Александр Егоров - Колеса фортуны Страница 48

— Кое-что? А что именно?

— Ну, а как ты думаешь, что?

— Деньги?

— Да. В сейфовой ячейке.

— И что? Много?

— Достаточно, — сказал я осторожно.

Кирилл отвел взгляд. «Да, сейчас тебе, так он и расколется, — подумал я. — Уже банкир, хоть и в стадии роста».

Растущий банкир спросил:

— У тебя договор есть? На сейфинг?

— Договора нет. Ключ есть. Письмо есть от отца.

— Письмо?

— Ну, там он пишет, что мне надо подойти к Ростиславу Иванычу. Про тебя пишет. Да, в общем, и всё.

— Хреново. Это не документ. Я тебе так скажу: я без отца не могу тебе ничего выдать. У меня и права подписи нет. Тебя и в хранилище никто не пустит. Понял?

— И чего теперь делать?

— Откуда я знаю.

Шалимов подлил еще коньяку себе прямо в чашку. Я отказался. Тогда, усевшись в кресле нога на ногу, он продолжил:

— Понимаешь, он без охраны-то не ездил никогда. Только охрана обосралась. Он их на выходные отпустил, типа, на дачу поедет. Личная жизнь и все такое. В понедельник утром приезжают, а босса нет. И баб нет, никого нет. Дача пустая стоит. В сауне пиво не допито. Целый ящик чешского остался…

— Так что он, так в голом виде и пропал? — спросил я почему-то.

— Хороший вопрос. Служба безопасности тоже призадумалась. Нет, нифига. Он оделся. Штаны пропали, ботинки «ллойд». Ну, в которых он на работу ходит.

— Какие ботинки?

— Да вот такие же. — Он повертел подошвой перед моим носом. Я протянул руку, осторожно взял ботинок за подметку.

— Ой, блин… — проговорил я.

— Ты чего? — удивился Кирилл.

— Когда это все случилось? Две недели назад?

Он кивнул, недоуменно глядя на меня. Тогда я сказал:

— Есть одна версия. Лучше бы, правда, она не подтвердилась. Поехали, да побыстрее.

Эпизод48. Шалимовский джип-wrangler стоял возле самой мазутной цистерны. Джип был маленький и ярко-красный, как телефонная будка, с широкими колесами на никелированных дисках. Сторонний наблюдатель мог бы решить, что какой-нибудь нефтяной насос заказал здесь съемки клипа для своей голосистой содержанки, с прицелом на hard rotation. Но дело обстояло не совсем так, и мы это знали.

Наш автобус остался у ворот с надписью «въезд запрещен». Макс никогда бы не посмотрел на такую надпись, просто ему не хотелось ломать колеса на скользких шпалах.

Но кто-то все же проехал сюда до нас. На машине потяжелее рэнглера. Отпечатки его протекторов глубоко врезались в черный жирный песок возле самой двери мальцевской сторожки.

Сама дверь была плотно прикрыта. Мы постучали. Никто не отозвался. Мы вошли внутрь, я нащупал на стене допотопный выключатель, повернул ручку. Под потолком засветилась лампочка.

В каптерке не оказалось никого. Алюминиевый блок цилиндров по-прежнему громоздился посреди комнаты. Койка была аккуратно прибрана.

— Вот, — сказал я и поднял с пола дорогой ллойдовский ботинок на левую ногу.

Ботинок был почти новый. Его правый брат-близнец остался в цистерне.

Кирилл Шалимов взял ботинок в руку.

— Может, не тот? — спросил он севшим голосом.

Мы вышли на воздух и огляделись. Было часа три; солнце по-прежнему светило ярко, ветерок дул с моря.

— Пока сам не увидишь, не узнаешь, — жестко сказал Макс.

Кирилл молча кивнул. Скинул свой пиджак; не торопясь, закатал рукава белой рубашки. Взял из автобуса уже известные нам буксирные стропы, связал их вместе. Забрался по грязным ступенькам на крышу резервуара. Заглянул вниз, в люк. Привязал стропы к железной скобе. Свесил ноги в люк и, помедлив несколько мгновений, скрылся внутри.

Мы стояли и курили.

Через несколько минут он вылез. Посидел на крыше, свесив ноги: мы видели его силуэт, похожий на черную шахматную фигуру. Затем начал спускаться. Спрыгнул на песок.

Его походка неуловимо изменилась. В лицо лучше было и не глядеть.

— Всё верно, — сказал он, подойдя поближе. — Да. Только там их два.

— Что-о? — воскликнул кто-то из нас, а может, все трое одновременно.

— Второй — мужик в тельняшке.

Макс в сердцах плюнул на черный песок. Костик тяжело вздохнул.

— Знали его, что ли? — спросил Шалимов.

— Это Мальцев, — ответил я. — Сторож. Он нас отсюда вытащил.

— А отца не вытащил, — заметил Кирилл сквозь зубы.

