Антон Леонтьев - Девять с половиной идей Страница 48

Ребенок не заплакал, он только внимательно смотрел в панорамное окно отеля, словно окаменев. Джон пытался выжать из себя рыдания, но у него это получалось плохо и наигранно.

– Я ее люблю, – пробормотал наконец мальчик. – Очень. Когда она вернется?

Отец крепче обнял его, утешая, и добавил, что им надо спешить, самолет вылетает через три часа.

Инна запомнила взгляд Роберта – взрослый, непонимающий и какой-то обреченный. Она не верила, что Джон, любящий сына по-своему, сумеет заменить ему Джессику. Но ничем не могла помочь, она непричастна к смерти актрисы, это был несчастный случай.

Миллион американских долларов, переведенный в Исландию, она сняла немедленно. Деньги за работу, которую она не выполняла.

– Знаешь, чего я хочу больше всего на свете, – сказала как-то Инна Эрику.

– Надеюсь, меня? – ответил тот, обнимая ее.

– Ребенка, – проговорила она. – Ребенка от тебя. И я не хочу больше ждать. Мне давно пора стать матерью.

Эрик ничего не ответил. Но Инна знала, что он хочет того же. Если сначала их профессия, профессия убийц, казалась ей романтичной, то после случая с Джессикой Ланч она поняла, что устала от постоянного напряжения. В душе ее была какая-то опустошенность.

– Считается, что мы выполняем своего рода благородную работу, уничтожаем кому-то неугодных. Умирают не самые хорошие люди. Но это чушь, это обыкновенное убийство, не отличающееся от того, что происходит в каком-нибудь дешевом притоне или в тюрьме. Однако на этих смертях можно заработать много… Получается, что мы копим деньги, надеемся на то, что однажды сменим имя и станем простыми людьми, заведем детей. А долгожданный день все не наступает, и вскоре окажется, что уже поздно, это была лишь мечта, и все существование ограничивается только смертью…

– Не надо пессимизма, – проговорил Эрик. – Я думаю, пришло время выходить из игры. В фирме будут недовольны, мы считаемся лучшими, но что поделаешь. Я занимаюсь киллерством уже пятнадцать лет, пора однажды сказать «стоп». Ты права, хочется уверенности, спокойствия и домашнего очага…

Инна подумала, что она практически ничего не знает об Эрике. Только то, что он тоже из Союза, но почему он начал убивать, Эрик скрывает даже от нее. Она понимала, что за этим таится нечто страшное, какое-нибудь преступление. Она не хотела знать, что именно. Жить надо настоящим, точнее, будущим.

– Ровно через год нас здесь не будет, – заявила Инна, когда они лежали вместе на ковре. – Австралия, страусы… разве это плохо? Или небольшой отель, куда туристы заглядывают не так уж часто, и мы можем любить друг друга в свое удовольствие. Наши дети… Два мальчика и девочка… Я хочу зачать одного из них прямо сейчас, не дожидаясь, когда все будет позади. Если мы не решимся, то избавление никогда не придет.

– Надо подождать, дорогая, – Эрик ответил на ее поцелуй. – Совсем немного, я обещаю тебе. Еще парочка крупных дел, и мы испаряемся. Но я все же не откажусь от наслаждения….

Его руки заскользили по ее телу, и, закрыв глаза, Инна представила, что они находятся далеко от Швеции. Всего год, который пролетит незаметно. Один год, и они станут абсолютно свободными…

– Время возмездия… – прошептала она, изгибаясь под мускулистым телом Эрика.

– Что ты сказала? – тихо спросил он, замирая на секунду.

– Уже не помню, – ответила Инна. Она и сама не знала, почему произнесла именно это. Все плохое осталось позади, никакого возмездия не будет, по крайней мере в этой жизни. Она просто не допустит этого. У нее есть Эрик, будут дети. И деньги, заработанные на убийствах. Не для себя, а для детей, чтобы те жили лучше, чем довелось ей. У ее детей будет все, а главное, у них будут прекрасные любящие родители. И до счастья осталось совсем чуть-чуть…

Одно из последних дел, о которых вел речь Эрик, оказалось сложным.

– Нам придется работать вместе, – сказал он Инне, получив указания. – Первый раз за все время, но это будет даже интересно…

– Почему именно так? – удивилась Инна. – До сих пор, насколько я понимаю, фирма избегала давать задания, в которых участвовало бы несколько человек.

