Дарья Калинина - Неполная дура Страница 47

И это подруги знали. То есть что в приемной семье Геры царили мир, дружба и любовь, они не знали. Но можно было предположить, что Юлиан Иванович был добрым и духовно щедрым человеком. Умел общаться с детьми. И потому маленьким сиротам было хорошо в его доме. Да и дети на фотографиях выглядели счастливыми и веселыми.

Интересно только, на какой из них был Гера? И был ли он там вообще? Но наверное, был. И наверное, это был самый младший мальчик, который никак не хотел стоять спокойно. И потому на всех фотографиях оказывался со смазанным силуэтом. А про черты лица говорить и вовсе не приходилось.

Подруги так увлеклись своими мыслями, что забыли о том, что им надлежит не витать в облаках, а ловить каждое слово Никиты. Они спохватились только, когда нотариус произнес:

— И вот что странно…

— Что странно? — перебила его Мариша.

— Странно, что Гера мне столько рассказывал о своем детстве, о своей приемной семье, о приемных родителях с такой теплотой отзывался. Мать у него, я имею в виду настоящая мать, не эта женщина, — презрительный кивок в сторону Елизаветы Петровны, — которая теперь делает вид, что скорбит. Уверен, что она уже завтра примчится ко мне, чтобы объявить, что раз Стелла умерла, то все имущество Герасима должно достаться ей.

— А это в самом деле так?

Никита опрокинул еще одну рюмку. Закусывать он не торопился. Но и пьянеть не пьянел. Просто становился все болтливей. На людях по-разному сказывается спиртное. И стадии опьянения тоже бывают разные. Следовало пользоваться, пока разговорчивость не перешла в агрессию или наоборот — в беспробудную сонливость.

— Наследников у Геры, как я погляжу, немало объявилось, — произнес Никита, окидывая хмурым взглядом зал ресторана. — Ишь! Венок приперли! А когда Гере х…о приходилось, кто из них ему помог? Мать? Жена? Сестра — эта толстая задница? Нет! Никто из них!

— Так часто бывает, что близкими оказываются человеку люди, не связанные с ним узами кровного родства.

— Вот именно! И я не понимаю!

— Чего?

— Ладно, родители у Геры умерли. Приемные, я имею в виду. Мать еще раньше, она всегда здоровьем слаба была. А отец в прошлом году скончался. Гера мне рассказывал, что все братья и сестры съехались на похороны тогда.

— И что?

— А где они все сейчас?

И Никита обвел зал уже порядком мутным взглядом.

— Где они? — повторил он. — Нет никого! И на кладбище не было! Я специально смотрел!

Мариша внезапно дернулась, словно собираясь что-то сказать, но Никита ее перебил:

— А Гера мне говорил, что у него двое братьев и две сестры. И все в люди выбились. Никто не спился, не опустился. Все преуспевают! И даже его любимой сестренки и то нет! А уж над ней Гера и вовсе трясся. И она его любила. Я же не раз слышал, как они с Зулей разговаривали.

Инна оторвалась от узоров, которые она выстраивала из крошек на скатерти.

— Зуля? — повторила она, и в голосе у нее появилось напряжение.

Слышала она уже это имечко. При весьма таинственных обстоятельствах.

— Ну да, Зуля, — кивнул головой нотариус. — Это Гера так ее ласково называл — Зуля. Вроде как детское прозвище. Но и полное имя у нее чудное было — Этна.

Если бы сейчас прямо в зал упала комета, то подруги бы и то не так изумились. Они даже дышать перестали. Зуля — она же Этна. Какое-то детское прозвище. А им ведь еще сказали, что девушка с таким именем в ресторане не работает. Оно теперь и понятно. Никто не знал, что Этна — она на самом деле еще и Зуля. И выходит, она все же сестра Геры? Приемная?

Мариша опомнилась первой. Стукнув себя по лбу, она воскликнула:

— Как мы могли быть такими дурами? Как? Ведь у нас же были детские фотографии Этны в том доме.

— Это потому, что мы потом решили, что девочка просто похожа. А фотографии принес Стелле сам Герасим. И следовательно, Этна тут ни при чем.

Никита изумленно слушал, переводя свои круглые глаза с одной девушки на другую.

— Как это Этна ни при чем? — тупо спросил он. — Она Герина сестра. Это Стелла тут ни при чем. У них с Герой только деловой интерес был. Он мне все рассказывал. Все!

Но подруги его уже не слушали. Им было что обсудить между собой.

— Что же, по крайней мере теперь понятно, почему Этна пошла работать в этот ресторан, — сказала Инна.

Но для Мариши это вовсе не было так уж однозначно.

— А почему? — спросила она.

— Брат ее попросил об одолжении.

— А зачем он ее об этом попросил? — продолжала гнуть свою линию Мариша.

— Я тебя не понимаю.

