Ольга Володарская - Свидание с небесным покровителем Страница 45

– Не наблюдательный ты, Голушко! Неужели не рассмотрел татуировку на предплечье Радова?

– Нет. Он же всегда в рубашках или футболках, в майке я ни разу его не видел.

– Я тоже. Но когда рукав задирался, можно было кое-что рассмотреть… – Леха скрестил руки на груди и торжественно выдал: – У Радова на предплечье вытатуирована игральная карта. Туз пик! Я сразу подумал: ого, в нашей колоде как раз такой и не хватает! Потом на сайт заглянул, смотрю, там бывает пользователь с ником Пиковый Туз. Так я понял, что это именно Макс Радов!

– Да, Леха! Попал ты пальцем в небо, иначе и не скажешь.

– Но ведь попал!

– Выражаю тебе за это благодарность, – усмехнулся Митрофан. – А теперь давай решать, что предпринять, чтобы предотвратить последнее преступление.

– А что мы можем предпринять? Разогнать отдыхающих «Эдельвейса» по домам нам никто не даст. Комендантский час ввести – тоже.

– Комендантский час не поможет. Петя, насколько ты помнишь, был убит после завтрака. То есть средь бела дня.

– Охрану усилить не мешает. И кого-нибудь из наших надо отправить в дом отдыха. Пусть наблюдают.

– Слушай, а может, уже поздно? Вдруг последняя жертва уже умерщвлена? – Митрофан поднялся и стал хлопать по брючным карманам. – Ведь до этого покойники появлялись каждодневно…

– Ты что-то ищешь?

– Телефон! Блин, где он? Неужто дома забыл?

– Мить, вон он, торчит у тебя из нагрудного кармана!

– А, точно! – Митрофан вытащил аппарат и стал набирать отцовский номер. – Бать, здорово! – поприветствовал он Базиля, когда тот откликнулся. – Как дела? Хорошо? Никаких происшествий? Круто! Прям не верится… Ладно, пап, отдыхай… Сколько, кстати, тебе осталось? Завтра уже домой вернешься? Вот и отлично, мы уже соскучились. Все, пока!

Отключившись, Голушко убрал телефон в карман и принялся нервно теребить усы.

– Чего это с тобой, Митрофан Василич? – поинтересовался Леха. – Загрустил вдруг? Радоваться надо, а ты нос повесил…

– Чему радоваться-то?

– А тому, что день хорошо начался – в «Эдельвейсе» ни одного нового покойника, а значит, он и закончится так же…

– Вот в этом, Леха, я сомневаюсь! – тяжело выдохнул Митрофан. – Чует мое сердце, беда случится именно сегодня…

– Вот семейка! Василь Дмитрич носом чует, Митрофан Василич сердцем… – Леха вскочил со стула и, хлопнув себя по пятой точке, гоготнул: – А я задницей чую, все будет ништяк!

И, сцапав с тарелки последнюю печенюшку, покинул кабинет старшего следователя.

Габриель

Он слышал каждое слово! Не только те реплики, которые выдавал Василий, но и те, что произносил его сын, старший следователь. И на сей раз дело было не в его феноменальной способности различать даже самые тихие звуки, просто старший Голушко находился всего в полутора метрах от Габриеля, а у аппарата, по которому он разговаривал, была отличная слышимость.

Когда Василий на вопрос сына: «Сколько, кстати, тебе осталось?» – ответил: «Завтра уже буду дома!», Габриель еле сдержался, чтобы не выругаться вслух. Разочарование, по всей видимости, отразилось на его лице, потому что старик посмотрел на него с некоторым недоумением. До этого они болтали о рыбалке. И когда у Василия зазвонил телефон, Габриель деликатно отошел на два шага, чтобы дать тому спокойно пообщаться с сыном.

Разговор закончился быстро. Василий бросил Митрофану финальное «пока», а Габриель сделал вид, что увидел в окне главного корпуса кого-то, зовущего его, и поспешил попрощаться с собеседником.

Он очень торопился. Нужно было попасть на аудиенцию к директору дома отдыха до того, как тот покинет свой кабинет, и выпросить у него выходной (без его разрешения из «Эдельвейса» работников не выпускали, а лазом среди бела дня пользоваться рискованно). Потом надо успеть быстро переодеться, взять шприц и ампулу: Магдалина умрет красиво и без мучений – он введет ей в вену лошадиную дозу морфия; покинуть территорию, сесть в автобус, доехать до города, отыскать нужный дом, попасть в квартиру…

Где жила Магдалина, он уже знал. Подсмотрел в регистрационном журнале, куда записывались данные паспорта и адреса фактического проживания отдыхающих. Более того, он знал ее домашний телефон и даже звонил Магдалине, чтобы выяснить, во сколько является домой старший следователь Голушко. Еще Габриель выяснил, что на самом деле девушку зовут Маргаритой. Имя ей удивительно шло, но Габриель так привык величать ее Магдалиной, что решил до последнего мысленно обращаться к ней именно так, как она называла себя на сайте «Шаг в бесконечность»…

На сайт этот Габриель забрел случайно. Искал в Интернете информацию по лечению своей болезни, и как-то так получилось, что наткнулся на ссылку виртуального клуба самоубийц. «Не может быть, чтоб в мире существовало такое количество людей, не желающих жить! – подумалось Габриелю после того, как он побродил по сайту. – Вернее, не верится, что все они действительно хотят добровольно прекратить свое существование. Ведь это не одно и то же. Когда я потерял Оксану, я тоже не представлял, как буду без нее… Но у меня даже мысли не возникло покончить с собой! А тут десятки, сотни мужчин и женщин, кричащих о том, что не сегодня, так завтра они окончат свои земные дни…» Габриеля разобрало любопытство, и он стал завсегдатаем сайта. Поначалу он пребывал в статусе стороннего наблюдателя, но со временем стал принимать активное участие в беседах на форумах и общаться в чате. Ником своим он выбрал имя, которым давно-давно себя называл: Габриель.

