Наталия Левитина - Неприятности в ассортименте Страница 44

Вероятно, ногами.

Моя тщательно скрываемая тайна была раскрыта. Преступление, совершаемое ежедневно на протяжении многих месяцев, разоблачено. Мое безволие и слабохарактерность стали достоянием гласности. О да, я так и не бросила курить. Вместо того чтобы бороться с вредной привычкой, я изощрялась в конспирации. Как талантливо и искусно прятала сигареты! Сколько энергии вложила в разработку приемов, избавляющих квартиру от запаха дыма! Двигалась, можно сказать, прямым курсом к Нобелевской премии…

А надо было просто отказаться от курения.

Никита верил – я сумела это сделать.

О боже, что теперь будет?!!

– Так ты обманывала меня все это время?

– Милый, я…

– Постой, я не могу понять. Все это время ты водила меня за нос?

– Прости, прости, это только одна-единственная сигаретка, – жалко проныла я, съеживаясь под взглядом любимого. Торопливо раздавила окурок в пепельнице. Никита сморщился – то ли от боли, то ли от отвращения…

Ах, конечно! Я била все рекорды лживости: в пепельнице валялись еще четыре окурка с таким же перламутровым ободком.

– В чем еще ты меня обманываешь? – ледяным тоном поинтересовался Никита. Повеяло морозной стужей. Я вдруг явственно ощутила, как между нами вырастает стена, – голоса зазвучали глуше, изображение потускнело.

– Ни в чем! Никита, поверь!

– Знаешь, теперь – не получается.

– Ну прости!

– Простить? Да я ошарашен! В голове не укладывается.

– Ну, я не смогла. Не получилось! Но я же не одинока! Тысячи людей пытаются бросить курить и терпят фиаско. Пожалуйста, прости меня.

– Плевать на остальных, главное – ты все это время ловко маскировалась! Так хитро!

– Ну, я слабая, безвольная… Да, я пряталась и курила. И сама себе была противна.

– А теперь ты мне противна.

Я застыла на месте, потрясенная подобным признанием.

Ничего себе заявление!

– Как изобретательно ты меня обманывала! – горестно воскликнул Никита. – У меня и мысли не возникало, что все это время ты продолжаешь курить. Я просто идиот, и ты с легкостью обвела меня вокруг пальца!

В груди что-то оборвалось, упало вниз, рассыпалось. Наверное, это было мое сердце, заледеневшее от слов Никиты. Когда любимый смотрит на тебя с явным отвращением, как на протухшего зловонного моллюска, то испытываешь очень сильные чувства.

Нет, мы не можем навсегда поссориться из-за каких-то двух тысяч сигарет, тайком выкуренных мною! Подозреваю, дело не в сигаретах и не в моем двуличии. В любой другой момент Никита отнесся бы к ситуации с юмором. Он бы обязательно выискал дополнительный резерв снисходительности и дал мне еще один шанс исправиться.

Просто теперь ему нет смысла возиться со мной.

У него Генри.

Не добавив больше ни слова, Никита развернулся и направился к автомобилю.

– Ну пожалуйста, прости меня! – в последний раз жалобно простонала я.

Но он не обернулся.

Это финиш.

Спокойной ночи, малыши.

Бесславный конец нашей сказочной истории.

Я уткнулась лицом в ладони и всхлипнула. Истерику еще можно было бы предотвратить, но я вдруг представила, как Никита собирает чемоданы, и зарыдала от души.

Глава 18

Официант против полковника ФСБ

Получив в гардеробе белую накидку и напялив синие бахилы, я отправилась в третье кардиологическое отделение. Мне бы и самой сейчас не помешала капельница – после трагического столкновения с Никитой сердце болезненно сжималось. Но цель визита в больницу была иной – решила проведать Ирину и Дениса Трофимовича.

С отцом Льва я виделась только один раз – на свадьбе. Мощный, живописный старик с седой шевелюрой. Если Лев унаследовал от папули не только габариты, но и качественный волосяной покров, становилось неясным, зачем наш мальчуган с таким маниакальным упорством избавляет череп от растительности. Я еще ни разу не видела Льва волосатым, максимум – с пятимиллиметровой щетиной.

Увижу ли еще?

Каким угодно – лохматым, бритым, – только бы живым!

Неизвестно…

Ирина вышла из палаты в желтых резиновых перчатках, с ведром и шваброй.

– О, Юлечка, привет! Подожди немного в коридоре. Сейчас еще разок пройдусь чистой водой и постельное белье поменяю.

Вероятно, за год жизни во дворце в окружении домработниц и кухарок подруга не утратила основных навыков самообслуживания.

