Анна Михалева - Одна минута славы Страница 45

— Это дело вряд ли закроют. Убийства-то продолжаются. Кстати, сколько жертв потребуется, чтобы раскачать вашу бюрократическую машину?

— Еще одна потребуется, — усмехнулся Вадим.

— Лично я против. — Алена впустила следователя в квартиру.

— Еще бы! Я вас понимаю. Ой, что это?! — Он отшатнулся от стены, обильно украшенной табличками с неправильными глаголами.

— Повышаю свое образование.

— Помогает?

— Вообще-то не очень. Честно говоря, я про них как-то забыла. Я ведь познакомила тетку со своим профессором. Так что английский мне теперь без надобности.

— В такой обстановке жить нельзя! — решительно заявил Вадим, указывая на таблички.

— Если не замечать, то можно, — отмахнулась Алена. — Идемте чай пить.

— Я бы от кофе не отказался. — Он немного смутился.

— Ладно, будет вам и кофе. А я, с вашего позволения, телевизор включу. Идемте на кухню, там тоже телик имеется.

«Я обожаю плавать. Люблю ощущать работу своих мускулов. Люблю преодолевать сопротивление воды. Это настоящая борьба со стихией. Но бывали дни, когда я не могла себе позволить заниматься любимым спортом, я скучала дома, всем сердцем жалея, что я девушка…» — бодро вещала с экрана Алена.

— А вы неплохо смотритесь, гм… в купальнике, — ухмыльнулся Терещенко.

— Не подлизывайтесь. — Почему-то ей стало неловко.

«Теперь, с тампонами «Тендер», я могу поселиться в бассейне — точно русалка!» — закончила Алена и, расхохотавшись, соскочила с бортика.

— Очень впечатляет. Теперь и я пожалел, что не девушка. Будь я девушкой…

— Не продолжайте! — покраснела она и выключила телевизор. — Как вы думаете, убийца клюнет?

— Не знаю…

— Это еще почему?! — опешила Алена. — Что не так?

— Я думаю, что нам нельзя видеться так часто, если мы хотим, чтобы убийца вышел прямо на вас.

— Вы думаете, он знает, кто вы?

— Полагаю, что да.

— А если вы неправильно полагаете? Если убийца все-таки сумасшедший? Если он придет меня убить, а вас рядом не будет? — возмутилась Алена.

— На этот случай есть наблюдатели.

— Но сегодня у меня была Лариса, и никто из ваших наблюдателей не поднялся ко мне в квартиру и не проверил, жива ли я еще!

— Вы правы… — в задумчивости проговорил Терещенко. — Давайте с вами договоримся: больше вы гостей не принимаете до того момента…

— До «часа икс», — догадалась она.

Вадим улыбнулся и кивнул:

— О начале «часа икс» я вам сообщу дополнительно.

Глава 27

Три дня прошли относительно спокойно, Алена даже удивилась: почему никто не реагирует на нее так же, как еще месяц назад реагировали на Ляльку? Неужели до нее совершенно никому нет дела?! Ни в магазинах, ни на улице, ни даже у подъезда ни один пенсионер косого взгляда не бросил, ни один подросток не обозвал. Правда, это недоразумение скоро прояснилось. Вынося мусор, она столкнулась в подъезде со своим соседом — тринадцатилетним Пашкой, который, увидев ее, попытался прошмыгнуть в свою квартиру. Но Алена, поймав его за рукав, спросила:

— Что происходит?

— Ничего, — буркнул мальчишка и шмыгнул носом. — Пустите.

— И ты не хочешь мне ничего сказать? — Алена легонько тряхнула его руку.

— Нет. Пустите же!

— Откуда столько затравленности во взгляде? И почему на ручке моей двери болтался всего один жалкий тампон с кетчупом? Где прежняя смекалка, свобода мысли, творчество, в конце концов?

— Да ни при чем я! Пустите! — Пашка снова шмыгнул носом, на сей раз собираясь разреветься.

— Нет уж! — процедила Алена. — Разве не тебя я поймала в начале лета с баллончиком краски, когда ты дорисовывал похабнейший шедевр возле квартиры Харитоновых, а? Что, талант иссяк или краска перевелась?

— Леньку Горина чуть не посадили, а я в тюрьму не хочу, — с вызовом ответил Пашка.

— Так уж и в тюрьму, — усмехнулась Алена. — Это за что же?

— За надписи. Дядька какой-то подошел, предъявил удостоверение и говорит: «Еще раз увижу — посажу в КПЗ!»

Теперь понятно абсолютное равнодушие дворовой шпаны к рекламе.