В основном о смерти бредили малолетки. Все эти сопливые мальчики, девочки, для которых любая жизненная трудность казалась неразрешимой проблемой, а рассуждения о никчемности жизни были данью моде. Но оказалось, что не все посетители сайта такие. Среди потенциальных самоубийц находились и зрелые люди. А главное, вполне успешные. То есть выходит, что тяга к суициду – это прерогатива не одних только неудачников. В процессе общения с некоторыми пользователями выяснилось, что, к примеру, под ником Пропащий скрывается успешный бизнесмен. Именно он своим кличем на доске объявлений «Черной-черной комнаты» дал толчок к действиям Габриеля.

«Я твердо решил уйти. Не хватает смелости для финального шага в бесконечность. Кто мне поможет? Рассматриваю только конкретные предложения!» – прочитал Габриель и подумал: «А ведь я могу оказать ему неоценимую услугу. Перед смертью убью двух зайцев: и человеку помогу, и себе удовольствие доставлю». Когда эта мысль угнездилась в сознании Габриеля, он откликнулся на послание Пропащего. «Если ты твердо решил закончить свои земные дни, – написал он ему, – я к твоим услугам. Какие пожелания?» Тот ответил следующее: «Я хочу уйти на тот свет быстро и без мучений. Если ты сможешь отправить меня туда таким образом, буду крайне признателен. Только что ты потребуешь взамен? Учти, денег у меня немного, я разорен…» Габриель заверил Пропащего в том, что деньги его не интересуют вовсе, а умертвить человека быстро и безболезненно ему по плечу. «А можно представить мою смерть как самоубийство?» – «Можно, – ответил Габриель, а немного подумав, добавил: – Даже нужно. Так что пиши предсмертную записку… А я пока буду ломать голову над тем, где и каким способом я отправлю тебя на небеса…»

На следующий день и записка, и план были готовы. Но тут в сообщениях Пропащего вдруг стали проскальзывать нотки неуверенности. «Передумал? – прямо спросил его Габриель. – Если да, все отменяется!» – «Нет, не передумал… – ответил Пропащий. – Просто… Страшно немного…» – «Не нужно бояться смерти!» – «Я не ее боюсь… Я боюсь того момента, когда до нее останется час, минута, миг… Это ж самое страшное – ожидание неизбежного…» – «Я могу сделать так, что ты не узнаешь, когда умрешь, – успокоил его Габриель. – Ни дня, ни часа, ни тем более мига не сообщу… Так тебе будет спокойнее?» – «Это здорово! То, что нужно! Но разве тебе так будет не труднее?» – «Интересно именно когда трудно! У меня единственное условие! Ты должен будешь купить путевку в дом отдыха «Эдельвейс» и приехать туда в определенное время. Основной заезд состоится через полторы недели, в субботу, 12-го числа. Их я даю тебе на размышление. Есть время передумать. Но одиннадцатого ты должен будешь прислать мне последнее письмо. В нем ты сообщишь о своем решении и, если оно будет положительным, укажешь номер апартаментов или бунгало, куда заселишься (в путевке посмотришь). После этого я больше с тобой на связь не выйду. И уже ничего нельзя будет изменить! Ты принимаешь мои условия?» Пропащий ответил: «Да». И Габриель стал ждать одиннадцатого числа.

На сайт он выходил с той же регулярностью, что и раньше, поэтому новых знакомств было не избежать. В чате он «встретился» с очень интересной личностью под ником Человек-Мотылек. После тесного общения Габриель понял, что это женщина. И женщина уже зрелая. Как оказалось, он не ошибся. Мотыльку было чуть за сорок, она страдала от одиночества и нереализованности (ей всю жизнь хотелось быть поэтессой, но ее стихи все считали бездарными, хотелось иметь большую семью, но замуж ее никто не брал, а для себя родить не получалось), и даму очень страшила старость. «Что, если мне отмерена восьмидесятилетняя жизнь? – рассуждала она. – У меня и сейчас здоровье не богатырское. А что будет через десяток лет? Я в сорок страдаю бессонницей, а в шестьдесят что меня ждет? Длинные, скучные дни и бесконечные ночи? А с чем я столкнусь в семьдесят? Вдруг упаду, сломаю шейку бедра, как многие старики, и уже не смогу ходить? Кто будет за мной ухаживать? Чужие люди, желающие заполучить мою квартиру? Или санитарки из дома престарелых? Ну уж нет! Я этого не хочу! Такие, как я, одинокие люди, должны умирать молодыми и дееспособными…»