Авторская редакция - Опция поиска. Книга четвертая из серии «Сказки мегаполиса» Страница 45

Панкратовке он появился, что называется, к закрытию. Подмосковные опера уже

заканчивали опрос потерпевшей и свидетеля – Буровой Валерии и Кузина

Константина, соответственно.

На момент прибытия майора «медбрат» уже был определен в спецтранспорт, а

его босса извлекли с нижнего уровня. После падения по перекладинам лестницы с

высоты двух метров и последующего пребывания в потемках тети Любиного погреба

Фогель растерял харизму, сгорбился и даже, кажется, меленько трясся, очумело

вращая глазами.

Киреевский знакомый пообщался со смежниками, сумев не задеть их

самолюбия, пошатался по участку, заглянул в сарай, и лишь потом подошел для

разговора к Лере. Сообщил, что по просьбе Надежды Михайловны постарается быть

в курсе дела, сунул визитку и отбыл.

К приезду бабы Любы все было подчищено и приведено в первоначальный

вид. Она не заподозрила, что в ее отсутствие тут гремела вечеринка, лишь Тугарин

нервничал и тихонько рычал, обнюхивая запертую дверь сарая. Но когда услышал с

улицы призывный лай приятелей, махнул лапой и ускакал делиться московскими

новостями.

На другой день Лере и позвонила Киреева. Лера как раз приехала из клиники,

где отлеживал бока Леонид. Лечащий врач сказал, что прогнозы весьма

оптимистичные, да и Лёнька уже не был похож физиономией на жертву зомби до

обращения. Посему Валерия пребывала в приподнятом настроении, ожидая от жизни

только счастливых моментов и хороших новостей. Она была уверена, что новости у

Киреевой именно хорошие и будут. Устроившись с мобильником на терраске, она

приготовилась их смаковать.

Но Надежда Михайловна, маскируя раздражением неловкость, заявила, что

следствию не хватает улик, чтобы притянуть Фогеля к истории с шантажом,

похищением и всеми прочими преступными деяниями. Ему могут инкриминировать

лишь последний эпизод, а именно, нападение на нее, Валерию Бурову, и незаконное

ношение оружия, но он косит под психа и пытается все объяснить душевным

нездоровьем и какой-то там травмой из далекой юности. Его подручный вообще

заявил, что всего-навсего зашел спросить дорогу, но его шарахнули чем-то тяжелым

по голове, и больше он ничего не помнит. Даже, как у него в руках оказалась

армейская винтовка, не помнит, намекая, что ему ее подсунули. Абзац.

Опять тяжесть навалилась сродни безысходности. Конечно, припереть к стенке

подручного проблем не будет, напрасно он на что-то наивно рассчитывает. Свою рожу

он не прятал, когда в полуподвале больницы изображал медика среднего звена. С

его друганом, «компьютерщиком», аналогично. Но вот Фогель…

Отмажется гад от срока, как пить дать, отмажется, а потом отомстит. Им с

Лёнькой что теперь, уезжать из страны? В Никарагуа или Гватемалу? Лера

спустилась с крыльца и побрела в сторону прудика. Мыслей не было никаких.

Со стороны тети Любиного участка раздавались обычные звуки: Тугарин рычал

и подтявкивал, тетя Люба его ругала. Опять, значит, паршивец, украл тети Любины

панталоны и носится с ними по участку, как спортсмен с олимпийским флагом.

– Лерочка! Валерия Львовна! – несчастным голосом возопила неожиданно

соседка, и ее голова показалась над изгородью. Вид огорченный до невозможности. –

Вы посмотрите только, что этот хулиган изорвал! И что с ним делать, ума не приложу!

Но я вам новую куплю, Костю попрошу и он вам купит!

На отвесе, чтобы не испачкаться, соседка держала измочаленное,

изгвазданное в дачной пыли и мокрое от собачьих слюней портмоне. Хотя, позвольте,

не портмоне. Остатки напузника, который любят носить на ремне водители авто и

продавцы на мелкооптовых рынках.

Лера торопливо подошла и забрала тугрикову добычу из соседкиных рук. Тут

же, на травке у забора, принялась ее потрошить, замирая от волнения.

Опомнившись, вскинула голову и посмотрела на оторопевшую тетю Любу, пояснила:

– Наверно, это одного нашего знакомого ридикюль, хочу убедиться, – и

продолжила шарить по кармашкам поясной сумки.

Цену находке она пока не знала. Крошечный грошовый блокнот, который был

исписан буквенными сокращениями и длинными рядами цифр. Пластмассовая

коробочка, в таких обычно хранятся печати. Шариковая ручка.

Ломая ногти, Лера стащила тугую крышечку. Так и есть, внутри кругляк печати.

Бурова жарко дыхнула на чернильную поверхность и с силой придавила ее к

запястью.

