Питер Робинсон - Растерзанное сердце Страница 48

— Да, но в музыкальную прессу могли просочиться слухи. Эти люди огромную часть своей жизни проводили на публике.

— Ну, если что-то и было, это держали в строгой тайне, — ответил Темплтон. — Я посмотрел в Сети: в то время группа имела большой успех, они очень неплохо раскрутились. Может, если бы сейчас кто-нибудь покопался, задал правильные вопросы… не знаю… тогда, может, удалось бы что-то найти.

— Попробуй, может быть, тебе удастся разыскать этого Эндерби, а я поговорю со старшим инспектором Бэнксом.

— Есть, шеф, — ответил Темплтон, вставая. — Желаете, чтобы я оставил вам эти дела?

— Пожалуй, — сказала Энни. — Я их посмотрю.

Офис Рика Хейса в Сохо располагался над тратторией на Фрит-стрит, неподалеку от джазового клуба «Ронни Скотт» и всевозможных низкопробных секс-шопов и стрип-клубов. Освежившись эспрессо в итальянском баре на другой стороне улицы, Чедвик вскарабкался по обшарпанной лестнице и постучал в стеклянную дверь, на которой висела табличка «Хейс консерт промоушнз». Из-за двери раздался голос, приглашавший его войти; в комнате он увидел Хейса за столом, заваленным бумагами, рукой он прикрывал телефонную трубку.

— Инспектор. Какой сюрприз! — приветствовал Чедвика Хейс. — Присаживайтесь. Можете минутку обождать? Мне все никак не удается поймать этого парня.

Чедвик вошел, но не сел, а начал бродить по кабинету: по опыту он знал, что подобная практика обычно нервирует людей. Стены были увешаны обрамленными и украшенными автографами снимками, на которых Хейс был сфотографирован с различными рок-звездами; главным образом тут были незнакомые Бэнксу имена: Джимми Хендрикс, Пит Таунсенд, Эрик Клэптон. Шкафчики для документов были забиты папками. Он выдвигал ящики в шкафчике возле окна, когда его высматривания, видимо, обеспокоили Хейса настолько, что тот поспешил раньше времени повесить трубку.

— Что это вы делаете? — осведомился Хейс.

— Просто осматриваюсь.

— Это личные документы.

— Да? — Чедвик уселся. — Знаете, я не большой сторонник того, чтобы сидеть и бездельничать, так что я решил проявить некоторую инициативу.

— У вас есть ордер на обыск?

— Пока нет. А что? Он мне нужен?

— Чтобы смотреть на эти документы — да.

— Ну, вряд ли там найдется что-нибудь для меня интересное. Я пришел сюда вот по какой причине: с того момента, как мы с вами в первый раз встретились, вы мне все время лгали. Я хочу знать почему. Кроме того, я хочу знать, какое отношение вы имеете к убийству Линды Лофтхаус.

— Линды Лофтхаус?

— Не надо со мной играть в детские игры, дружок, — проворчал Чедвик; чем больше он сердился, тем сильнее у него проявлялся акцент жителя Глазго. — Вы все равно проиграете. Это имя жертвы.

— Откуда мне было знать?

— Оно было в газетах.

— Я их не читаю.

— Знаю, в них сплошная ложь, которую фабрикует буржуазия. Мне все равно, читаете вы газеты или нет. Вы видели тело в Бримли. Вы были на месте происшествия еще до того, как прибыл я.

— И что?

— У вас были идеальные условия, чтобы запутать нас и исказить улики. Она была там, лежала мертвая у самых ваших ног, и вы мне говорили, что никогда ее до этого не видели.

— Потом я вам говорил, что, может, и видел ее за сценой. Там толклась масса народу, а я был очень занят.

— Так вы сказали. Позже.

— Ну?

— Существуют два важных факта, которых я тогда не знал и о которых вы могли бы мне сообщить, но не сделали этого.

— Вы меня сбили с толку. О чем вы говорите?

Чедвик стал загибать пальцы:

— Во-первых, вы не сказали, что имя жертвы — Линда Лофтхаус, а во-вторых, вы не сказали, что знали ее гораздо лучше, чем уверяли меня.

Хейс взял со стола резинку для бумаг и стал обертывать ее вокруг своих пожелтевших от никотина пальцев. Он дня два не брился, и его длинные прямые волосы не помешало бы вымыть. На нем были джинсы и красная рубашка без воротничка, сшитая из какой-то тонкой материи.

— Я вам рассказал все, что знал, — заявил он.

— Чушь. Вы мне наврали. Мне пришлось составлять правдивую картину по кусочкам, беседуя с другими. Вы могли бы избавить меня от многих хлопот.

— Это не моя работа — избавлять легавых от хлопот.

