Збигнев Сафьян - Зарубежный детектив Страница 44

Он передал ей телефонный аппарат и добавил:

— Только учтите, я буду слушать ваш разговор, поэтому не вздумайте делать глупости, и положите трубку по моему сигналу.

Девушка в знак согласия кивнула и набрала номер. Три гудка.

— 934-3926, — прозвучало в трубке.

— Могу я поговорить с кем-нибудь из сотрудников «Тентрекса»? — сухо спросила девушка.

— Очень сожалею, — ответил ей мягкий голос, и одновременно в трубке раздался легкий, характерный щелчок, — но все сотрудники «Тентрекса» уже ушли домой. Они будут на месте завтра утром. Могу я поинтересоваться, кто говорит и по какому вопросу...

Малькольм нажал на рычаг и прервал разговор прежде, чем сотрудники службы перехвата успели определить номер их телефона. Девушка медленно положила трубку. Впервые за все это время она посмотрела прямо в глаза Малькольму.

— Я не знаю, верю ли я всему, о чем вы говорили, но, кажется, начинаю верить, — сказала она задумчиво.

— А теперь еще одно, последнее доказательство. — Малькольм вытащил пистолет из-за пояса брюк и осторожно положил ей на колени. Он отошел к стене и уселся в плетеное кресло. Ладони у него стали влажными от нервного напряжения, но он решил, что лучше рискнуть сейчас чем потом.

— Итак, пистолет у вас. Вы можете выстрелить в меня, по крайней мере, один раз, прежде чем я доберусь до вас. Вот телефон. Я вам доверяю и думаю, что вы тоже верите мне. Позвоните, куда хотите — в полицию, ЦРУ, ФБР — мне безразлично. Скажите им, что я нахожусь у вас. Но я хочу, чтобы вы знали, что может произойти, если вы позвоните. Ваш звонок могут перехватить как раз те люди, которые не должны знать о том, где я нахожусь. Они могут прибыть сюда первыми. И если они успеют сделать это раньше других, то они убьют нас обоих.

В течение долгого времени девушка сидела, не двигаясь, задумчиво разглядывая тяжелый пистолет, лежавший у нее на коленях. Затем произнесла, но настолько тихо, что Малькольму пришлось напрячь слух, чтобы расслышать ее слова:

— Я вам верю.

Теперь ею внезапно овладела жажда деятельности. Она встала, положила пистолет на стол и прошлась по комнате.

— Я... я не знаю, каким образом смогу помочь вам, но я попытаюсь. Вы можете остаться здесь, у меня есть вторая спальня. А пока, — добавила она просительно, бросив взгляд в сторону крохотной кухоньки, — я могла бы приготовить что-нибудь поесть.

Малькольм широко улыбнулся, по-настоящему доброй улыбкой, которую, как ему казалось, он уже утратил.

— Это было бы просто замечательно. Только сначала я хотел бы попросить вас об одолжении.

— Пожалуйста. Я все сделаю для вас. — Сейчас, когда Уэнди поняла, что ей ничто не угрожает, что она будет жить, нервы ее успокоились.

— Можно, я воспользуюсь вашим душем? А то волосы от стрижки здорово щекочут шею и спину.

Она улыбнулась, а затем оба они весело расхохотались. Она проводила его наверх в ванную и дала ему мыло, шампунь и свежие полотенца. Она ничего не сказала, когда он взял с собой пистолет. Как только она спустилась вниз, Малькольм потихоньку вышел из ванной комнаты и на цыпочках подкрался к лестнице. Он не услышал ни шума открывающейся двери, ни звука вращающегося телефонного диска. Когда с кухни до него донесся скрип выдвигаемых ящиков и звон столовых приборов, он вернулся в ванную, разделся и забрался под душ.

Малькольм мылся около получаса, стоя под потоками воды и наслаждаясь ощущением свежести, которым наполнялось его тело. Горячая вода и пар прочистили его заложенный нос, и когда он закрыл кран, то почувствовал себя обновленным. Надев свежее белье и натянув новый свитер, он автоматически взглянул в зеркало, чтобы причесаться. Однако волосы были настолько коротки, что он просто пригладил их рукой.

Когда Малькольм сошел по лестнице вниз, в комнате мягко звучала стереофоническая музыка. Он сразу узнал аранжировку Винса Гуаральди мелодии из «Черного Орфея». Мелодия называлась «Доверь свою судьбу ветру...». У него тоже была эта пластинка, о чем он и сказал девушке, когда они сели за стол перекусить.