На загорелой коже проявился фиолетовый диск с досадными проплешинами,

однако надпись «Детективное агентство «Фактор» по его окружности читалась без

труда.

Надо поймать и расцеловать Тугарина.

Кстати, а где он раздобыл вещицу?

– Любовь Матвеевна, вещь наша, спасибо, что вернули. Но откуда она у

вашего песика?

– Если бы я знала! – мучаясь стыдом простонала Любовь Матвеевна. –

Застала его в сарае, он там, видимо, укрылся, чтобы никто вандальничать не мешал.

Меня увидел, и улепетнул с вашим портмоне гонять по грядкам. Чудом отобрала. Вы

уж нас извините, Лерочка. Хотите, я его хворостиной?

– Да вы что! – искренне возмутилась Лера. – Наш знакомый сам виноват, за

своими вещами смотреть нужно. Тугрику вообще премия полагается за находку.

Успокоенная соседка отправилась отпаиваться чаем, лишний раз убедившись

в великодушии Валерии Львовны, а великодушная Валерия кинулась звонить майору

полиции, чтобы рассказать, что подозреваемый Фогель пытался скинуть основную

улику, но вновь просчитался.

Стоп. Вот где была ее ошибка, причем стратегическая. Нужно было сначала

звонить Киреевой, чтобы Киреева позвонила майору. Естественно, что Михайловна

обиделась и теперь не торопится набрать ее номер, чтобы поделиться новостями. А

новости, конечно, есть. Должны быть! В тот же день приехали мальчики на

полицейской машине и изъяли улику. А прошло уже о-го-го сколько с тех пор. Почти

неделя.

И что делать? Майору звонить? Но майор Кутузов Лере ничем не обязан,

поэтому давать отчет о состоянии дел он ей не будет. Тем более, что это Кутузов

косяк допустил, не осмотрел место происшествия, как следует. Конечно, майор и не

обязан был, а должны были это сделать опера из области, но цеховая солидарность

все равно помешает ему испытывать к Валерии признательность без примеси

раздражения.

С этим делом, замешанным на двух эпизодах, вообще непонятно, какой

следователь ведет, а какой будет его закрывать. Возможно, Москва возьмет под свою

юрисдикцию, освободив область от лишнего геморроя. Конечно, в краткой форме

Лере все объяснят, но в краткой форме ей не хотелось.

И она придумала пикник. Киреева давно рвалась оценить дачный прудик с

настоящим каменным мангалом на берегу и беседкой с резным парапетом. Этим

Лера ее и зацепит. Ревнивый Лапин, конечно, не позволит, чтобы его звезда Наденька

в отсутствие мужа тусовалась с майором, поэтому придется приглашать и Лапина.

Кутузов, скорее всего, будет без дамы, но ведь не на танцульки Лера его зовет.

Вернее, позовет его Киреева. Лёнька возражать не станет, ему самому интересно

узнать подоплеку событий, а не только размер сроков для подследственных.

Идея хороша. При таком раскладе Буровой не зазорно позвонить Надежде

Михайловне первой, не дожидаясь, когда царица изволит простить и забыть

бестактность подруги. А уж под шашлычок и белое вино у кого угодно развяжется

язык, Лера в этом ничуть не сомневалась. Значит надо действовать!

Звонок в дверь застал ее в тот момент, когда она собиралась проверить, что

поделывает Лёнька, турнуть его от компьютера и поделиться идеей насчет шашлыка.

Если он не спит. А если спит, то рулады звонка очень некстати. Разбудят мужика, а

сон ему сейчас важен чрезвычайно.

«Либо новые соседи пришли знакомиться, либо консьержка опять заснула», –

раздраженно констатировала Бурова, решив наперед, что, если явился страховой

агент или какие-нибудь свидетели седьмого дня, то она не поленится и спустится в

холл на первый этаж, чтобы устроить сонной Зинаиде грандиозную выволочку без

скидок на здоровье и возраст. Сколько можно, в самом-то деле?!..

Общаться ни с кем не хотелось. Или не открывать? Но звонок заливался, и она

открыла.

На пороге стоял пухловатый мужик лет сорока. С залысинами на неаккуратно

постриженной голове, круглощекий, весь какой-то пегий, неказистый, в дешевых

джинсах, разношенных кроссовках и клетчатой рубахе навыпуск, прикрывающей

пивное брюшко.

– Вы меня, конечно, извините, что я врываюсь, – прокашлявшись, проговорил

мужик. – Меня мать Юлии Лепехиной прислала. За вещами. Пройти можно?

Затем порученец мадам Турчинской с простодушием жителя глубинки

переступил через порог, потеснив хозяйку внутрь.

– Вот тут у меня записка есть, если вы сомневаетесь, – захлопнув входную