Б. Седов - Король Треф Страница 47

— Положим, хотел-то ты, и до сих пор хочешь, и хочешь сильно. Вот об этом-то нам с тобой и нужно поговорить. По телефону — сам понимаешь, не получится. Слишком много лишних ушей. Так что давай-ка мы с тобой стрелочку маленькую такую забьем — ты да я. Вот и поговорим.

— Не понимаю я тебя что-то, Знахарь, — сказал Стилет, — но если уж ты так настаиваешь, то давай, встретимся.

— Давай, — одобрил я его согласие, — но вот только есть одна вещь, о которой я должен сказать тебе прямо сейчас, до нашей встречи. Потому что, если ты эту вещь не учтешь, то встречаться нам не будет никакого резона. Одни неприятности получатся.

— Что за вещь-то? — поинтересовался Стилет, — ты какими-то загадками говоришь, прямо как Якубович на «Поле чудес».

— А сейчас поймешь. И я надеюсь, лишний раз крутить барабан тебе не придется. У тебя есть ко мне интерес, и интерес неслабый. Я тебя понимаю. Так вот для того, чтобы угадать слово, которое нам обоим нравиться будет, ты должен знать, что интересующие тебя буквы без меня никак не открыть. Обязательно моя рожа нужна. Причем здоровая и веселая. Сечешь?

Стилет сделал паузу, и я понял, что до него дошел смысл сказанного мною. А смысл был очень простым. Я знаю, Стилет, что ты хочешь моих денег, и ты их получишь, но только из моих рук. И никакие варианты с паяльником в жопу не проканают. Это ты можешь с незадачливыми лохами-бизнесменами так поступать. Но не со мной. Стилет покряхтел и сказал:

— Ну, Знахарь, не понимаю я, о чем это ты говоришь, но, в общем, согласен я. Давай договариваться о встрече.

— Давай, Стилет. Приглашаю тебя сегодня в два часа дня подышать свежим воздухом на берегу Финского залива за гостиницей «Прибалтийская». Место там хорошее. И ветерок свежий дует, и прибой шумит красиво, так что поговорим мы с тобой, и никто нас не услышит. Годится?

— А что, красивое место, — согласился Стилет, — годится.

— Вот и хорошо, — сказал я, — и, пожалуйста, не создавай лишних проблем. Ты меня знаешь и поэтому должен понимать, что туз в рукаве у меня для тебя всегда найдется.

— Ишь ты, катала, — усмехнулся Стилет, — ладно, удачи!

— Удачи! — ответил я и повесил трубку. Про туз в рукаве я, понятное дело, соврал.

Не было у меня никаких тузов. И даже пушки у меня не было, потому что старую я в Германии оставил, а новой еще не обзавелся. Был у меня, правда, джокер в виде дорожного чека, но появиться он должен был только после коронации. Потому что, если о нем узнают раньше, то моя жизнь будет стоить не больше той бутылки «Джонни Уокера», которую раскокал стилетовский снайпер.

До встречи со Стилетом оставалось еще около трех часов, и я, приняв душ, отправился вниз похавать. В зале ресторана было пусто. Только за угловым столиком сидели двое братков, которые, судя по всему, не могли остановиться еще со вчерашнего вечера.

Перед трудным днем нужно было подкрепиться как следует, поэтому я заказал бифштекс с грибами и салат из помидоров. Официантка пошла на кухню, а я налил себе минералки и, следя за тем, как пузырьки с шипением рванулись к поверхности, снова подумал о Стилете и о том, что могло ждать меня в ближайшем будущем.

Вот я ломаюсь, например, как целка, и думаю о том, как бы кто меня под себя не подмял, а при этом забываю о двух важных вещах.

Первое — зачем я сюда приехал из Германии? А за тем, чтобы воры укрыли меня от арабов и ФСБ. И если они чего-то за это хотят, то это, в общем-то, совершенно справедливо. Так что, если кто и захочет получить с меня за это кусок сладкого пирога, так он будет совершенно прав. И мне по большому счету все равно, кто это будет. Хоть Стилет, хоть Скелет, хоть Валет. Совершенно без разницы.

О’кей, с этим ясно.

А второе — когда я стану вором в законе, на мне хрен покатаешься. Я и так-то — лошадка для катания не очень удобная, а стану так и вовсе вроде дикого мустанга. Как сядешь, так и шею себе свернешь. А если кто захочет меня объездить, так их уже столько было, что и не сосчитать. Но почему-то они все уже мертвые.

Так что нечего самому себе голову морочить.

Тут ко мне подошла официантка и стала выставлять на стол тарелки с хавкой. Почуяв аппетитные запахи, я воодушевился и, схватив вилку, воткнул ее в бифштекс. Он оказался зажаренным как раз по моему вкусу — снаружи с корочкой, а внутри — сочный.

Кушай, Знахарь, кушай, основа каждого мероприятия — сытый желудок.

