Джон Гарднер - Месть Мориарти Страница 46

Легким, почти танцующим шагом он шел по освещенному тротуару, поглядывая то влево, то вправо в поисках кэба, который доставил бы его к отелю «Гросвенор». Инспектор улыбался, и мир улыбался ему. В Харриет он нашел все, что так долго искал, ответы на все свои тайные желания и сокровенные мысли. С ней он снова чувствовал себя молодым, почти мальчишкой, безрассудным, смелым, сгорающим от страсти и глядящим на мир сквозь розовые очки. Даже извечная копоть огромного города отдавала ароматом родного вереска. От одного лишь ее прикосновения его бросало в дрожь. В ее объятьях он испытывал восторг, сравнимый лишь с тем, какого ожидал от рая.

Настроение упало по прибытии в «Гросвенор». Морнингдейл был там, но ушел. Были трое французов. Они тоже исчезли. Служащие отеля рассказывали, что французы уходили в большой спешке и в сопровождении двух детективов из агентства Донрума.

Своя история была и у одного из патрульных. Скорее даже не история, а забавное происшествие: какой-то иностранец, спасаясь от преследователей, прыгал с одного омнибуса на другой и в конце концов свалился, попал под кэб и был увезен в бессознательном состоянии.

— Парня, сэр, подобрали два его друга, — продолжал констебль. — Ничего особенного, но мне пришлось на какое-то время остановить движение. Полагаю, сэр, бедняга принял лишнего. Расшибся он, по-моему, не так уж и сильно, но я все-таки загляну после смены в диспансер.

Кроу мог бы держать пари, что никакого иностранца в диспансере уже нет, а может быть, и не было. Ни иностранца, ни его друзей. Некоторое время инспектор сидел в кабинете управляющего отелем, пытаясь сложить разрозненные факты: визит мистера Джарвиса Морнингдейла в отель, присутствие детективов несуществующего агентства Донрума, троица французов. Часом или около того позже он пришел к неутешительному выводу, что снова упустил Джеймса Мориарти. Домой, на Кинг-стрит, Энгус Маккреди Кроу возвращался в состоянии, близком к отчаянию. И еще он знал, что найти утешение и облегчение поможет только ласковая и заботливая Харриет.

В том, что он жив, Гризомбра убедили боль в голове и руке, а еще голоса двигавшихся вокруг него неясных, расплывчатых фигур. Он вроде бы помнил, что его везли на кэбе, причем без особого комфорта. Помнил яркую картинку на рекламном щите омнибуса, страшный лошадиный храп и жуткое ощущение падения.

Потом в глазах прояснилось, и от этого стало только хуже. Над ним, участливо склонившись, стоял Джеймс Мориарти, а среди других он узнал Вильгельма Шлайфштайна.

— Вы в безопасности, Гризомбр, — заговорил Профессор. — Зачем было бежать? Вам никто не желает зла.

Гризомбр напрягся и попытался встать, но, обессиленный, снова упал на подушку.

— Послушайте, Жан. Профессор говорит правду. — Шлайфштайн подошел ближе. — У вас сломана рука, у вас синяки и ссадины. Пострадала, несомненно, и ваша гордость. Я знаю, потому что и сам был в подобном положении, когда Профессор вот так же обвел меня вокруг пальца, но все так, как он и говорит. Мориарти сделал это для того лишь, чтобы доказать свое превосходство. Мы разговаривали, и я с ним согласился. Континентальный альянс должен возродиться с ним во главе.

— Не утруждайте себя. Не волнуйтесь. — В голосе Мориарти слышалась искренняя забота. — Вы в надежном месте и проведете здесь некоторое время, но мои люди будут относиться к вам, как к своему. Поспите. Я вернусь завтра.

Гризомбр кивнул и закрыл глаза. Сон, глубокий и целительный, не заставил себя ждать. Ему снилась залитая огнями улица с десятками идущих по ней омнибусов. Все пассажиры были женщинами, и в их глазах и лицах он видел насмешливую улыбку. Все они были на одно лицо, и он знал это лицо — их всех звали Мона Лиза.

Взяв книжицу в кожаном переплете, Мориарти открыл последние страницы с зашифрованными пометками, касавшимися шести мужчин. Тех, кому он поклялся отомстить любой ценой. Он достал ручку и провел тонкую диагональную линию через те страницы, что были отведены для Жана Гризомбра.

Глава 7

ГРЕХОПАДЕНИЕ И РИМСКАЯ ИНТЕРЛЮДИЯ

Лондон и Рим:

вторник, 9 марта — понедельник, 19 апреля 1897

Выбор времени имеет первостепенное значение, — сказал Мориарти. — Но об этом позаботится Спир. Что мне нужно от тебя, дорогая Сэл, так это знать: готова или нет наша итальянская Тигрица.