Лишь вездесущий Бунин проявил уважение к ее актерскому труду — позвонил, поздравил с эфиром и заверил, что его желание провести с Аленой «пару часиков» наедине вовсе не угасло от того, что она сообщила всему свету, что у нее, оказывается, бывают критические дни. Игорь тоже звонил, но он не в счет. Он и раньше знал про рекламу, но продолжал свои сопливые признания. Иногда разбавлял их стихами — гораздо худшего качества, чем тексты песен Ивара Скрипки. Алена подозревала, что стихи Игорь сочиняет сам.

Терещенко звонил каждый вечер, спрашивал, как дела, не набивается ли кто в гости? На все ее расспросы отвечал коротко и скупо: мол, расследование движется в нужном русле, преступники практически пойманы, остается последний финальный бросок, в котором она непременно примет посильное участие, о чем ее скоро проинформируют на грядущем инструктаже. На работе, в редакции, у нее никаких особых новостей не было — подборку из жизни западных звезд, которую ей навязала Варя, она сделала, благо у них там, в Голливуде, ничего не стоит на месте — новостей хоть отбавляй: Брюс Уиллис расстался со своей законной женой Деми Мур; Джеймс Кемерон, наоборот, женился — в пятый раз, правда; Леонардо Ди Каприо повредил коленку — словом, пиши не хочу. Алена еще позавидовала — мол, за границей прекрасно поставлена индустрия развлечений, в которую, несомненно, входит и личная жизнь тамошних звезд: перед каждой кинопремьерой занятые в картине актеры непременно влипают в какую-нибудь историю — либо женятся, либо разводятся, либо устраивают драку в баре. Нарочно они это делают или само собой получается — это, конечно, им виднее. Но громкий скандал или романтическая история всегда кстати, когда речь идет о рекламе кинокартины, ведь обыватели пристально следят за перипетиями в личной жизни актеров, а рекламщики впаривают им под шумок: видите, мало того, что этот тип бросил жену с двумя детьми и пятью породистыми псами, так он еще и в фильме успел сняться. И в каком фильме! Кстати, не пропустите, скоро картина с участием этого подлеца, развратника, наркодельца, скупщика краденого (в зависимости от ситуации) появится на экранах кинотеатров.

У нас же все как-то очень мирно протекает, журналистам писать практически не о чем. Скучно же сдирать друг у друга довольно банальную биографию кумира или рассказывать о его самом ярком любовном приключении, которое у всех отечественных звезд до тошноты одинаковое — в первом классе дернул за косичку соседку по парте. На большее они не раскалываются. Нет, есть, конечно, исключения — Ивар Скрипка, например. Этот готов похваляться своими достижениями на любовном фронте с утра до ночи, только верится с трудом — очень уж напыщенно похваляется, ненатурально, с каким-то надломом. Единственная достойная внимания история была придумана Аленой Апиной и Муратом Насыровым — об их якобы разрушительной страсти. Но этого так мало для всего российского шоу-бизнеса!

В таких невеселых размышлениях Алена и провела трое суток. Делать было абсолютно нечего. Она шаталась из комнаты в комнату, перезванивалась со всеми, чей телефон всплывал в памяти, несколько раз пыталась застать дома Ларису, но тщетно — ее телефон не отвечал.

Этому невольному заточению положил конец звонок Борисыча. Говорил он тихо и вкрадчиво, и Алена сделала вывод: случилось нечто неприятное. Шеф попросил немедленно прибыть в редакцию, чем весьма ее обрадовал. Никогда бы Алена не подумала, что полетит к начальству как на крыльях, хотя понимала, что ее собираются высечь или еще как-нибудь покарать. Она страшно воодушевилась — накрасилась, уложила волосы, долго примеряла, что бы такое надеть. Странно, но когда она изо дня в день таскалась в редакцию — вставала чуть свет, чтобы не опоздать, часами толкалась в транспорте, шлепала по лужам или мерзла на холоде, — то и не задумывалась, как все-таки здорово иметь работу, спешить по делам — в общем, быть занятой и нужной. И только теперь, отбыв в собственной квартире трехсуточное заточение, она осознала, какое это счастье — снова проделать долгий путь до редакции журнала, встретиться с сослуживцами, окунуться в суматошную редакционную жизнь…

Впрочем, насладиться всем этим так и не получилось. Как только она появилась на пороге, Борисыч позвал ее к себе в кабинет. Выглядел он неважно — казался слишком нервным, подавленным и совершенно растерянным. Таким Алена видела шефа лишь однажды, когда его дочь Катюша не могла разродиться и ей делали кесарево сечение. Все это время он сидел дома, а потом признался, что в больницу ехать боялся. Похоже, что и теперь он был ужасно напуган. Его состояние моментально передалось Алене.

— Садись, — сдержанно проговорил Борисыч и закрыл дверь кабинета.