— Семен говорил, что он еще был жив, когда в бочку попал, — хмуро сказал Макс. — Только недолго жил. Кричал, наверно, но никто не слышал.

— Я им никогда не прощу, — произнес Кирилл, сжав кулаки. — Я их урою. Уничтожу. Вы свидетели. Я клянусь.

— Так кто это сделал? — спросил я.

— Это Ларионов. Это он, ублюдок. И его, бл…дь, орлы горные.

Тут по его лицу пробежала судорога, и он крепко-крепко сжал зубы. И умолк.

Много позже я начал понимать, что произошло. Собственно, дело было не в мэре Ларионове и не в Ростиславе Шалимове (иначе известном как Ростик Шальной). Дело было в принципе. Принцип состоял в том, чтобы никогда и ни под каким видом не отдавать никому денег.

Бывший комсомолец Ларионов унаследовал свой кабинет непосредственно от старших товарищей-коммунистов. Сидя в этом кабинете, он приглядывал за парой-тройкой доходных предприятий, открытых старшими товарищами на деньги партии, а заодно собирал дань со всех остальных хворостовских коммерсантов.

Со временем тянуть по-мелкому ему наскучило. В партнерстве с Ростиком Шальным и на средства РОСТ-Банка он купил местный колбасный завод, потом — овощебазу, автосервис и даже несколько ресторанов. Покупать ему понравилось, платить деньги — не очень. Тогда он поступил просто и эффектно (по крайней мере, так я понял суть интриги): перепродал свои активы по второму разу.

Покупателями оказались пришельцы с гор. Этим простым ребятам было наплевать на законное оформление сделки, в те времена они брали не глядя все, что казалось им ценным. Умный банкир Ростислав Шалимов предупреждал мэра о недальновидности такого поведения. Но он никак не ожидал, что спустя год-другой Ларионов продаст и его. Новые партнеры мэра без церемоний бросили банкира в нефтяную цистерну, не отказав себе в удовольствии помучить перед этим.

А жирный Ахмед, наверное, так же стоял рядом и пил свою минералку.

О чем банкир Шалимов вспоминал в последние мгновения жизни, уткнувшись лицом в грязь? Мне было тяжело об этом думать. Мы должны были встретиться при иных обстоятельствах.

Потом я подумал про Мальцева. Это из-за нас он оказался там, в цистерне. Ахмед искал не кого-нибудь, а нас. Опять все дерьмо в этой жизни происходит из-за нас.

А вот если бы Мальцев нас не вытащил, вместо него там лежали бы мы втроем. То есть, вчетвером, если считать молчаливого Шалимова-старшего (в одном ботинке).

Первым, наверно, отрубился бы Костик, ему пришлось хуже всех. И я успел бы почувствовать, каково это, когда рядом с тобой умирает твой друг.

«Так погибла в Антарктиде экспедиция капитана Скотта», — вспомнил я старинную книжку, читанную когда-то летом, здесь же, на Азовском море.

[Фрагмент восстановлен: этотпоход с самого начала был неудачным. Норвежец Роальд Амундсен пришел к полюсу раньше англичан. На обратном пути их осталось трое: Скотт, Уилсон и Боуэрс. Все трое замерзли в палатке, в метель, а Роберт Скотт умер последним. Он успел написать прощальные письма родственникам своих спутников. В них он рассказал, какие это были хорошие и мужественные люди. Написал письмо и своей жене, потом исправил адрес: «моей вдове». Их тела были найдены только через восемь месяцев, в ноябре 1912 года.]

«Теперь без рекламного контракта в Антарктиду никто и не сунется, — подумал я вслед за этим. — А вот ты зачем завез своих друзей в эту дыру? Если ты такой умный, где твои деньги?»

Пока что вместо денег мы имели два трупа и реальные шансы влипнуть в очередную историю.

— Я знаю, что делать, — наконец произнес Кирилл как будто про себя. — Спасибо, парни. Вам в это дело мешаться ни к чему. Уезжайте.

Он достал из кармана мобильник. На это чудо мы уже не обращали внимания.

— Будешь ментовку вызывать? — спросил я.

— И ее тоже. И юристов своих. Иск подаем и в арбитраж, и в прокуратуру.

— Вы про Мальцева не забудьте, — вздохнул Макс. — Он был хороший мужик.

— Не забудем. Мы им и этого Мальцева на шею повесим, — пригрозил кому-то Шалимов. — Да, вот что, Пит…

Он поглядел на меня и улыбнулся одними губами — глаза оставались мертвыми:

— Приезжай в офис в воскресенье. Как раз у нас праздник, День Города… Праздник придумал, с-сука, — не удержался он. — Я там один буду. Формальности уже похрену. Только ключ не забудь.

С этими словами он повернулся и пошел к своему огненно-красному рэнглеру, на ходу набирая номер.

Мы уже направились к автобусу, когда Макс остановился и щелкнул пальцами.