Убить двух зайцев - Марина Серова Страница 48

– Вы слышали?..

– Вам разве не интересно, как я узнала о куртке в саду и о трупе в подвале? – проигнорировала я вопрос, недовольно смахнув спадающие пряди волос с лица.

– О-очень интересно…

Николай продолжал крутить головой из стороны в сторону, но вокруг возобновилась тишина.

– Ветровка была найдена благодаря ненавистной вам собаке Ирины. Бигль – охотничья порода с острым нюхом. Она почуяла знакомый запах на соседнем участке и привела меня к улике. За это я благодарна Белле, но, боюсь, моя напарница не простит, если я скажу, что собаки хоть в чем-то умнее кошек. Она, так скажем, фанат усатых-полосатых. Вам наверняка доложили о рыжем пушистом питомце в ее доме. Пронина искренне считает, что лучше кошки могут быть только две кошки. Не поверите, но мы обе родились в китайский год кота, – я хищно улыбнулась.

Ворохов потряс головой, стараясь отбросить дурные мысли. Часы давяще громко затикали.

– А то, что у вас труп в подвале, было всего лишь моим предположением. Вы не очень кропотливо проделали работу, и на полу остался крупный бугор. Могу понять, торопились и устали. Хорошо, что ремонт по дому в ближайшее время вам не предстоит. Успеете отдохнуть.

Николай округленными глазами посмотрел на меня.

– Ворохов Николай Валерьевич, вы арестованы за убийство Ветровой Ирины, – громогласно произнесла я, убирая пистолет в кобуру.

Николай не успел никак среагировать, так как в дом ворвались сотрудники полиции во главе с Прониной.

– Руки вверх! Лежать! Я сказал лежать! – кричали наперебой полицейские.

Когда Николая выводили из коттеджа, чтобы усадить в автозак, он беспрерывно кричал об ошибке, мести и использовал прочие пышные фразы дешевого киношного антагониста. Как только голос обвиняемого в убийстве затих, я наконец позволила себе расслабиться и сладко потянуться.

– Разминаешь косточки? – послышался голос Сони сзади.

– А как же. Диван хоть и мягкий, но развалиться на нем мне не позволяла работа, – я потрясла правую руку. – Час держать пистолет – так себе удовольствие.

– Сидеть в фургоне на твердом стуле с наушниками в ушах, слушая бубнеж убийцы-нытика, тоже так себе удовольствие, – закатила глаза Пронина.

– Ладно, ты меня победила в неудобстве! – рассмеялась я и вытащила прослушку из-под воротника пиджака. – Мне хотя бы вино было дозволительно выпивать. Как прошло с подмогой во главе с Германом?

– Нормально. Их было всего трое. Быстро их скрутили. Но хорошо, что ты заболтала Ворохова, иначе мы не смогли бы подготовиться по новой.

Часть группы полицейских уже принялась осторожно разрушать слой бетона в подвале. Снизу доносился гул.

Я покрутила в руке пустую бутылку вина.

– Кажется, в этом месте больше не наливают. А нам стоит отметить закрытие дела. Звони Осе, соберемся в кафе.

– Неужели твой тверской уик-энд подходит к концу? – грустно спросила Соня, глядя на меня.

– Я бы скорее назвала это рабочей недельной командировкой. А вот сейчас мы перейдем к настоящему уик-энду в компании друзей, а не преступников, преследователей и нечистых на руку бизнесменов.

Взглянув в зеркало в коридоре, я подкрасила губы и скрутила высохшие волосы в жгут.

– Вечер пятницы не ждет! – подмигнула я Соне и потянула ее за собой на чистый воздух, пропитанный запахом дождя.

Глава 23

Закатное солнце ласкало оголенные плечи. Несмотря на надвигающуюся ночную прохладу, мне хотелось до последней капли насладиться уходящим теплом и красотой розовых и красных полос света над землей. Потому я продолжала сидеть на веранде ресторана, не думая укутаться в плед или вовсе перейти в теплое помещение под желтизну люминесцентных ламп.

– Ивашка! – послышалось где-то вдалеке.

Обернувшись на вход в веранду, я увидела Наташу с приглаженными к макушке волосами и огромными стеклянными серьгами, отражающими розовые небеса. Заказчица подлетела к столу, поддерживая немаленький бюст руками.

– Не заскучала? – обнимая меня, спросила Наташа.

– Нет.

Мои мысли были еще далеко. Все нутро рвалось к продолжению созерцания заката. Но мне следовало оставить романтичное настроение на следующий раз.

Наташа оттянула короткую синюю юбку книзу и присела на диван напротив. Она выглядела так, словно не прошел десяток лет со студенческих времен. Будто за поворотом ее поджидает Андрей Мельников с тремя розами в целлофане, и они последуют в парк кидать монетки в фонтан и целоваться, а не готовиться к завтрашнему зачету, к которому я, в свою очередь, уже успела все зазубрить и потухшим взглядом провожаю влюбленных, оставшись совершенно одна.

– Ты сделала заказ?

Я отрицательно покачала головой:

– Ждала тебя и надеялась, что ты посоветуешь что-нибудь вкусное. Это же твой любимый ресторан, по твоим словам.

– Правильно сделала! – Наташа начала пожирать меню глазами. – В этом заведении изобилие морепродуктов. А я помню, что ты любишь крабовый салат и котлеты из щуки.

– Твой отец готовил отличные котлеты, – облизнулась я в ответ.

Наташа, задыхаясь от переполнявших эмоций, стала перечислять любимые блюда, ими оказались процентов восемьдесят от всего меню. Разнообразие шокировало – от ухи с внушительным названием «Царская» до морских деликатесов в виде устриц, ежей, гребешков и осьминогов в кляре. Желудок требовал понятности, а голова – необычных вкусов. Выбор пал на запеченную фалангу камчатского краба.

– Я же говорю, любительница крабового салата! – посмеялась над заказанным блюдом Наташа.

Ресторан был наполнен людьми. Субботний вечер был в разгаре. Семейная пара с двумя детьми отмечала годовщину брака, влюбленные молодые люди проводили свидание (их смущенные взгляды о многом говорили), веселые старушки, попивая шампанское, праздновали юбилей одной из них, а двое мужчин через стол от нас обсуждали будущее деловое партнерство в бизнесе.

– Ты витаешь где-то в облаках, – подметила Наташа, разворачивая тканевую салфетку перед собой.

– Думаю, ты права. Отхожу от работы. Не обращай внимания. Как там сын и муж?

– Как видишь, я здесь. – Старшенко опустила салфетку на колени и облокотилась на стол, взвалив на него пышную грудь.

Я была на грани впасть в легкую депрессию. Природа меня не обидела, но рядом с Наташей я чувствовала себя совершенно невыдающейся. Уверенность в красоте