Я стоял на берегу Финского залива и смотрел на маленькие грязные волны, одна за другой умиравшие у моих ног.

То, что я видел перед собой, не шло ни в какое сравнение с величественной поверхностью океана, по которой неудержимо катились сине-зеленые прозрачные валы, пронизанные лучами яркого солнца и украшенные сверху чистыми кружевными воротничками. Иногда они были другими, не бутылочностеклянными, а тяжелыми, темными и страшными, но грязными и жалкими — никогда.

Я повернулся спиной к воде и, заложив руки за спину, стал разглядывать громаду гостиницы, стоявшей ко мне задом, а к лесу — передом. Вообщето, не такая уж она и громадная, подумал я. То ли дело — какой-нибудь Хилтон в Нью-Йорке, но мы ведь не в Америке, так что и эта сойдет. Для Питера гостиница «Прибалтийская», которую двадцать лет назад построили то ли шведы, то ли финны, была не так уж и плоха. А интересно, под кем она сейчас? Нужно будет спросить у Стилета, когда он приедет.

Тут я увидел приближавшийся «БМВ».

Он остановился на самой границе асфальта и смешанного с мелкими камнями и мусором песка. Дверь открылась, и из машины вышел Стилет. Повернувшись, он что-то сказал тому, кто остался в машине, затем застегнул длинный светлый плащ, раздуваемый хилым ветерком с залива, и направился ко мне. Я стоял в той же позе и смотрел на него. Это была деловая стрелка, а не встреча двух закадычных приятелей, так что радостно спешить ему навстречу, распахнув объятия, я не собирался.

Он остановился в трех шагах от меня, и мы с ним оглядели друг друга.

— Ну, здравствуй, Знахарь, — сказал Стилет, — давно тебя не видел.

А я бы тебя век не видел — подумал я и ответил:

— Здравствуй, Стилет! Хорошо выглядишь.

— Ну я-то ладно, мне уже можно выглядеть и не очень, годы, сам понимаешь. А вот ты — молодцом. Свежий, крепкий.

— Стараемся, — ответил я, — однако давай поговорим о делах. Скажи мне, Стилет, о чем должен был говорить со мной Стержень? Я его чего-то не очень понял.

— Да все ты понял, — усмехнулся Стилет, — не надо, ладно?

— Ну, не надо — так не надо, — сказал я, — тогда давай говорить, называя вещи своими именами. Нас тут никто не слышит. Сам видишь, как тут дует, никакой направленный микрофон не поможет.

Стилет оглянулся и, усмехнувшись, сказал:

— Да, пожалуй.

— Так я тебя слушаю, — сказал я, — давай, излагай.

Стилет посмотрел в землю, потом на залив, потом снова на меня и, наконец, начал:

— Сходняк, на котором будет решаться вопрос о твоей коронации, под моим контролем. Как я решу, так и будет. Можешь быть в этом уверен.

— Это я уже понял.

— Хорошо, что понял. Слушай дальше. Я знаю, что у тебя есть деньги.

— Об этом знают все. И все знают, что я привез эти деньги в общак.

— Да, но не все знают, что это далеко не все деньги, которые есть у тебя. И хоть у меня и нет доказательств, а все же я готов ответить хоть головой своей, хоть жопой, что это так. Что скажешь?

— А я пока ничего не скажу. Продолжай, пожалуйста.

— Хорошо. Ты сам знаешь, что если оставляешь себе кубышку, то по понятиям это — косяк. Но меня это не интересует. Меня интересует, сколько ты дашь мне за то, чтобы этот косяк никогда не всплыл, и, конечно же, за то, чтобы на сходняке все произошло к твоему полному удовольствию. Я достаточно прямо говорю?

— Да, достаточно прямо, и я ценю твою прямоту, Стилет. Но тогда, раз уж пошла такая масть, скажи мне так же прямо — а сам-то ты сколько хочешь? Наверняка ведь уже обдумывал этот вопрос.

— Конечно, обдумывал, — согласился Стилет. Он достал из кармана сигареты и, повернувшись к ветру спиной, прикурил.

Выпустив дым, который тут же улетел в пространство, Стилет повертел сигарету в пальцах и сказал:

— Я хочу, чтобы ты обеспечил мне преимущество в потоке дел, которые ты будешь контролировать, когда встанешь над общаком.

Я пристально посмотрел на Стилета, и он повторил:

— Я сказал, что ты встанешь над общаком. Затянувшись, он продолжил:

— А кроме этого, мне нужно, чтобы ты ввел часть своих, подчеркиваю, своих, — и он значительно посмотрел на меня, — денег в те проекты, которые будут у нас с тобой общими. И чтобы эта часть была ощутимой. Это — все.

Он щелчком отшвырнул окурок и выжидательно посмотрел на меня.

Я задумался.

Но задумался ненадолго. Не так уж это было и неожиданно, и не таким это все было обременительным, если подумать хорошенько. И, в общем-то, думать тут особенно было не о чем.