Сергей Дышев - От воров в законе до отморозков - Россия уголовная Страница 47

Одного из самых старых зэков называют Каторжанином. На лесоповал он не ходит - вечный дневальный, следит за порядком в поселке, ведет учет машин с лесом, приглядывает за хозяйством. Он немногословен, по-житейски мудр и, по словам его начальников, хитер как лис. Однажды выпил, что на поселении считается серьезным нарушением - могут сразу отправить в колонию, а там ходить строем и нет таежной вольницы. Выпил - и нарвался на Ходисова и - бежать в речку. Встал на перекате, вода ледяная. "Ты чего. Каторжанин - сдурел?!" "Гражданин начальник, я выпивший!" Так и стоял, пока подполковник не махнул на него рукой.

Для зэков - жесткий сухой закон. Водка под запретом. Случается, не без этого, выпивают втихаря: глаза блестят.

- Если до пьянки дойдет, от них можно ожидать чего угодно, - проясняет ситуацию Грудев. - Так будет пятки лизать, добрый безобидный мальчик, но как вмажет, все, с топором придет качать права: выходи, начальник! Градусы превращают в зверя. Особенно, если еще и наркотическое опьянение. У них же у всех подорвана психика, неустойчивые личности.

Ходисов умудренно продолжает:

- Читаешь его приговор: пошел в ресторан, напился, вышел - подрался посадили... Или по пьянке взял квартиру, по пьянке женщину изнасиловал. Поэтому за употребление - прямая дорога обратно в зону. А если второй раз залетает - это как отягчающее вину обстоятельство. Не внял, не исправился. Если он второй раз судим, то он рецидивист. Раньше было такое понятие "особо опасный рецидивист". Сейчас по новому Уголовному кодексу такого нет. Есть: "особо опасный рецидив".

На перекуре, в лесу, разговорились с бригадиром Владимиром Макаровым по кличке Макар. Сам - пермяк. За свои тридцать три года щупловатый на вид мужичок имел четыре судимости за грабежи и кражи и в общей сложности с небольшими перерывами отсидел четырнадцать с половиной лет. А начал свой путь по лагерям с четырнадцатилетнего возраста. Последние полгода на бесконвойном, три года на поселении. Вместе с обещанным отпуском ему осталось 34 дня. И, улучив момент - приезд журналистов, он напомнил Ходисову про этот неиспользованный отпуск.

- Ну что, немного погуляешь и на новый срок? - подначивает подполковник.

- Не-е, я завязал, гражданин начальник.

- Знаем, как ты завязал!

И многие действительно возвращаются. Потому что на воле их никто не ждет с распростертыми объятиями. Безработица, хронические невыплаты зарплат. Кто его возьмет, тем более с судимостью? И покантовавшись, истратив все накопления, как правило, в крайтчайший срок, да по мужской голодухе с разгульными девицами, идет на новое преступление. И его, как рецидивиста, на полную катушку обратно за колючку. А тут все привычно, и кормят, и одевают, и все ты знаешь, что будет и через день, и через месяц. И уважают тебя, потому как зэк ты бывалый, "с понятием" и все повидал. Они же с бухты-барахты не берутся, эти бригадиры и мастера. Свою точку зрения имеют, авторитет, при необходимости "лапшу" могут вешать любому.

Самый старший среди осужденных по должности - мастер вахтового участка. Ему подчиняются две бригады. Здесь мастером - тридцатишестилетний Сергей из Донецкой области, срок получил по 102-й за убийство, во времена, когда Украина еще не была отдельным государством. Кличут его Гапон. Но это фамилия. Жена и дети сейчас в Воркуте. Ждут. А ему и из пятнадцати лет осталось отбыть еще два с половиной года.

- Я отвечаю за лесозаготовку, вывозку древесины, разрабатываю делянки вальщикам - делаю затески на стволах, - вводит он в курс дела. - Но сначала по компасу определяю размер посеки, какой спелый лес, какой - нет, в каком направлении волока, где - площадка. Ну и распределяю на работу, отвечаю также за технику безопасности. А если обнаружатся приписки - тоже с меня спрос.

Платят ему по ставке - 500 тысяч рублей. В бригаде же начисляют в зависимости от кубатуры заготовленной древесины - до полутора миллионов. Бывают и бригады из вольных. Но их никогда не смешивают с зэками: был прецедент, осужденные старались надуть "коллег". А тем по нормам выплачивалось больше - и по четыре миллиона рублей.

Обедаем в штабе - самой просторной избе с российским флагом на крыше. На столе - таз с куриными ножками, подают наваристую шурпу, потом полную миску риса с жареной свининой. Водку пьем дозами по полстакана, но после мороза она не берет.