— Да мало ли девчонок на улице бродит, кто годится на работу официантки? Ничего хитрого тут нет. Повесить объявление — и через день в ресторане будет уже не протолкнуться от желающих занять свободную вакансию официантки. Да и не было свободной вакансии в ресторане. Помнишь, что нам баба Маня говорила? Гера взял Этну вместо уже работавшей тут девушки. А ту уволил!

Инна замолчала. В словах подруги был свой здравый смысл. Но выяснить, почему Гера позвал именно Этну, было все же только полдела. Вторая половина загадки окончательно раскрылась. Этна согласилась помочь Гере и поработать в ресторане, потому что была его сестрой и потому что любила его. Да и мало ли какие резоны были у Геры, когда он позвал ее к себе?

Может быть, надеялся, что таким образом она прикроет его от остальных его любовниц. В том числе и бывших. Но если сам Гера убит, Этна в бегах, то не случилось ли чего плохого и с другими их родственниками? В самом деле, почему их нет на похоронах?

— Никита! — вцепилась в мужчину Мариша. — Расскажи нам все и быстро! Кого еще из братьев и сестер Геры ты знал?

— При мне он только с Этной разговаривал.

— Но он должен был тебе рассказывать. Как их зовут? Где живут? Чем занимаются?

Подруг даже трясло от охватившего их возбуждения. Ах, какое обширное поле для деятельности им открывалось. Если у Этны имеется энное количество братьев и сестра, то ясное дело, она может скрываться у них хоть до скончания века. А теперь подруги не сомневались: Этна в курсе, кто приложил руку к смерти ее брата. Она знает убийцу и боится его. Поэтому и удрала.

— Но я не знаю их адресов! — отбивался от подруг Никита. — Что вы словно с цепи сорвались? Отпустите меня!

Мариша наконец опомнилась и отпустила воротник нотариуса. И вовремя, бедняга начал уже хрипеть и задыхаться.

— Если бы у меня были их координаты, неужели, вы думаете, я бы не созвонился с действительно родными Гере людьми? И не сообщил бы им о случившемся? И не сообщил бы о дне похорон?

Да, Никита был прав. Он ничего не скрывал и не врал.

— В том детском доме, где Гера воспитывался, узнайте, — видя смущение подруг, подсказал им Никита. — Впрочем, его адреса или даже просто номера я тоже не знаю. Но помню, Гера мне говорил, что это под Пушкином.

Инна схватила подругу за руку.

— Мариша, а это идея?!

— Не думаю, — пробурчала та. — Мы не нашли в архиве дела Этны, потом Гера говорил, что ездил в архив, когда разыскивал свою настоящую биологическую мать. Может быть, тогда он и уничтожил все бумаги?

— Может быть.

— И наверное, он не только для себя и Этны хлопотал. А и за остальных двух братьев и сестру тоже подсуетился. Уверена, ничего мы в архиве на эти имена не найдем.

Мариша умолчала о том, что ей прямо плохо становится при одной только мысли снова закопаться в пыльные папки.

— Но зачем ему это понадобилось? — не унималась Инна. — В смысле уничтожать старые документы?

Этого Мариша не знала. Как не знала, куда им с Инной двигаться дальше. И потому снова обратилась к Никите.

— Миленький, — максимально ласково произнесла она. — А ведь мы Этну ищем уже несколько дней.

— Пропала девчонка!

— Как пропала?! — вскинулся Никита. — Куда? Когда? Почему?

— Вот мы бы и хотели это выяснить. Сам понимаешь, смерть Геры, который, оказывается, ее брат. Отсутствие на похоронах Геры других его приемных братьев и сестры. Все вместе это выглядит как-то подозрительно. Где они все? Вдруг с ними что-то случилось?

— Вдруг убийца Геры и их тоже уничтожил?!

Никита побледнел. Судя по всему, подругам удалось его напугать. И он забормотал:

— Что же вы от меня-то хотите?

— А ты вспомни! Вспомни, что там Гера про этих своих братьев-сестер говорил.

— Нам любая информация сгодится. Даже самая крошечная. Имя, обрывок фразы, марка машины, место работы. Что угодно!

— Должен же Гера был говорить тебе о них хоть что-нибудь!

— Погодите, — жалобно поморщился нотариус. — Если не будете так тарахтеть у меня над ухом, может быть, я что-то и вспомню.

Подруги послушно заткнулись, хотя в душе и негодовали. Обвинить их в болтливости! Какое безобразие! Они-то говорят исключительно по делу.

Пока Никита размышлял, он умудрился перевернуть себе на брюки тарелку с салатом, заляпаться маслом и красной икрой, которую пришлось соскребать с него самим подругам. Потому что Никита, попытавшись отчистить одежду, только порезался ножом. И это надо умудриться, порезаться тупым столовым ножиком, который пасует даже перед куском вареной колбасы.