– Скорее всего, это связано со сложностью и значимостью данного дела. В случае удачной работы, а в этом я абсолютно уверен, мы получим три миллиона. Неплохо! Сорвать банк и закрыть лавочку – наша мечта…

Инна согласилась с ним, однако, когда ознакомилась со всеми условиями, ей стало не по себе. До сих пор их деятельность была направлена против тех, кто живет в странах с не самым демократическим режимом, а если и приходилось убивать кого-то из Европы или Америки, то эти личности были не без греха. Теперь же предстояло вступить в конфронтацию с целой армией полиции и специальных агентов, так как их жертвой должен стать Билл Стентон.

Стентон, мелкий мафиози, попался на какой-то ерунде, однако ФБР убедило его, что они сумеют найти доказательства, которые заставят Билла провести остаток жизни в тюремной камере, и это в лучшем случае.

Оказалось, ФБР прекрасно известно, что он не только промышляет распространением наркотиков среди школьников и растлением малолетних, но причастен к серии зверских убийств, вымогательству, шантажу, похищениям, торговле оружием, наркотиками, краденым и атомными секретами, к подделке денег, детской порноиндустрии, трансплатации органов от живых доноров и даже рабству – Стентон с дружками, заманивая ложными объявлениями о выгодной работе в США людей из развивающихся стран, в основном из Восточной Европы и Малайзии, просто отправляли их в Колумбию или Мексику, где те трудились на плантациях марихуаны…

Билли Стентон, взвесив все улики, проклял тот день, когда решил войти в организацию Ортеги Штольца по кличке Торквемада. Но представители ФБР заверили Стентона, что с него снимут все обвинения и он даже получит крупное вознаграждение, ему полностью изменят внешность, и он сменит место жительства, и все в том случае, если Билл согласится свидетельствовать против своего босса, Торквемады. Именно он был нужен прокуратуре США, а также следственным органам еще пары десятков стран. Но против богатого пуэрториканца, живущего с трехлетнего возраста во Флориде, не было выдвинуто ни единого обвинения, те, кто соглашались свидетельствовать против него, умирали, так и не выступив на суде.

Торквемада считался одним из самых богатых мафиози в мире, только костюмов у него было около шести тысяч, а замков и вилл, разбросанных по всему свету, не менее дюжины. Уже пятнадцать лет его пытались подловить на чем-нибудь, хотя бы, как Аль Капоне, на махинациях с налогами, но он, официально декларируя ежегодный доход в сто тысяч, ничего не боялся и мог купить практически любого.

Но теперь над Торквемадой нависла настоящая угроза – Стентон знал о его причастности к убийству Джерри Ли, молодого мафиози, который пытался работать на полицию. И Стентон не только мог под присягой подтвердить, что Торквемада сам в ярости сначала пытал парня, а потом сам же удушил, у него была запись, сделанная миниатюрной видеокамерой, которая в подробностях, очень четко запечатлела все это. В том случае, если суд присяжных признает Торквемаду виновным, а при таких уликах и ангажированном общественном мнении это не вызывало сомнений, ему грозила газовая камера. Говорили, что один из директоров тюрьмы уже велел готовить ее для Торквемады.

Задача была проста – требовалось устранить Стентона до того, как он выступит в суде и даст показания, и выкрасть у него пленку. Сам Стентон демонстрировал ее заместителю государственного прокурора только один раз, чтобы тот поверил ему, а потом скрыл от всех в каком-то тайнике, известном лишь ему. Убить Билли Стентона казалось нереальным, это было бы осознанным самоубийством. После двух покушений – в результате одного Стентон был ранен в ногу и погибли шесть полицейских и агент ФБР – его охрана стала беспрецедентной, и для того, чтобы устранить Стентона, требовалась особая изобретательность и безрассудство.

Но и назначенная Торквемадой награда за Стентона повышалась с каждым днем. В тот вторник, когда «Конкорд» перенес Инну и Эрика за океан, за его голову и видеокассету с компрометирующей сценой предлагали четыре миллиона.

– Торквемада нервничает, – сказал Эрик Инне в аэропорту Вашингтона. – В таком случае выгодно потянуть время, чтобы ставки немного подросли.

– Разумно, – ответила она. – Но процесс начинается через три дня, вряд ли мы сумеем кардинально увеличить гонорар.

Суд на Торквемадой, которого выпустили под колоссальный залог в пять миллионов долларов, должен был происходить в Трентоне, столице штата Нью-Джерси. Провинциальный город впервые переживал такой наплыв журналистов и телевизионщиков, места в зале суда продавались по баснословным ценам, существовал тотализатор на исход процесса, и уже делались ставки семь к одному за то, что Торквемада, несмотря на все свои старания убрать свидетеля, будет осужден и окончит свой земной путь в камере, заполненной цианидом.