– Что ты корячишься? Заплатила б санитарке, она бы помыла.

– Отличная идея, – ответила Ирина. – Проблема заключается в том, что тут нет санитарок. Вообще. Ну, ты посиди, отдохни. Какая-то ты замученная.

Еще бы!

Я уселась на банкетку у стены. Рядом, за распахнутой настежь дверью, в пустом кабинете надрывался телефон, и никто не изъявлял желания взять трубку. Я сдалась после десятого звонка.

– Света? Валя? – энергично и напористо спросил меня мужской голос.

– Это Юля.

– Хорошо. Юля, детка, посмотри историю болезни Рашида Нургазина. Вы ее нам не передали.

– Но я же…

– Юль, давай побыстрее. Больной уже под наркозом. Мы сейчас парню чего-нибудь не то вырежем.

– Где смотреть-то?! – в ужасе заорала я в трубку, быстро представив, как несчастному Рашиду Нургазину ампутируют здоровую правую ногу вместо больной левой почки. Хотя у Рашида, наверное, проблемы не с почкой, а с сердцем. Он ведь поступил из кардиологического отделения.

Ладно, некогда рассуждать.

Надо спасать парня.

Хирурги – они ведь такие решительные ребята.

Они начинают томиться, если им нечего резать.

– Как – где? На столе должна лежать.

– Тут ничего не лежит.

– Не может быть!

– Честное слово.

– Вот черт! – выругался мужчина. – Так, послушай, Юля. Значит, история болезни в столе, в ящике. Поищи ключик, он где-то там должен быть. И быстро тащи нам карту. У тебя на все про все десять минут.

– Куда тащить?!

– О боже! Юля, ты как с луны свалилась! В операционный блок.

Я швырнула трубку и подергала ящик за желтую металлическую ручку. Он не поддавался. Огляделась в поисках ключа. Очевидно, именно сегодня медсестра впервые в истории больницы решила не класть его на видное место, а спрятать!

Господи, что же делать?!

Здоровье, а возможно, и сама жизнь несчастного парня зависит от моей сообразительности. Я переворошила какие-то бумажки, рекламки, рецепты на столе, пошарила на полках шкафа-пенала. Ключа нигде не было.

Я вновь вцепилась в ручку ящика и стала изо всех сил дергать ее и трясти. Один миг – и она сорвалась с шурупов, а я с размаху плюхнулась на стул. И допотопный полированный стол, и шаткий стул с замусоленной обивкой надо было отправить в утиль лет двадцать назад! Ножки стула подломились, я рухнула на пол, но, падая, попыталась ухватиться рукой за шкаф, стоящий справа. Пенал вздрогнул всем телом, как породистый жеребец, и из него вывалились три книги и пластмассовый электрочайник. Книги слетели вниз, как серые птицы. У чайника в момент удара о пол отломилась крышка.

Во я натворила!

Хотя объем разрушений, произведенных мной, указывал, насколько рьяно я взялась за выполнение задачи, однако цели я пока не достигла. Осмотревшись, увидела на подоконнике металлический прут, покрытый зеленой облупившейся эмалью. Думаю, когда-то он украшал спинку железной кровати с панцирной сеткой. А теперь им закрывали высокие форточки.

Я схватила прут и попыталась воткнуть его в щель между столом и ящиком. Бесполезно, он был слишком большого диаметра! Потеряв терпение и кожей чувствуя, как утекают минуты, отпущенные мне на спасение пациента, я принялась с силой вдалбливать железку в щель…

Ух ты!

А эта мебель из опилок довольно мягкая!

Ура! Получилось!

Усеяв все кругом стружкой и выворотив искореженный ящик, я быстро схватила пачку карт. История болезни Рашида Нургазина лежала сверху…

В коридоре налетела на Ирину.

– Ты куда?

– Попросили отнести в операционный блок историю болезни. Ты не знаешь, где это?

– Нет. Но все операционные, мне кажется, на втором этаже.

Ирина ошиблась, но совсем немного.

Так, чуточку.

Операционная располагалась не на втором, а на шестом этаже. Но прежде чем я это выяснила, пришлось несколько раз прокатиться на дребезжащем лифте и пропахать восемнадцать километров по бесконечным больничным коридорам! И вот, наконец, устав от собственного мельтешения, взмыленная, потная, я добралась до операционного блока на шестом этаже. И уперлась носом в запертую дверь. На двери красовалась табличка:

«Ремонт.

Обход через лабораторию № 8».

И абсолютно ни единого намека на то, где искать восьмую лабораторию!

Ничего.

Я упорная.