— Хватит хипповской трепотни. Вам это не идет. Вы бизнесмен, гнусный лакей капиталистов, как и все мы, и неважно, как вы одеваетесь и насколько часто моетесь. Вы были знакомы с Линдой Лофтхаус через Дэнниса Ноукса, хозяина дома на Бэйсуотер-террас в Лидсе, и через ее двоюродного брата Вика Гривза из группы «Мэд Хэттерс». Кроме того, вы знали и подругу Линды — Таню Хатчисон, девушку, с которой она была на фестивале в Бримли, но вы не потрудились сообщить нам и это, не так ли?

У Хейса отвисла челюсть.

— Кто вам все это рассказал?

— Неважно. Это правда?

— А что, если так?

— Тогда получается, что вы скрыли важную информацию в ходе расследования убийства, а это преступление, дружок.

— Не думал я, что мы уже живем в полицейском государстве.

— Уж поверьте, если бы мы в нем жили, вы бы поняли разницу. Когда вы в первый раз встретились с Линдой Лофтхаус?

Хейс мрачно глянул на Чедвика, продолжая играть резинкой.

— У Дэнниса, — ответил он.

— Когда?

— Ну не знаю. Давно.

— Несколько недель назад? Месяцев? Лет?

— Слушайте, Дэннис — мой старый друг. Когда я бываю в тех местах, я всегда к нему заскакиваю.

— И однажды вы встретили у него Линду?

— Точно. Она тогда жила у Дэнниса.

— Вместе с Дэннисом?

— Ничего подобного. Линда была неприкосновенна.

Похоже, так и было, — если, конечно, Ноукс говорит правду.

— Это было зимой, в конце шестьдесят седьмого — начале шестьдесят восьмого, так?

— Может быть.

— Вы часто ее после этого видели?

— Всего пару раз, знаете.

— Нет, не знаю. Просветите меня.

— Я устраивал несколько концертов «Хэттерс», и на одном из них она была. И у Дэнниса я ее потом встречал, но я не то чтобы знал ее, ну, мы не были особенно близки. Мы просто иногда в одно и то же время были рядом с одной и той же сценой, как и масса всяких других людей.

— Почему же вы лгали, что не знаете ее, если все было так невинно?

— Понятия не имею. Я не хотел в это впутываться. Ваши бы тогда сразу решили, что это сделал я. И потом, когда я стоял с вами там, на этом поле, я каждую минуту терял деньги. Вы не знаете, какой у нас бизнес, как трудно пробиваться…

— Значит, вы солгали, так как подумали, что если вы скажете правду, то я отлучу вас от работы и вы потеряете деньги?

— Точно. Уж это-то вы можете понять?

— О, это я хорошо понимаю, — ответил Чедвик. — Теперь вы говорите на моем языке. Забота о деньгах куда больше присуща людям, чем вам кажется. Чем вы занимались, после того как объявили выступление «Лед Зеппелин» в воскресенье ночью?

— Слушал их программу. Она была потрясающая. Меня просто снесло с катушек.

— Где вы их слушали?

— Поблизости. У меня все еще оставалось много дел. Мы хотели собрать все наши причиндалы и уехать сразу же после концерта, как можно скорее, так что я не мог себе позволить зря тратить время. Но, как выяснилось…

— А где вы их слушали, куда вы пошли? Перед сценой была пресс-зона, отгороженная канатами. Видимо, это было самое лучшее место из всех, откуда можно было смотреть на сцену. Вы пошли туда?

— Нет. Я же сказал, у меня не было времени просто стоять и смотреть. У меня были дела. Там был сущий бардак, знаете. Одни накурились и падали со сцены, другие пытались пробраться поближе, спереди или сзади. Менеджеры требовали оплаты, одни машины загораживали выезд другим, за кем-то приехал лимузин, надо было сдавать аппаратуру и прочее. Слушайте, я же вам говорю, у меня не было времени кого-то убивать, даже если бы я захотел. Я и не убивал. Да какой у меня мог быть мотив, чтобы убить Линду? Она была славная цыпочка. Мне она нравилась. — Он закурил.

— Как я заметил, вы левша, — проговорил Чедвик.

— Да. Ну и что?

— Убийца был левша.

— Как и многие люди.

— У вас есть пружинный нож?

— Вот еще. Они запрещены.

— Что ж, рад, что вы знаете законы.

— Слушайте, мы, закончили? Мне еще надо обзвонить массу народу.

— Я скажу вам, когда мы закончим.

Хейс ощетинился, но промолчал.

— Думаю, вы осознаёте, в какое неприятное положение вы попали, — продолжил Чедвик.

— Да любой бы так поступил на моем месте! В наше время надо быть психом, чтобы делать легавым хоть какие-то уступки, особенно если ты чем-то отличаешься от большинства.

— Но в вашем случае это не сработало, не так ли? Я все равно узнал. Теперь нам осталось только найти одного человека, всего одного человека, который видел, как вы покидали зону за сценой и направлялись в сторону леса, пока выступали «Лед Зеппелин». Вы так в себе уверены, вы думаете, что никто вас не видел? Между прочим, все ваше предыдущее вранье мы раскрыли. Почему бы нам не уличить вас и на этот раз?