Марина Белова - Если у вас нету тети... Страница 48

— Марина Владимировна, вас куда отвезти? — отвлек меня от моих мыслей Мухин.

— А? Что? Везите меня в туристическое агентство «Пилигрим». Знаете, где это?

— Знаю, конечно, — ответил Мухин, усаживая меня в свои «Жигули».

В машине я постаралась отвлечься от мыслей, как бы я отомстила Панову за его попытку отправить меня на тот свет.

— Артур, ваше появление в камышах — просто чудо! Вы что, следили за мной?

— За вами? — Мухин смешно сморщил нос. — Да как вам сказать?..

— Расскажите, — взмолилась я. — В последнее время вокруг меня сплошные вопросы. У меня уже голова идет кругом от их количества.

— Я просто оказался в нужном месте в нужное время, — лукаво улыбнулся Артур.

— ???

— Сейчас объясню. У меня ведь работа какая? Следить за сохранностью и безопасностью. Поэтому я и присматриваюсь ко всем подозрительным вещам, а заодно и к людям, и не только к посетителям, но и к служащим. Так вот, Ирина Бермудова была по натуре баба жесткая, не склонная к сантиментам. О том, что они с Пановым были любовниками, знали многие, хотя они своих отношений не афишировали. Настя Графова человек с улицы. Просто так пришла, и ее взяли. Что ж, бывает. Понравилась начальнику. Теперь дальше. Бермудова убила Настю. За что? Какие точки соприкосновения у нее с Настей? Ревность к Игорю Владимировичу? У меня была такая мысль. Но если честно, я ее в расчет не принял. Поэтому признание Панова в том, что Ирина убила Настю из ревности, для меня полная неожиданность. Что же выходит? Убила Настю, а потом вдруг сама умерла. Отравилась газом. Не выдержала угрызений совести? На Бермудову это как-то не похоже. По-моему, она вообще никогда не переживала и никого не боялась. Типичная железная леди. Вы бы видели, как она с налоговой инспекцией разговаривала. Они ее боялись, а не она их. Вы ведь знаете, в любой документации, особенно финансовой, можно найти огрехи. К крючку прицепятся и разведут по полной программе. Но только не Бермудову. Она законы чтила и знала, как их законно обходить, поэтому лишнего в казну не платила. Умная была.

— И все же вы решили ее шантажировать?

— Да. Я знал, она женщина деловая и вопрос решит по-деловому. Если улики налицо — отстегнет, сколько скажу. Но я опоздал, не успел с ней поговорить.

— И что вы стали делать?

— Наблюдать. Нутром чувствовал, должен быть третий. Кто? Панов вел себя очень спокойно. Конечно, я не рассчитывал, что он в знак скорби по любовнице начнет при людях рвать на голове волосы. Но все же какая-то отрешенность и грусть во взгляде должна была присутствовать? А он — нет, приходил на работу как ни в чем не бывало.

— И все-таки, как вы оказались на объездной дороге?

— Если честно, вам повезло. Если бы не одно обстоятельство, которое меня насторожило, я бы не поехал за вами.

— Что за обстоятельство?

— Обычно у нас в конторе по понедельникам в одиннадцать часов утра совещание у шефа. Я стоял в коридоре и случайно стал свидетелем разговора между Пановым и Голубевым. Говорили о каком-то договоре, который Панов по рассеянности оставил в машине. «Я сейчас его принесу», — пообещал Панов и пошел за документом к лестнице. А через минуту я решил покурить на улице, не люблю дымить со всеми в курилке. Тут-то я и увидел вас. Вы стояли с Пановым на лестнице и о чем-то разговаривали. Я прошел мимо вас к выходу. Потом вы вышли на улицу и сели в «Мерседес». Мне показалось это странным. Панов не собирался никуда уезжать, через полчаса должно было начаться совещание. Ну а дальше вы знаете.

— Да, на этот раз фортуна отвернулась от Игоря Владимировича. Вы ведь, Артур, слышали, как он рассуждал о судьбе?

— Слышал. Глупая философия.

— Я бы сказала — страшная.

Мы остановились у порога «Пилигрима». Прощаясь, я сказала:

— Возникнет желание отдохнуть, заходите. Мы вам подыщем хороший отель и скидку приличную дадим. Как-никак, я вам жизнью обязана. Заходите. Долг платежом красен.

— Непременно зайду, — пообещал Мухин.

Алина сидела в моем кабинете в моем рабочем кресле и нервно барабанила карандашом по крышке моего стола. Губки оскорбленно поджаты, бровки нахмурены. По всей вероятности, сейчас она мысленно расправляется с обидчиком.