— Готова, — с легкой, как могло показаться, досадой ответила Сэлли Ходжес и повернулась к высокому зеркалу, украшавшему стену спальни. — Эти французские панталоны, они щекочут твое воображение, Джеймс?

— Они, как глазурь на готовом уже торте, никогда не бывают лишними. Расскажи, насколько она готова.

— Я сделала все, что могла. — Сэл подошла к кровати, на которой лежал Мориарти. — Судя по вопросам, тебя ждет путешествие в Рим.

Он молча кивнул.

— Пасха — самая подходящая пора.

— Девочка прошла хорошую школу, Джеймс. Главное, чтобы ты не научил ее лишнему, пока будешь с ней.

— Разве я не буду ее отцом?

— Тогда сомнений нет — все закончится инцестом.

— Карлотта — всего лишь наживка. Кстати, пора предпринять и еще кое-какие шаги. Говоришь, Кроу на крючке?

— По словам Харриет, он клянется, что жить без нее не может.

— Отлично. Похоже, им в полной мере овладело то безумие, которое часто находит на мужчин в его годы.

— Каков твой план?

— Когда человек обретает привычку к чему-то, а обстоятельства чинят ему препятствия, человек этот нередко вступает на путь саморазрушения. Я не раз был тому свидетелем. Кроу сам определил свою судьбу. Он посеял семена и теперь пришло время собирать урожай. Свяжись с Харриет. Пусть уходит оттуда. Тихо, незаметно, без объяснений. Сегодня она есть — завтра ее нет. Большего от нас не требуется — дальше все сделает человеческая природа.

— А ты отбываешь в Италию?

— С двумя масками и рубиновым ожерельем, что столь мило смотрелось на шейке леди Скоби, а теперь украсит нашу очаровательную мисс Карлотту.

Неожиданный уход Харриет поверг Кроу в отчаяние. Еще утром, когда он уходил на работу, в Скотланд-Ярд, она была дома — как всегда, улыбчивая, приветливая, милая. Она даже подала ему секретный знак, знак их прекрасной, пусть и запретной, связи. А вечером, когда он вернулся, уставший от тяжелого разговора с комиссаром, дома ее уже не было.

Новость сообщила Сильвия, в своей обычной многословной манере:

— Ничего. Только записка на кухонном столе. Такая короткая записка. «Я ухожу». И подпись — «X. Барнс». Я даже и не знала, что она — Барнс. Эта прислуга… Они не знают своего места… — И дальше, и больше все в том же духе. В какой-то момент показалось, что еще немного — и у него лопнет голова.

Ему она не оставила ничего. Никакой записки. Никакого намека на то, что было. Ничего. После обеда, наспех приготовленного Сильвией и получившегося почти несъедобным, Кроу остался в гостиной — слушать излияния и жалобы супруги и все глубже погружаться в пучину уныния и тоски.

Ночь не принесла облегчения — в воображении одна за другой возникали страшные картины того, что могло случиться. Мысли снова и снова устремлялись к ней. Ни о чем другом он не мог и думать. В результате, когда на следующий день комиссар вызвал его к себе — во второй раз за двое суток, — инспектор испытал немалые затруднения, пытаясь представить внятный отчет о принятых в свете последних событий мерах.

Комиссар остался недоволен и не стал этого скрывать.

— У нас три ограбления, в расследовании которых вы не продвинулись ни на шаг, — раздраженно-язвительно напомнил он. — Я уж не говорю о нелицеприятном происшествии в Эдмонтоне и убийстве Тома Болтона. И вот теперь, вдобавок к прочему, это дело Морнингдейла.

— Морнингдейла… — медленно, словно слышал имя впервые, повторил Кроу.

— Дорогой мой, мне нужны объяснения, а не жалкий лепет. Последние недели с вами творится что-то непонятное. Похоже, ваши мысли витают где-то далеко. Знай я вас хуже, заподозрил бы семейные неурядицы. Или, того хуже, что вы спутались с какой-то женщиной. — Последнее слово прозвучало в его устах так, словно он помянул ядовитую змею.

Кроу прикусил губу и с усилием сглотнул.

— Итак, дело Морнингдейла. Вы лично разослали памятку с именем и описанием этого человека по лучшим лондонским отелям. Вы просили известить вас о появлении этого человека. Вчера вы говорили, что это имеет какое-то отношение к профессору Мориарти. Но ни объяснений, ни подробностей я от вас не услышал.

— Я…

— Даже ваш сержант не знал, кто такой Морнингдейл и для чего он вам понадобился. И вот итог. Вчера, когда управляющий доложил о его присутствии, здесь не оказалось ни одного человека, кто знал бы, что нужно делать, а вас было не найти. В отделе расследований так не работают. В полиции так не работают. А теперь расскажите мне о Морнингдейле.