Охотник - Тана Френч Страница 45

— Ай солнышко, — говорит он, подаваясь к ней. — Иди ко мне.

Трей позволяет себя обнять и погладить по волосам. Под пряным ароматом от него несет паленой резиной — от страха. Лепечет, что он-де теперь дома и они этим уродам вместе покажут.

Рашборо наблюдает. Трей знает, что его не проведешь. Он понял, что она врет, — как перед этим знал, что она говорит правду, но ему, похоже, все равно.

Трей не так-то просто испугать, но Рашборо она боится. Не потому что он ее ударил. Отец бил ее раньше, но потому, что он бывал зол, а она подворачивалась под руку. А у этого человека есть намерение. Она улавливает работу его ума, глянцевитой действенной машины, что пощелкивает по не внятным ей темным путям.

Ему становится скучно, и он смахивает руку Джонни с плеча Трей.

— А что с американцем? — спрашивает Рашборо у Трей.

— Ничего ему не говорила, — отвечает она. Рассеченная губа оставила кровь у отца на рубашке. — Он бы остальным рассказал.

Рашборо кивает, признавая логику.

— Это его фотоаппарат, верно? Что ты ему сказала — зачем тебе камера нужна?

— Школьное задание. Фото дикой природы.

— А, птицы. Неплохо. Мне нравится. Знаешь что, — говорит он Джонни, — это все может устроиться очень даже славно.

Жестом велит Трей сесть обратно в кресло. Трей садится, забирая Банджо с собой, промокает губу воротом футболки. Рашборо возвращается на диван.

— Чисто чтоб проверить, правильно ли я понял, — говорит он. — Твоя затея была такая: я это увижу… — он притрагивается к камере, — и свалю себе обратно в Англию. А этим ребятам хер по всей морде, никаких выплат, и пусть ковыряются в речке, пытаются выловить свое золото. Верно?

У него изменился выговор. Он все еще английский, но теперь нисколько не пафосный, обычная речь — как у какого-нибудь продавца в магазине. Такой Рашборо даже страшнее, а не наоборот. Так он кажется ближе.

— Ну, — говорит Трей.

— Потому что они тебе не нравятся?

— Ну. — Трей прижимает ладони к бедрам, чтобы не дрожали. Мало-помалу все как-то укладывается.

— Меня б выперли отсюда, — говорит Джонни рассерженно: до него вдруг доходит. — Без гроша за все это дело.

— Я так далеко не подумала, — говорит Трей.

— Да ё-моё, бля, — говорит Джонни. Все остальные его чувства превратились в гнев — для простоты применения. — Блядская неблагодарность. Я тут обещаю тебе что захочешь…

— Заткнись, — говорит Рашборо. — Меня не это расстраивает. Меня расстраивает, что я работаю с блядским кретином, которому тюльку даже ребенок, бля, способен вешать.

Джонни затыкается. Рашборо опять обращается к Трей:

— Неплохая затея. Но у меня есть получше. Давай-ка, может, эти ребятки потеряют по нескольку тыщ каждый, а не по сотне-другой?

— Ну, — говорит Трей. — Может.

— Погоди, — говорит Рашборо. Уходит в спальню. Фотоаппарат забирает с собой, оделяя Трей многозначительной улыбочкой.

— Делай все как он скажет, — обращается Джонни к Трей вполголоса. Трей на него не смотрит. Банджо, растревоженный запахом крови и страха, лижет ей руки, ищет успокоения. Трей чешет ему брылы. От этого руки у нее трясутся меньше.

Рашборо возвращается с пакетиком-струной.

— Исходная мысль была в том, что я нашел это вчера утром, — говорит он. — Ты меня видела, верно? Ты могла бы сказать людям, что видела, как я это нашел. Но гораздо лучше получится, если это будешь ты сама.

Он вручает пакетик Трей. В нем что-то вроде золотой фольги с шоколада или чего-то такого, что слишком долго мяли в кармане. Размером примерно со шляпку от гвоздя — такого, из старых, сделанных вручную, такие замучаешься менять, когда ржавеют. В кусочек вдавлены крошки белого камня и грязи.