- На "Большой земле", - Ходисов имеет в виду место "постоянной дислокации" - исправительно-трудовую колонию, - жизнь монотонная: в восемь часов приходишь в зону, в двенадцать уходишь. До часу перерыв. На зоне к людям в форме зэки относятся настороженно. А здесь сидишь с зэком, он какие только тебе байки не расскажет! Был такой жулик по кличке Самара. Ох, он и трепался. Я слушал, слушал его, говорю, хватит, мужик, ты мне мозги не морочь, давай бери багор и толкай лес в речку. А он обиделся. "Э-э, начальник, я тебе столько рассказал, а ты..." С ними надо ухо держать в сто раз вострей, чем им с нами. Интересный народ. Они, прежде чем к нам обратиться, полгода думают, изучают, где у тебя слабая сторона. И будут гнуть, гнуть свое... Вот Макар полгода назад обращался: надо в отпуск, гражданин начальник. Вот и сегодня напомнил - момент использовал. Потом будет говорить: видите, москвичи были, как я начальника подкупил?

Мы обедаем, и поселенцы тоже тянутся в столовую. Обед у них не хуже нашего, стоит 4600 рублей. Плюс каждому буханку хлеба местной выпечки на день. Для тех, кто выполняет норму, по решению начальника управления добавляют в рацион еще на 3000 рублей. Уважающий себя зэк в столовой только получает свою пайку, а обедает с "семьей". Подогреют на печке, кто-то сало получил, кто-то отоварился на местном складе рыбой или курицей. И Ходисов не против: у него свой резон, кому хуже от того, что питаются по-домашнему?

- В Подгорном, в зоне, зэки ходят в столовую, - поясняет хозяин. - А здесь, говорят, нам так западло кушать. Свой престиж!

Спросил Ходисова:

- А бывает, что зэки бегут от такой благодати?

- Бывает. Особенно летом. Зимой - верная смерть... Некоторые потом сами возвращаются...

Многое здесь зависит от людей в погонах. И прежде всего - от их умения организовать производство, быт. Здесь человек как на ладони: или ты пустобрех, или же деловой мужик. И такого поселенцы не подведут: дадут план, останутся на сверхурочную, да и понесут на своих плечах, через тайгу, по распутице, если вдруг занедужил и нужна срочная помощь. Законы тайги. Человеческие законы... 42 километра по весенней распутице - никакая машина не проедет - несли зэки своего начальника вахтового участка старшего лейтенанта Алимагомедова, которого скрутили боли в животе. А было и наоборот: офицеры с прапорщиками несли на "Большую Землю" сломавшего ногу осужденного. Был еще не так давно вертолет - не хватило средств на содержание, пришлось отказаться.

Хроническое безденежье офицеров, убогость и тоска деревенской жизни, суровый климат порой разжигают страсти и романы почище, чем в мексиканских сериалах. Оговоримся, явление это редкое, и Москва с Питером в этом вопросе все равно впереди России всей. Начинается же все до обыденности просто. Поселенцы, живущие в тех же поселках, что и жены военнослужащих, ходят в одни и те же магазины, на почту, в аптеку, в бухгалтерию - снять остаток. Пока мужья на службе, ненароком завязываются знакомства, и бесконвойные зэки, истосковавшиеся по любви и женской ласке, творят чудеса обольщения. Тут в ход идут ненавязчивые подарки, байки о романтическом прошлом, судебной ошибке, несметных богатствах, припрятанных на воле, и, конечно, обещания носить на руках, мыть ноги и купать в ванне с шампанским. Причем со стороны зэков такая вот любовь совершенно искренняя. И случается, замужние женщины, матери детей, причем возраста самого разного, как тут говорят, "сращиваются", бросают мужа и едут с обольстителем, как только у него кончается срок. Финал же этих историй тоже до обыденности прост и банален. Пылкий любовник становится агрессивным и властным - сказываются годы притеснений на зоне, многие психически неуравновешенны, и вместо жарких поцелуев - жестокие побои, крепкие затрещины и постоянные упреки за то, что была под "ментом". "Погуляв", обманутые и униженные женщины ищут обратную дорогу в родные "соловки". Но не каждый супруг может простить измену. "Санта-Барбара"... А случаются и настоящие трагедии: когда с зэком уже в открытую загуляла жена, муж-офицер, не вынеся позора, повесился. Остались без отца двое детей.

Не всем по душе такое соседство. Кто истопник в школе? Осужденный. Кто в детском саду на баяне играет? Опять же зэк-затейник. Спросите у ребенка сотрудника колонии, кем он хочет стать? И не делайте круглые глаза, когда малыш гордо ответит: "Бесконвойником!"

Суровая здешняя жизнь заставляет вести натуральное хозяйство. Подполковники, майоры, независимо от должности - и начальники ИТУ, и замы, не говоря о хозяйственных прапорщиках, утро начинают с доения своих коров, очистки свинарника, кормежки всей наличной живности. В крепких дворах держат и десяток овец, пару кабанов, кур, гусей. Жизнь заставляет, и былые горожане постепенно осваивают старинные ремесла хлеборобов и животноводов. А у кого маленькие дети - иного выбора нет. По весне - огород, картошка, которая на здешних песчаных землях урождается крупной и желтой, как сыр. Расим Зинатулин, как и положено крепкому хозяину, в этом вопросе категоричен: