Карина Тихонова - Я и мое отражение Страница 48

Помните, как сказано у Пушкина?

Не дай мне бог сойти с ума,уж лучше посох и сума.

Вот именно.

Поэтому я опустилась на колени и смиренно поблагодарила бога за то, что он не лишил меня разума.

Сейчас это единственное, что может меня спасти.

Сон ко мне не шел.

Оно и понятно: я проспала почти целые сутки, организм не успевает перестраивать свой биологический ритм!

Я ворочалась на постели и обдумывала план следующих действий.

Мне нужно связаться с Виктором. Хотя бы для того, чтобы рассказать ему свою историю. Он не житель этого города (к счастью для меня!), поэтому есть маленькая надежда, что мне поверит.

Хорошо. Предположим, что он мне поверил. Что дальше?

А дальше, дальше…

Я заворочалась. Повернулась на спину и уставилась в потолок.

О! Он может написать заявление о моей пропаже! Не здесь, конечно, а в Москве… И сообщить, что меня насильно вывезли в этот проклятый город!

Шанс, конечно, слабый. Но все-таки это шанс!

Теперь второй вопрос. Как мне с ним связаться?

Мой мобильник отпадает сразу, так же, как городской телефон. Откуда я могу позвонить незаметно?

Я присела на постели и включила ночник. Сна не было ни в одном глазу.

Откуда позвонить – вот в чем вопрос…

«Будем логичны! – призвала я сама себя. – За мной по пятам таскаются два здоровенных лба. Мне, что, попросить их отойти, пока я буду говорить по таксофону? Представляю, как они будут ржать!»

Нет, так не годится. Я должна хотя бы на пять минут остаться одна.

Как? Где есть такое место, куда вход моим тюремщикам заказан?

– А ведь есть такое место! – сказала я вслух.

Стукнула кулаками по одеялу и радостно повторила:

– Есть!

И тут же испуганно оглянулась: не подслушивает ли кто?

Но в комнате никого кроме меня не было, в коридоре царила сонная тишина.

Я вылезла из кровати и пошла в гардеробную. Открыла дверь ванной комнаты, вошла в нее и уселась на привычное место: опущенную крышку унитаза.

Вот именно! Женский туалет – вот место, в которое вход моим церберам заказан! Именно там я могу недолго побыть одна!

Но это не снимает второй проблемы: где взять телефон. Сомневаюсь, что в туалетах даже такого комфортабельного города, как этот, висят таксофоны. Предположим, осталась я одна, и что дальше? Наверняка мой мобильник стоит на контроле! Тетка ежедневно проверяет, кому я с него звонила, и светить номер Виктора мне никак нельзя.

Мне нельзя светить и самого Виктора. Значит, встречаться с ним я должна как-то незаметно.

Как?..

Тут я сердито стукнула себя по голове.

Спокойно, Лерка, спокойно! Сначала реши одну проблему, потом хватайся за вторую!

Место, откуда я могу позвонить, найдено. Осталось найти конспиративный телефон…

Купить, что ли? Какой в этом смысл? Церберы не отстают от меня ни на шаг!

Я почесала нос.

Ладно. Купить телефон я не могу. Но вполне могу его попросить! У кого? Неважно! У любого случайного человека! Хотя бы у женщины, оказавшейся вместе со мной в туалете!

Тепло, тепло, почти горячо…

Я крепко вцепилась пальцами в ободок крышки.

Это шанс. Опять-таки очень непрочный, но все же шанс. В моем положении и этим брезговать нельзя, нужно цепляться за любую соломинку. И вообще, Лерка, вспомни басню про двух лягушек, попавших в сметану!

Одна решила, что положение безнадежное, сложила лапки и благополучно захлебнулась.

А вторая беспрерывно работала ножками, хотя четкого плана не имела. И что? Сбила сметану в крепкое масло и выбралась из горшка!

Очень правильная басня. Никогда нельзя отчаиваться. Нужно работать хотя бы конечностями, если в голове в данный момент пусто.

Так я и сделаю.

Я поднялась с унитаза и вернулась в комнату. Откинула край одеяла, собралась нырнуть под него. И тут до моего слуха донесся чей-то приглушенный возглас.

Голос Елены Борисовны. Его я ни с кем не перепутаю.

Я застыла на месте. Интересно, что происходит в комнате тетушки? С чего это она раскричалась?

Я на цыпочках подобралась к двери и припала к ней ухом.

Тишина.

Я приоткрыла дверь и выглянула в коридор, как пугливая домашняя кошка. Пусто. Но я же слышала тетушкин возглас!

Я закрыла дверь и немного подумала.

Потом оглядела свою комнату и нашла то, что искала: небольшую хрустальную вазу, стоявшую на журнальном столе.

Я схватила ее, подошла к ночному столику и погасила лампу. Бесшумно добралась до своей двери и открыла ее.

В коридоре царил полумрак. Горели только две настенные лампы, заключенные в матовый абажур. Я переступила порог и бесшумно притворила дверь. Сделала два шага и оказалась возле двери дядюшкиной комнаты. Открыла ее и нырнула в темноту.

Дядюшкина комната, если вы помните, находилась рядом с тетушкиной.

Я подошла к стене, разделяющей их, приставила к ней горлышко вазы и приникла ухом к дну.

Слышимость была прекрасной. Нечто подобное мы делали в пионерском лагере, когда шпионили за мальчишками. Этому приему научила меня подружка Катя, дай бог ей здоровья!

Никогда не знаешь, что может пригодиться тебе в этой жизни.

Голос тетушки звучал глухо и гулко, как в трубе, но разобрать слова я могла без труда.

Тетушка говорила отчетливо и холодно.

– Что значит «упустили»?

– Прокололись, Елена Борисовна, – признал незнакомый мне мужской голос.

– Что значит «прокололись»? – настаивала тетушка.

– Он понял, что за ним присматривают.

– Поэтому и сбежал?

– Нет, – смущенно признал мужчина. – Виталик дал маху. Насыпал ему в минералку… ну, то самое…

– Я поняла, – холодно перебила тетушка.

– А вода разлилась. Уж не знаю, как у него в номере оказалась кошка, но кошка эту воду… того…

Тетушка промолчала. Волосы на моей голове стали дыбом. Насколько я понимаю, тетка объявила охоту на своего мужа. И приговорила его к той же смерти, к которой муж приговорил ее.

Милое семейство, ничего не скажешь.

– В общем, он вернулся и увидел кошку.

Мужчина замолчал.

– Ну? – сухо поторопила тетка.

– А утром мы его уже не досчиталась. Слинял.

– Кто-нибудь ночью дежурил у гостиницы?

– Нет, – признал мужчина.

– Почему?

– Мы думали, уже не нужно… Воду-то оставили.

– Воду оставили, – повторила тетка деревянным голосом. Прошлась по комнате и велела:

– Отыщите его.

– Уже ищем, – начал мужчина. – А аванс…

– А на аванс не рассчитывайте, – оборвала его тетка.

Настала напряженная пауза.

– Почему не рассчитывать? – спросил мужчина вкрадчиво.

– Потому что речь идет уже не о деньгах, – объяснила тетка почти любезно. – Речь идет о том, как вам выйти живым из этой неприятной истории. Если через неделю вы его не найдете…

Тетка помолчала и мягко договорила:

– Я вас уволю.

Я услышала, как упал стул.

– Тихо! – велела тетка, чуть повысив голос. Простучали каблучки по паркету, открылась дверь в коридор. Минуту тетка напряженно прислушивалась к тишине ночного дома, потом дверь закрылась, и она вернулась назад.

– Вы хотели что-то сказать? – осведомилась тетушка тем же тоном гостеприимной хозяйки.

– Н-нет, – запнувшись, ответил собеседник.

– Очень разумно с вашей стороны, – одобрила тетка. – Можете идти.

И повторила вполголоса:

– Неделя!

– Я понял.

Дверь в коридор распахнулась. Я оторвалась от вазы, на цыпочках подошла к стене, смежной с коридором, и прислушалась.

Тяжелые мужские шаги, смягченные мягким ковром, удалялись по направлению к лестнице. Вот скрипнула деревянная ступенька, послышались невнятные голоса гостя и дворецкого…

Едва слышно открылась входная дверь и тут же почти бесшумно закрылась. Заурчал автомобильный мотор.

Ясно. Гость отбыл восвояси.

Я вернулась к стене, разделяющей комнаты моих родственников. Приложила вазу к стене, прислушалась.

Тетушка ходила по комнате. Ходила безостановочно, как автомат, как зверь в клетке. Потом открыла дверь и вышла в коридор.

На мгновение я облилась холодным потом. Неужели она решила заглянуть ко мне?

Если так, то я пропала окончательно!

Но тетушка не подошла к моей двери. Ее шаги по мягкому ковру были неслышными и легкими, о том, что она спускается вниз, я поняла только по легкому скрипу ступеньки.

В холле зазвучали негромкие голоса. Тетушка что-то сказала дворецкому, тот почтительно ей ответил.

Я не стала дожидаться ее возвращения. Распахнула дверь, одним прыжком преодолела расстояние до своей комнаты и юркнула в спасительную темноту.

Прикрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Мое испуганное сердце подпрыгнуло и застряло где-то в миндалинах.

– Ничего, от страха не умирают, – ворчливо произнесло благоразумие.

И я была вынуждена с ним согласиться. Добралась до кровати, свалилась на нее и необыкновенно быстро уснула.

Наутро меня разбудил телефонный звонок. Спросонья я потянулась к городскому аппарату, стоявшему на тумбочке возле кровати. Но потом сообразила, что звонок мне незнаком.