Пока они ели салат из свежих овощей, она рассказала Малькольму о своей жизни в маленьком городке в Иллинойсе. Когда перешли к блюду, приготовленному из замороженной зеленой фасоли, он услышал о студенческих буднях университета Южного Иллинойса. Картофельное пюре он ел, выслушивая историю о молодом человеке, который чуть-чуть не стал ее женихом. Пережевывая кусочки бифштекса, он убедился, какой серой и однообразной является работа в качестве секретаря скучной юридической конторы в Вашингтоне. Пирог из творога с вишнями фирмы «Сара Ли» они поглощали в молчании. Когда же девушка разливала кофе, она подытожила свой рассказ следующими словами:

— Честное слово, это была очень скучная жизнь, до сегодняшнего дня, разумеется.

Пока они мыли посуду, он шутливо рассказал ей, почему он так ненавидит свое имя. Девушка в тон ему пообещала никогда не называть его по имени и в ту же секунду нечаянно обрызгала его мыльной пеной, которую быстро вытерла, словно испугавшись чего-то.

После того, как они вымыли всю посуду, Малькольм пожелал девушке спокойной ночи и отправился наверх, в ванную комнату. Он вынул контактные линзы из глаз, убрал их в специальную коробочку и почистил зубы. Затем прошел по коридору в спальню, где его ожидала свежая постель, предусмотрительно сунул под подушку носовой платок, положил пистолет на тумбочку, стоявшую возле кровати и лег, закутавшись в одеяло. Вскоре после полуночи к нему в спальню пришла Уэнди.

Однако кое-кто вообще не ложился спать в ту ночь. Когда в Лэнгли узнали о перестрелке и ранении Уэзерби, царившее там напряжение резко усилилось. Оперативные машины с решительно настроенными молодыми людьми опередили санитарный фургон и первыми прибыли на место происшествия. Вашингтонские полицейские жаловались потом своему руководству, что группа неопознанных лиц, выдававших себя за федеральных агентов, принялась опрашивать свидетелей. Стычка между представителями двух правительственных ведомств была предотвращена появлением на сцене сотрудников третьего: в район происшествия прибыло еще несколько служебных автомашин. Два весьма серьезных человека в хорошо отглаженных белых рубашках и темных костюмах пробились сквозь толпу в переулке и заявили руководителям оперативных групп обоих ведомств, что теперь ФБР официально берет расследование в свои руки. «Неопознанные лица» и вашингтонские полицейские информировали об этом свое начальство, которое приказало им ни во что не вмешиваться.

Появление на месте событий сотрудников ФБР было вызвано тем, что компетентные органы приняли в качестве рабочей гипотезы вероятность шпионажа и диверсии.

Закон о национальной безопасности 1947 года гласит:

«Компетенция ЦРУ не распространяется на поддержание общественного порядка, вызов в суд, соблюдение законности и правопорядка, а также на функции по обеспечению внутренней безопасности».

Происшедшие в тот день события со всей очевидностью подпадали под положение о внутренней подрывной деятельности, борьба с которой являлась прерогативой ФБР. Митчелл как можно дольше воздерживался от передачи подробной информации о событиях дня руководству этой параллельной организации, но, в конце концов, заместитель директора ЦРУ уступил нажиму...

Однако за ЦРУ оставлялось право расследовать обстоятельства враждебных действий, направленных против его агентов, а также прямого нападения на них независимо от того, где бы эти действия ни произошли. Таким образом, ведомство имело в своем распоряжении лазейку, которой оно широко пользовалось при проведении своих многих весьма сомнительных операций. Эта лазейка — пятый раздел закона — позволяла ЦРУ выполнять «такие функции и обязанности, имеющие отношение к разведке и влияющие на национальную безопасность страны, которые требуют санкции Совета национальной безопасности». Кроме того, закон 1947 года также предоставлял ведомству право допрашивать людей в пределах страны. Именно поэтому руководство ЦРУ решило, что чрезвычайные обстоятельства этого дела требуют прямых действий с их стороны. Эти действия могут и будут осуществляться до тех пор, пока ЦРУ не получит прямого указания Совета национальной безопасности приостановить их. Руководствуясь этим положением, ЦРУ в исключительно вежливой, но решительной форме информировало об этом ФБР, выразив, конечно, признательность за сотрудничество и одновременно благодарность за возможную помощь и содействие в будущем.

В итоге вашингтонская полиция оказалась обведенной вокруг пальца, получив одного убитого и одного раненого, который к тому же еще исчез с места происшествия и был якобы доставлен кем-то в неизвестный госпиталь в Вирджинии — «состояние серьезное, перспективы неопределенные». Недовольная полиция осталась неудовлетворенной заверениями и объяснениями различных федеральных ведомств, однако вынуждена была прекратить дальнейшее расследование «своего» дела.