Анна Ольховская - Давай не поженимся! Страница 46

Появился, причем буквально через пять минут. Юркий серебристый «Форд Ка» остановился почти в полуметре от тротуара, из него выпорхнула мадам лет тридцати пяти с прижатым к уху телефоном и направилась к дверям ближайшего магазина.

Не заглушив при этом двигатель!!!

Да уж, количество соперниц на мало престижную премию пернатых увеличивается.

Я неспешно поднялась со скамейки, подошла к «Форду», спокойно села в него и так же спокойно тронулась с места.

И только потом выдохнула, пытаясь унять бьющееся в истерическом припадке сердце. Все уже, все, хватит, успокойся! Мы с тобой справились!

Да, на машине расстояния уменьшаются на порядок. На горной дороге, ведущей в ту сторону, где располагалось заброшенное кладбище, я оказалась через десять минут. Еще через десять свернула на узкую гравийку, по которой явно никто не ездил уже очень давно. Во всяком случае, серебристая «капля» страдальчески икала амортизатором, подпрыгивая на ухабах и рытвинах. Прямо словно на родине оказалась, на дороге, ведущей в любой райцентр!

Основная дорога уже давно скрылась за деревьями, а кладбища все не было. Я что, не туда свернула? Да вроде нет, просека в виде полукруга – ориентир более чем приметный. Просто гравийка эта петляет между деревьями, словно след гигантской змеи, да и не разгонишься особо.

Наконец впереди посветлело, а потом деревья резко закончились. Я заглушила двигатель и вышла из машины.

Увиденное впечатляло. Ветхие, покосившиеся кресты, заросшие травой надгробные плиты, а в центре – одинокий склеп из белого мрамора, на крыше которого плакал одинокий ангел.

Ноги сами понесли меня к этому ангелу. Словно кто-то вел меня, указывая путь. Так же уверенно я открыла полуразвалившуюся деревянную дверь склепа и вошла внутрь.

Вообще-то, я не очень люблю шастать по кладбищам, у меня в таких местах вдоль позвоночника начинают с топотом носиться мурашки. Но сейчас никаких мурашек не было, наоборот, я ощущала умиротворение, словно в конце долгого пути. Я словно слышала беззвучный шепот: «Наконец-то!»

Посредине склепа находился прямоугольный мраморный саркофаг. Крышка его прилегала не очень плотно, словно ее закрывали второпях.

И опять я сделала то, чего никогда не делала раньше. Заглядывать в гроб? Тревожить останки мертвых?!

Но сейчас я чувствовала – надо. Именно за этим я сюда и пришла. Или… меня привели?

Я приблизилась к саркофагу, обеими руками уперлась в массивную крышку и, поплотнее упершись ногами в пол, начала сдвигать мраморную плиту.

Она оказалась очень тяжелой, очень. Но я справилась.

Не знаю, что я ожидала увидеть. Скорее всего, скелет давно умершего человека. Взрослого человека, судя по размеру саркофага. Но только не то, что там было.

Много крохотных скелетиков. Очень много, не меньше десяти, я не считала. Я вообще на время выпала из реальности – слишком уж страшная, нереальная картина, словно из фильма ужасов. Потому что все останки были практически одинакового размера и очень, очень маленькие.

Едва родившиеся дети…

Первым порывом было бежать отсюда, туда, на воздух, к людям. Но в этот момент я увидела в углу саркофага толстую тетрадь, вернее – что-то типа ежедневника в кожаной обложке, с застежкой. А еще – туго набитый пластиковый пакет прямоугольной формы.

Осторожно, стараясь не задеть хрупкие косточки, я вытащила тетрадь и, отстегнув застежку, раскрыла ее.

Это был дневник. Дневник Доминик Леклер. Мелким, изящным почерком она описывала свою жизнь. Почти вся тетрадь была исписана таким ровным бисером. И только последняя запись резко отличалась от остальных. Рваные, прыгающие буквы, концы строчек сползают вниз. Но что там написано, я прочесть не могла. Потому что не знаю французского.

Ничего, прочитают. Я отдам этот дневник Миносяну, думаю, Георгий Вартанович лучше распорядится моей находкой.

– Вот ведь молодец девка! – в закрытом помещении склепа голос прозвучал особенно гулко, я едва не выронила из рук тетрадь. – Мы-то обыскались, все вроде перевернули, каждый уголок обшарили – ни…! А она приехала и с ходу сообразила, что к чему!

Я медленно повернулась – у входа в склеп стояли те два типа из отеля. Толстый и тонкий.

ГЛАВА 45

– Эй! – нахмурился шатен, рассмотрев мое лицо. – А ты кто такая? Филя, это же не она!

