Ровно в шесть двадцать - Дэвид Балдаччи Страница 44

– Вам полиция так сказала?

Она опустила глаза и ничего не ответила.

– Дневник нашли?

– Нет, мы уже говорили.

– А гаджеты проверили?

– Так у вас была с ней связь? – опять спросила Эллен.

– В компании запрещены служебные романы, – произнес Дивайн. – Нас обоих уволили бы сразу.

– Значит, вы встречались тайно? – не унималась Эллен.

Он не ответил.

– Вы знаете имя врача, который делал аборт?

– Да, а что?

– Можете сказать?

– Вы же говорите, что ребенок не от вас. Зачем вам эта информация?

– Сара была мне другом. Я хотел бы выяснить, кто ее убил и по какой причине.

Эллен посмотрела на мужа. Тот достал из кармана бумажку и протянул Дивайну. На ней было написано название клиники и адрес в Вестчестере.

– Спасибо.

– Я вас провожу, – сказала Эллен.

У дверей они задержались. Эллен произнесла:

– Вижу, вы не одобряете мои принципы.

– Это ваши принципы, вам с ними жить.

– Но вы со мной не согласны?

– Я уже говорил: сейчас не время и не место для подобных дискуссий. У вас есть право верить во все что хотите. У меня – тоже.

Она вдруг скорчила презрительную гримасу, но смотрела при этом не на Дивайна, а в сторону. Оглянувшись, он увидел на тротуаре двух женщин, которые страстно целовались.

Когда он снова повернулся к Эллен, та успела взять себя в руки, но все-таки процедила сквозь зубы:

– Жду не дождусь, когда уеду из этого проклятого города.

Глава 40

– Ого, вторая встреча за день. Как неожиданно!

Монтгомери вышла к Дивайну в выцветших дырявых джинсовых шортах и белой футболке с коротким рукавом. На ногах у нее ничего не было – только красный лак на ноготках.

– Привет, – кивнул Дивайн.

Она впустила его в квартиру, и он огляделся. Чисто, без лишнего мусора, минимум мебели, несколько картин на стенах, цветные ковры на деревянных полах, парочка африканских скульптур и крепкий запашок марихуаны.

– Еще пара вдохов, и я взлечу.

– У меня есть не только травка, если хочешь.

– Если это холодное пиво, то да, очень хочу.

Монтгомери достала две банки и сказала:

– Пойдем за мной, там прохладнее. Кондиционер здесь не самый лучший.

Она вывела его на плоскую крышу, где стояло несколько шезлонгов. Дивайн снял пиджак и ослабил галстук. Они сели, и девушка, указав на пространство между домами, пояснила:

– Отсюда видно реку. За вид приходится доплачивать.

– Он того стоит. Как и ветер.

Дивайн запрокинул голову, позволяя струйкам воздуха скользить по коже. Пиво приятно холодило горло.

– Как прошел разговор с Брэдом?

– На удивление гладко. Мы сумели договориться.

– Сделка оказалась выгодной?

– Да, для нас обоих. Слушай, ты была с Брэдом в прошлый четверг?

– В четверг? – Она задумалась. – Нет. Я ночевала в особняке, но одна. Скорее всего, он остался в городе.

«Уж не в том ли здании, где убили Сару?»

– А Дженнифер Стамос ты знаешь?

– Нет.

– Ладно… Чилтон говорил, вы росли вместе. Я знаю, что его род корнями уходит к «Мэйфлауэру» и он голубых кровей. Но ты сказала, что в Италии жила в хостеле…

– Я не из благородных, и моя семья не из богатых. Отец чинил у Чилтонов их «бентли» и «роллс-ройсы», а мать убиралась в доме и нянчила детей. В общем, я дочка наемной прислуги.

– Как необычно. А братья или сестры у тебя есть?

– Две сестры. Одна, младшая, учится в колледже; старшая замужем за врачом. Говорит, счастлива.

– Рад за них. Они на тебя похожи?

– Младшая еще красивее меня.

– Я не про внешность спрашивал. Но, если честно, я не верю, что такое возможно.

– Нет, правда. А все мозги достались старшей, Бет.

Дивайн вспомнил, как пренебрежительно отзывался о девушке Коул.

– Хочешь сказать, ты глупая?

– Я даже колледж закончить не сумела.

– Наверное, не захотела тратить годы на бесполезную учебу и копить долги? Но ты вроде неплохо устроилась…

Монтгомери покрутила в руке банку с пивом.

– Да, мне платят за то, чтобы висеть на шее у толстосума и красиво улыбаться. Хотелось бы сказать, что мне нравится такая жизнь, но… – Она опустила взгляд. – Больше я ничего не умею. Брэда мое мнение совершенно не интересует, если ты сам не заметил.

– Надо использовать любое преимущество. Почему мужчинам можно – а женщинам нельзя?

Она посмотрела на него искоса.

– У мужчин все по-другому. – Монтгомери задумчиво уставилась вдаль. – Мать хотела, чтобы я стала моделью. Она тянула меня в модный бизнес с раннего возраста. Кастинги в шесть лет, съемки в рекламе, то один конкурс, то другой, то исправление прикуса, то постановка походки и речи… У меня не было нормального детства. Когда я садилась делать уроки, мать злилась. Говорила, что моя сила, в отличие от старшей сестры, не в мозгах, а в том, что ниже. Когда я все бросила, она окончательно взбеленилась. Назвала меня предательницей. Будто это не моя жизнь, а ее фантазии.

– Мой отец тоже так говорил. Я был для него неудачником, в отличие от брата и сестры.

Монтгомери вдруг сказала:

– Не мог бы ты размять мне ноги?

Она закинула стопы ему на колени. Слегка удивленный, Дивайн отставил пиво и принялся растирать ей пальчики.

– У тебя сильные руки. Чувствуются мозоли.

– Спасибо за комплимент.

– Я коплю деньги на будущее, – неожиданно заговорила Монтгомери. – Брэд дает мне средства и оплачивает счета. Я все вкладываю, и инвестиции приносят неплохой доход.

– Рад за тебя. У меня и десяти долларов за душой не наберется.

Она глотнула пива.

– Планирую выйти на пенсию к тридцати годам.

Дивайн принялся тереть ей пятки, с силой нажимая пальцами.

– Боже, хорошо-то как… Тебе надо работать массажистом.

– Я-то могу, госпожа-инвестор, – хмыкнул он. – А вот чем ты планируешь заняться на пенсии?

– Может, я еще вернусь в колледж. Выучусь какой-нибудь профессии, где не надо носить бикини.

– Отличная мысль.

– А как иначе? Когда пойдут морщины, ничего другого не останется.

– Не обманывай себя. Ты гораздо проницательнее тех умников, с которыми я работаю каждый день, потому что они не в состоянии приготовить обед и безопасно перейти улицу.

– Не ври, чтобы сделать мне приятное.

– Я никогда не вру. Даже самому себе.

Монтгомери наклонилась и взяла его за руку.

– Ты хочешь со мной переспать, правда? Я та самая девушка, о которой фантазирует весь поезд.

Чем откровеннее становились намеки, тем меньше ему это нравилось. Уж не Коул ли велел соблазнить его, чтобы заполучить в руки лишний козырь?

– Я сейчас не в поезде. Я разминаю тебе ноги и любуюсь видами на Гудзон. Ты вполне реальная, из плоти и костей. Мы болтаем о всяких пустяках, хотя разговор по непонятным причинам уходит куда-то в сторону. – Дивайн внимательно посмотрел на Монтгомери. – Чего ты добиваешься?