— Ты это нашла у самого подножья горы, — говорит Рашборо, — примерно в полумиле к востоку отсюда. Подслушала наш с твоим отцом разговор, поняла, какие места я описываю, и пошла сама заниматься помаленьку старательством. О точном месте говори уклончиво, поскольку без разрешения хозяев участка рыть нельзя, но ты страшно довольна собой и никак не можешь удержаться от того, чтоб всем показать. Усекла?

— Ну, — говорит Трей.

— Она усекла? — спрашивает Рашборо у Джонни. — Потянет?

— О господи, ну да, — уверяет его Джонни. — Ребенок жуть какой смышленый. У нее классно получится. Если думаешь о таком, оно все ради…

— Хорошо. Больше ничего не нужно, — говорит Рашборо Трей, — так ты вытянешь тысячи у этих балбесов из карманов. Вот потеха-то будет, а?

— Ну.

— Не потеряй, — говорит Рашборо. Улыбается ей. — Если справишься хорошо — можешь оставить себе. Подарочек. В противном случае стребую обратно.

Трей скатывает пакетик и сует его в карман джинсов.

— Ну вот, — говорит Рашборо. — Видишь? Мы тут заодно. Все будет грабли-жабли[43] — и всем нам счастье. — Обращаясь к Джонни, он говорит: — А ты ей никакой херни не устраивай. Сосредоточься.

— Ай боже, нет, — отзывается Джонни. — Не буду. А то, все шикарно, чувак. Все кула-була[44]. — Он по-прежнему бел.

— Держим цели в прицеле, — говорит Рашборо.

— Мне надо вернуть камеру, — говорит Трей.

— Ну, погодя, — резонно возражает Рашборо. — Чуток подержу ее у себя, вдруг пригодится. Чего бы твоей работе над школьным заданием не занять несколько дней.

— Порядочек, значит, — говорит Джонни, горячо и торопливо. — Вот и ладушки. Отвезу-ка я эту барышню домой спать. Пойдем, солнышко.

Трей понимает, что камеру она не получит, — по крайней мере, сегодня. Встает.

— Расскажешь, как оно выйдет, — велит ей Рашборо. — Смотри не запори. — Опускает каблук Банджо на лапу.

Банджо дико взвизгивает и щелкает зубами, но Рашборо уже отскочил. Трей хватает Банджо за ошейник, пес скулит, держа лапу на весу.

— Пошли, — говорит Джонни. Берет Трей за руку и тянет к двери. Рашборо освобождает им путь — учтиво дает пройти.

Когда дверь за ними захлопывается, Трей вырывает у отца руку. Насчет того, что он ее ударит за съемку, она не беспокоится. Он слишком боится Рашборо, чтоб сделать что-то ему поперек.

И правда — он лишь выдыхает, комически пыхтя от облегчения.

— Есусе всемогущий, — говорит он, — жизнь полна сюрпризов, как ни кинь. Отдам тебе должное, ни в жисть бы не подумал такое. Сама небось слегка в шоке, а? — Некую игривость он своему тону уже успел вернуть. В мощном лунном свете Трей видит, как отец ей улыбается, пытается вынудить ее улыбнуться в ответ. Трей вместо этого пожимает плечами.

— Губа болит? — спрашивает отец, пригибая шею, чтобы вглядеться Трей в лицо. Голос включает самый заботливый и сочувственный. — Само собой, оно заживет мигом. Скажешь — споткнулась и упала.

— Все шик.

— Обиделась, что я тебе всю историю не выложил? Ай солнышко. Я просто не хотел тебя в это втягивать больше необходимого.

— Насрать, — говорит Трей. Каждый раз, опираясь на лапу, Банджо поскуливает. Трей гладит его по голове. Останавливаться и осматривать пса, пока они не уберутся с глаз Рашборо, она не хочет.

— Ты нам теперь крепко поможешь, так-то. Ух как здорово выйдет с той мелкой хренью. Просто паре человек покажи ее, да и всё, — тем, какие,