– Что вам надо? – по-английски поинтересовалась я. – Учтите, господа, я – подданная США, и мой отец…

– Шет ап! – прошипел Змей (ну очень похож оказавшийся тоже русским напарник Фили на гадюку) и повернулся к пузану: – Твою ж мать, неужели этим… кладбищем заинтересовалась и другая дура? Марсель ведь говорил, что именно Ярцева расспрашивала Жюли, его подружку-официантку, об этом месте. Эй, ты, – перешел он на довольно неплохой английский, – какого дьявола тебе тут надо?

– Как вы смеете! – Так, побольше искреннего возмущения, ведь абсолютно все американцы убеждены, что они – пуп мироздания и смысл существования вселенной, а все остальные – досадное недоразумение. – Я немедленно звоню отцу!

– Филя, забери у нее мобильник! – приказал Змей, страдальчески поморщившись. – Вот же невезуха, а! Неужели кто-то еще узнал про деньги?

Деньги? Какие деньги? Это что, тот самый плотно набитый пакет? Тогда там очень много денег.

Но в темпе просчитать – сколько, поделив объем пакета на размер купюры (надо бы уточнить – там евро или доллары?), мне не удалось. Очень уж целеустремленно направился ко мне квадратный Филя.

Крохотное помещение склепа мало подходило для игры в догонялки, поэтому пришлось отбиваться от пузана ногами. Эх, жаль, что на мне не туфли на десятисантиметровой платформе, тогда удалось бы продержаться значительно дольше. А так – мои пинки ботиночками лишь разозлили Филю, особенно когда я умудрилась врезать по самому дорогому. По-моему, между ног пузана даже что-то чвякнуло, словно я ударила по упаковке яиц. Впрочем, так оно, собственно, и было.

Филя взвыл, и в следующую секунду мой правый глаз взорвался. Во всяком случае, мне так показалось – сначала жуткая боль, а потом глаз перестал видеть. А я оказалась на полу, изо всех сил сдерживая рвущийся стон. Не хватало еще сопли пускать перед всякой сволочью!

Но самое неприятное – на полу оказался и мой парик. Шпильки, и так с трудом удерживавшие туго скрученную косу, от удара трусливо сбежали, и очутившиеся на воле волосы мгновенно сбросили с себя искусственную гриву.

– Ни фига себе! – присвистнул Змей, поднимая черные кудряшки. – Да у нас тут, оказывается, вовсе не убогая моль, а мастер маскировки! Вот уж не думал, что ты такая красотка! Даже жалко вешать будет.

Что? Вешать?! Это он о чем?

– А ты ее трахни перед повешением, – прокряхтел Филя, бережно баюкая травмированный орган. – Я бы тоже поучаствовал, но пока не могу.

– А ты вообще ничего толком сделать не можешь! – окрысился Змей. – От тебя одни проблемы, дубина! Трахни! И где ты видел раскаявшуюся соучастницу убийства, самозабвенно занимавшуюся сексом, перед тем как повеситься?

– А че? – гыгыкнул пузан. – Последняя радость, так сказать.

– Да у следствия и так вопросы будут по поводу свежего синяка на пол-лица, кретин! Ты что, не мог сдержаться?

– Я бы на тебя посмотрел, врежь эта сука по твоим яйцам! И вообще, хорош на меня наезжать, ты мне не босс! Мы тут на равных, забыл?

Они продолжали собачиться, а у меня вдоль позвоночника пополз слизняк страха. Мерзкий такой, холодный, липкий.

Не надо было быть Шерлоком Холмсом, чтобы сложить два и два. Эти уроды готовят из меня главное доказательство вины Олега. Вот мол, приехали из Москвы два психа-имитатора, решивших повторить трагедию семилетней давности. Думали, будут резать девушек безнаказанно, но главный с ходу попался, и его сестра, или кто она там ему, окончательно свихнувшись, решила закончить имитацию, повторив действия Доминик Леклер. Небось еще и записку собираются заставить написать. Интересно, как?

Нет, вообще-то, неинтересно. Совсем.

Вот только избитое лицо действительно никак не вписывается в первоначальный замысел, тут Змей прав.

А тошнотная парочка тем временем увлеченно делилась друг с другом познаниями в русском матерном. Следует отметить, что лексикон у парнишек был весьма скуден, пять-шесть основных терминов варьировались в различных последовательностях.

Но процесс их захватил, причем основательно, вот-вот должны были перейти к языку жестов.

ОК, Варвара, хватит валяться, надо попробовать покинуть это место, пока мальчики дерутся. Тем более что меня уронили практически у самого выхода.

Я маленькая улиточка, ползу себе, никого не трогаю, не обращайте на меня внимания, друзья, занимайтесь своими делами!

У меня почти получилось. Я доползла до выхода, и даже успела вскочить на ноги, и пробежать пять шагов, а потом моя голова резко дернулась назад, увлекая за собой все тело. Все, если выживу – отрежу эту предательскую косу! Будь у меня короткая стрижка – фиг бы меня сцапали.