люди в форме и подшить к делу. Что-что, а дыроколы калибра 7,62 у них всегда при себе.

В противоположной стороне где-то у самого горизонта белели корпуса новостройки - один из дальних форпостов Москвы. Илларион повернулся спиной к шоссе, несколько раз глубоко вздохнул, восстанавливая дыхание, и ровной солдатской рысью побежал в сторону города, высоко поднимая ноги, чтобы не цепляться за спутанные космы прибитой дождями травы.

Он мог бы бежать так сколько угодно, но до новостроек оказалось всего километров пять-шесть, и вскоре он уже беседовал с водителем одинокого таксомотора, загоравшего на стоянке, окруженной обязательным для каждой новостройки непроходимым морем грязи. Из грязи неприступными бастионами торчали двенадцатиэтажные корпуса, вблизи оказавшиеся не белыми, а грязно-серыми. Между бастионами осторожно, как цапли по болоту, пробирались нагруженные авоськами аборигены. Проходя мимо Иллариона, они бросали на него испуганные взгляды и торопились поскорее миновать странную фигуру в рваной, перепачканной подсыхающей глиной одежде. Они испугались бы по-настоящему, разглядев наручники и пропитанный кровью бок куртки, но Илларион предусмотрительно прикрыл бок локтем, а скованные кисти зажал между колен, в просительном полупоклоне застыв перед окошком со стороны водителя.

- Отвали, мужик, - сказал водитель, старательно глядя в сторону - все, что ему было нужно, он уже рассмотрел. Тоже мне, клиент. - Ты на себя посмотри. Ну как я тебя такого в машину пущу? Ты же мне весь салон извозишь, неделю потом отмывать придется. Пить надо в меру, мужик. Последнее это дело - по канавам валяться, да еще среди бела дня. На автобусе езжай. Во-о-он там остановка.

- Слушай, друг, - проникновенно сказал Илларион, - я тебе заплачу, сколько скажешь. Ну, сам подумай - куда мне с этим в автобус?

И он показал водителю свои руки.

- Во, блин, - сказал водитель. - Ни хрена ж себе! Ты откуда сбежал? Если тебя менты ищут, то я в эти игры не играю.

- Да какие менты! Это я с ребятами на ящик коньяка поспорил, что в наручниках под водой две минуты просижу. Ну, приняли, конечно, до того, спорить не буду...

- И где ж твои ребята? - заинтересованно спросил водитель. Он уже предвкушал, как вечером расскажет в гараже этот анекдот. После смены в гараже чего только не услышишь, но это, похоже, всем хохмам хохма. - Или ты один нырял, для тренировки?

- Да какая тренировка! Испугались они, козлы. Под водой, сам понимаешь, за временем не последишь. Сидел, пока воздуха хватало, а вынырнул, гляжу - нет никого. Слиняли, гады. Решили, наверное, что утонул. Пока из карьера выбрался, извозился весь, как свинья.

- Так ты в карьер нырял? Ну, мужик, жить тебе вечно! Деньги-то есть у тебя?

- Тут, в кармане. Только мокрые они, наверное. Ты возьми сразу, сколько надо, а то мне не дотянуться.

- Это ничего, что мокрые, - сказал водитель, запуская руку в карман Илларионовых брюк и извлекая слипшуюся пачку. Он отлепил от пачки несколько бумажек, подумал, вернул несколько штук на местом засунул пачку обратно в карман. - Мокрое высохнет. А это, - он кивнул на окровавленный бок куртки, тоже друзья?

- Да нет. Арматурина там какая-то торчала.

- Ладно, садись. Куда поедем? Илларион назвал адрес.

-Дело, конечно, твое, - сказал таксист, выруливая со стоянки, - но я бы таким друзьям морды начистил. Выловил бы по одному и в нужнике утопил.

- Даже не сомневайся, - поддержал разговор Забродов. - Хотя, с другой стороны, что с них возьмешь? Пьяные же все в дуплет. Сам был не лучше. Этот карьер похлеще любого вытрезвителя.

- Это точно. И как ты оттуда вылез? Да еще в наручниках...

- Не говори. Сам удивляюсь.

- Да, брат, жить захочешь - откуда хошь вылезешь.

Через некоторое время такси подрулило к стоянке, на которой работал Родин и где стоял "лендровер" Иллариона. По просьбе Забродова водитель подъехал к самой цепи, преграждавшей въезд на территорию стоянки, и сигналил до тех пор, пока к машине не подбежал охранник.

Охранник носил длинные волосы и круглые очки и был похож на Джона Лен-нона гораздо сильнее, чем это полагается охраннику на автостоянке. Одет он был соответственно - в линялые джинсы дудочкой и застиранную рубаху в крупную черно-красную клетку.

-- Ты что, охренел? - заорал "Леннон" на таксиста. - Куда ты прешься? Это платная стоянка, а не таксопарк!

- Извините, это я его попросил, - сказал Илларион, выглядывая в окно. Родин здесь?

- Родин сменился, будет только послезавтра... А вы, часом, не Забродов?

- Забродов. А что?

- Славик сказал, чтобы я помог, если вам чего понадобится. Есть проблемы?

- Не без этого. Спасибо, шеф.

- Не за что, ты ж заплатил. Будь здоров. А морды им все-таки набей! посоветовал таксист, давая задний ход.

Он был доволен, несмотря на перепачканный салон. С этого ныряльщика он взял столько, что и в три дня не заработаешь, да и история хороша - ребята в гараже обхохочутся. И потом, как ни крути, а человека выручил.

- Да, - сказал "Леннон", критически осмотрев Иллариона. - Проблемы налицо.

- Да вы не беспокойтесь, - сказал ему Илларион. - Я сейчас уйду. Мне бы только наручники распилить.

- Зачэм пилить, дарагой? - с сильно преувеличенным кавказским акцентом сказал "Леннон". - Пойдем со мной, всо издэлаим!

Фундаментом сторожки служил одноместный гараж, переоборудованный в мастерскую. Усадив Иллариона на черный от въевшегося масла табурет, "Леннон", вооружившись гнутой проволочкой и насвистывая сквозь зубы, принялся колдовать над наручниками. Несмотря на несерьезную внешность, руки у него росли откуда следовало, и уже через несколько минут Илларион с облегчением растирал запястья.

- Вот и все, - сказал "Леннон", швыряя отмычку на верстак. - Дело мастера боится. Теперь посмотрим бок.

- Не стоит, - сказал Илларион. - Там всего лишь царапина. Вы мне и так помогли.

- И теперь вы, конечно же, отправитесь дальше сражаться за правое дело, иронически продекламировал "Леннон". Он определенно начинал нравиться Иллариону.

- С чего это вы взяли, что я сражаюсь" да еще и за правое дело?

- Вид у вас такой... невинно убиенного, но благополучно воскресшего борца за правое дело.

- Правда? Тогда мне, похоже, и вправду следует сначала привести себя в порядок.

- Не кокетничайте. Вы и без меня прекрасно знаете, как выглядите. В таком виде вы не пройдете и двух кварталов, как вас сцапают и снова бросят туда, откуда вы вылезли.

- Слушайте, - не сдержавшись, сказал Илларион, - вы мне нравитесь.

- Я многим нравлюсь, - скромно признался "Леннон". - Правда, многим я не нравлюсь. И, что характерно, вторым я не нравлюсь по тем же причинам, по которым нравлюсь первым. Из чего следует, что мир далек от совершенства... Кстати, вы не голубой? Нет? Все правильно, голубым я почему-то как раз не нравлюсь, как, впрочем, и они мне. Мы с ними друг другу взаимно не нравимся, и это, черт возьми, хорошо.