Я молча села на диван. Когда в ее душе кипят страсти, сгонять ее с моего места рискованно. Можно нарваться. У нас с Алиной отношения демократичные. Прежде всего мы подруги, и лишь потом я ее непосредственный шеф. Я даже ее подчиненной не считаю, скорей компаньонкой, хотя деньги, вложенные в туристическое агентство, все до копейки мои.

Однако кто же этот несчастный, который посмел довести мою подругу до такого состояния? Если она сейчас начнет грызть ногти, то это может означать только одно — ее смертельно обидели.

Алина посмотрела на меня туманным взглядом, поднесла ко рту кулак с оттопыренным большим пальцем и начала щелкать зубами о ноготь.

— Алина, что случилось?

Только сейчас я обратила внимание на ее наряд — линялый ситцевый сарафан, на шее старушечий платочек, на ногах, торчащих из-под стола, — вьетнамки. На лице ни грамма косметики, только на щеках по блестящей полоске, и глаза подозрительно красные.

— Ты плакала?

— Я? А что бы ты делала на моем месте? Этот гад так меня унизил. Представляешь, он настрочил на меня заявление в милицию! Обвинил в домогательстве, шантаже, преследовании и в посягательстве на его личную жизнь! Как тебе это? И вообще, он оказался не тем, за кого выдавал себя. Тьфу, наоборот, он выдавал себя за того, кто он есть на самом деле. Марина, он не тот, кого мы ищем, он не преступник. Это катастрофа! — взвыла Алина, бурно сожалея о том, что человек оказался чистым перед законом.

— Ты вообще о ком? — осторожно спросила я, боясь, что у Алины может начаться истерика.

— Да о Кулакове я. Черт его возьми!

Алина потратила на слежку за Кулаковым несколько дней, за которые он ничем себя не выдал и не совершил ничего противоправного. В конце концов ей надоело пассивно ходить за объектом наблюдения, и она решила его расшевелить. По большому счету, нового она ничего не придумала, а воспользовалась идеей великого комбинатора. Помните, как в «Золотом теленке» господин Паниковский бегал за Корейко? Так и наша Алина переодевалась в разные наряды и настырно приставала к Кулакову.

В первый раз она переоделась в цыганку. Развязной походкой подошла к Егору и, схватив его за руку, предложила:

— Молодой человек, хочешь, я тебе погадаю, даром?

Егор не хотел знать свою судьбу ни за деньги, ни за так, но Алина крепко держала его за руку и от себя не отпускала. Оттолкнуть женщину он не посмел.

— Ой-ой-ой! — запричитала Алина, разглядывая ладонь. — Как все запущено, как запущено. Что же ты натворил, драгоценный ты мой? Отчего шконки тебе светят? — Егор изменился в лице. Алина продолжала: — Бежать не вздумай — догонят, срок вдвое больший впаяют. Лучше, если сам признаешься, может, что и скостят, выйдешь на свободу и еще внуков успеешь понянчить.

— Ты что мелешь, дура?! — Егор выдернул руку, оттолкнул от себя цыганку и, развернувшись, пошел в обратную сторону.

Очевидно, он передумал продолжать свой путь или после такого предсказания забыл, за чем вышел из дома. Алина ликовала. Она видела, как подействовали на Кулакова ее слова. Впрочем, любого нормального человека они привели бы в смятение. А ну-ка вам завтра скажут, что в скором времени вас переселят из трехкомнатной квартиры со всеми удобствами в сырую камеру — что с вами будет? Вы не то что от цыганки в обратную сторону побежите, вы рухнете тут же на грязный асфальт, если, конечно, не захотите пришибить предсказательницу на месте. Но тогда уж точно тюрьмы вам не избежать.

Следующим этапом игры в переодевание была монашка. Догадываюсь, где она выклянчила сие скромное одеяние: одна наша общая знакомая работает костюмером в драматическом театре. Должно быть, и широкая цыганская юбка взята там же. На этот раз Алина подстерегла Кулакова, когда тот шел на рынок мимо церкви. Она с деревянным ящичком для пожертвований «На строительство нового храма» подошла к Егору.

— Киньте копеечку, молодой человек, — Алина скроила постную физиономию. — Господь воздаст вам за вашу доброту.

— Нет у меня копеечки, — отмахнулся Кулаков от монашки. — Старые храмы надо восстанавливать, а не новые строить.

— Злой ты, душа у тебя темная. Покайся, покайся, покайся, — голосом гипнотизера со стажем забубнила Алина. — Много грехов на себе носишь, очень много. Бог милостив, он всех простит. Ты только приди, приди, приди.

— Куда? В церковь? — Егор скосил глаза на Алину.

— Зачем в церковь? По глазам вижу, ты в Бога не веришь. Иди сразу в милицию.

— Да иди ты! — Кулаков хотел послать ее к черту, но черное одеяние монашки и неосознанная боязнь того, что Бог все-таки есть и может его наказать, остановили его. — Отстань от меня! Нет у меня грехов!