Юрий Кларов - Черный треугольник (Розыск - 1) Страница 47

- Таким образом, - скучно сказал Рычалов, - среди изъятого покуда отсутствуют крышки с евангелия XII века; сион XV века; митра патриарха Никона; панагии, в том числе изумрудовая и яхонтовая; потир из оникса с рубинами; четыре рукоятки с посохов и украшения с митр патриархов; звезда Екатерины II; наперсный крест Петра Великого; фимиамница князя Меншикова и другие. Очень мало жемчуга и драгоценных камней. - Он взглянул на Борина, и тот не спеша кивнул головой. - О тех ценностях, которые хранил в ризнице барон Мессмер, я уже и не говорю. Поэтому следует считать, что свой долг перед революцией работники уголовно-розыскной милиции выполнили на одну четверть... Так, Косачевский?

- Выходит, что так.

- А теперь основной вопрос, - сказал он, когда мы - Борин, он и я прошли ко мне в кабинет. - Насколько я понял, в Саратовской губернии изъято почти все. На какую сумму Хвощиков может привезти еще церковного добра?

Скромно расположившийся в углу рядом со шкафом Борин сказал:

- Ежели Хвощикову удастся разыскать всех покупателей, то, пожалуй, тысяч на сто - сто пятьдесят наберется.

Рычалов пригласил Борина занять место у стола.

- А то до вас там не доберешься, Петр Петрович... С Косачевским, как я понял, вы переговорить не успели, так что мой основной вопрос адресуется вам. Только напрямую...

Бородка Борина пикой выдвинулась вперед:

- Позвольте вас предуведомить, что иначе не приучен.

- Ладно, ладно, - поморщился Рычалов. - Я не к тому. Имеются ли у вас хоть какие-нибудь сведения, где далее нужно искать похищенное?

- Имеются.

Про себя я еще раз помянул недобрым словом того неизвестного, по чьей вине была прервана связь с Саратовом.

- Константин Прилетаев, - продолжал Борин, - утверждает, что основная часть похищенного - все, что вы изволили перечислить, - находится у его брата Дмитрия. И это похоже на правду.

- Но разве Дмитрий Прилетаев не в Саратове?

- Нет, не в Саратове. Дмитрий Прилетаев здесь, - спокойно, как само собой разумеющееся, сказал Борин.

- В Москве? - Сквозь желтизну впалых щек Рычалова проступили розовые пятна. Ничего подобного он не ожидал, впрочем, так же, как и я.

- Не в самой Москве, но рядом, в Краскове. Он там на даче Бетиных, объяснил Борин. - У Никиты Африкановича Махова были неточные сведения. Да это и понятно: Прилетаевы опасались его - и, позволю себе заметить, не без оснований. Оказалось, что Прилетаевы заарендовали дачу заблаговременно, еще до ограбления патриаршей ризницы. Тогда же они сняли квартиру недалеко от Каланчевки, поближе к вокзалу. Из этой квартиры они по частям перевозили ценности на дачу.

- Где на даче хранится похищенное, Прилетаев сказал?

- Натурально. Как говорится, снявши голову, по волосам не плачут. На допросе Прилетаев показал, что украденное находится в погребе, в подполье. Там в углу должна стоять двенадцати ведерная бочка из-под квашеной капусты...

- По сравнению с Моной Лизой сокровищам православной церкви повезло, заметил я. - По нынешним временам квашеная капуста - ценность...

- И немалая, - подхватил Борин.

Рычалов недовольно посмотрел на нас:

- При чем тут Мона Лиза?

- Ни при чем. Просто так, к слову.

- Таким образом, - сказал Борин, - ежели Константин Прилетаев не солгал, а его младший брат еще не переехал с дачи, то...

Он не закончил фразы, но все было ясно и так.

Несколько часов спустя мы убедились, что Константин не солгал, а его брат остался на даче...

Докладная записка

инспектора Московской уголовно-розыскной

милиции П.П.Борина

заместителю председателя Московского

совета милиции Л.Б.Косачевскому

Как я уже имел честь устно довести до Вашего

сведения, по прибытии группы уголовного розыска на

дачу Бетиных в Краскове оное домовладение оказалось

опечатанным.

Присутствовавший при нашем приезде дворник

Красковского отделения Союза дачевладельцев гр.

Аталыков пояснил, что означенная дача опечатана

местным Совдепом по просьбе милицейских чинов,

прибывших вчера из Бронниц в Красково по его,

Аталыкова, уведомлению о самоповешении съемщика дачи

гражданина Ишаева.

Опросив Аталыкова, мы незамедлительно выехали в

Бронницы.

Инспектор Бронницкой уездной милиции по

уголовно-розыскной части Ноздряк ознакомил меня,

Сухова и Волжанина с актами и протоколами, из коих

следовало, что покойный покончил свою жизнь через

повешение, воспользовавшись для этой цели веревочными

вожжами, которые лежали в ящике в прихожей наряду с

прочими старыми и ненужными вещами. Ишаев повесился в

гостиной, прикрепив петлю к ввинченному в балку

потолка крюку для люстры. Повесившегося заметил

первым в окно уже упомянутый мною Аталыков, который

еженедельно производил расчистку от снега дорожки,

ведущей к крыльцу дачи. Он же телефонировал дежурному

по уездной милиции.

Внешний - и, позволю заметить, весьма

поверхностный - осмотр трупа производился там же, в

гостиной дачи, в присутствии понятых инспектором

Ноздряком, младшим милиционером Пивоваровым и врачом

земской больницы Трусановым. Затем труп был отвезен в

Бронницы и помещен там в морг.

Совместно с сопровождающими меня агентами

Суховым и Волжаниным я посетил морг, где произвел

вторичный осмотр трупа и его дактилоскопирование.

Путем сличения доставленных из Саратова

фотографий Дмитрия Прилетаева, а особо оттисков его

пальцев и антропометрических данных нами установлено,

что человек, обнаруженный мертвым на даче Бетиных,

где он жительствовал под фамилией Ишаева, и Дмитрий

Прилетаев - одно и то же лицо.

Вторичный осмотр трупа выявил и другое важное

обстоятельство. Петля, из которой вынули Дмитрия

Прилетаева, по утверждению инспектора по

уголовно-розыскной части уездной милиции Ноздряка,

изложенному в составленном им акте (сама петля не

сохранилась и к делу приобщена не была), являлась

сложной и многооборотной. Действительно, на шее

покойного имелось несколько поперечных, местами

находящих друг на друга странгуляционных борозд, что

в в совокупности с посмертными изменениями мягких

тканей шеи исключало возможность сделать на основании

их характера и направления какие-либо определенные

выводы. Однако нельзя было не обратить внимания на

бросающееся в глаза несоответствие между неким мелким

поранением (врач считал, что оно возникло как

следствие агонии в результате воздействия петли на

ухо) и засохшим потеком крови от него. Прижизненный

надрыв мочки левого уха действительно находился по

ходу одной из восходящих ветвей верхней

странгуляционной борозды, тем не менее он не мог

образоваться во время самоповешения, ибо потек крови

от надрыва шел не вдоль шеи, а поперек ее. Означенное

обстоятельство с достаточной долей вероятности

свидетельствовало о том, что ранение произошло до

повешения, когда тело Дмитрия Прилетаева находилось

не в вертикальном, а в горизонтальном положении.

Прибывший по моему вызову из Москвы судебный

медик профессор Серебровский подтвердил вышеуказанное

соображение. Произведя вторичный внешний осмотр трупа

и его вскрытие, Серебровский дал заключение, что

Прилетаев не покончил жизнь самоубийством, а был

убит. По мнению профессора Серебровского, Прилетаеву

могли нанести сильный удар, в результате которого он

потерял сознание, а затем уж его повесили, инсценируя

таким образом самоубийство (в затылочной части черепа

трупа зафиксирована трещина. См. заключение

судебно-медицинского эксперта).

Вторичное обследование дачи Бетиных и учиненные

нами допросы, протоколы коих при сем прилагаю,

подтверждают обоснованность выводов профессора

Серебровского и позволяют в какой-то мере

восстановить картину происшедшего.

Имею честь обратить Ваше внимание на

нижеследующее:

1. Высота потолка в гостиной дачи и стула,

найденного опрокинутым у ног повешенного,

свидетельствуют, что Дмитрий Прилетаев, стоя на

означенном стуле, не мог сам дотянуться до петли и

просунуть голову в эту петлю, длина коей указана в

протоколе, составленном инспектором Ноздряком. Он был

повешен убийцами, из коих, по меньшей мере один, был

значительно выше его ростом.

2. Удар, оглушивший Дмитрия Прилетаева, видимо,

был нанесен ему в прихожей, откуда его перетащили в

гостиную, где и повесили на веревочных вожжах, взятых

из той же прихожей.

На повешенном оказался лишь один ботинок.

Другой, в зашнурованном виде с надорванным каблуком,

найден в коридоре, ведущем из прихожей в гостиную