Роковая монета - Наталья Николаевна Александрова Страница 48

– Здравствуйте, Мария Владимировна.

– Здравствуйте, – ответила та, – а мне к вам как обращаться?

– Можете называть меня Армен Степанович.

– Армен Степанович, что я такого сделала?

– Сделали? А почему вы считаете, что что-то сделали? – Брюнет удивленно поднял густые брови.

– Но меня арестовали…

– Что вы, что вы! Никто вас не арестовывал! Вас просто привезли поговорить. Я хочу задать вам несколько вопросов… Всего несколько вопросов – и вы свободны.

– О чем?

– Точнее, о ком. О вашем коллеге профессоре Туманяне Левоне Абгаровиче. Похоже, что вы последний человек, который его видел. Расскажите мне, зачем вы к нему приходили и что произошло во время вашей встречи.

Мария набрала полную грудь воздуха и рассказала о встрече с профессором.

Правда, вспомнив Надеждины наставления, она немного подкорректировала свою историю. Подруга велела ей поменьше болтать, тем более в официальной обстановке. Чем меньше скажешь, говорила она, тем меньше к тебе будет претензий. В некоторых случаях вообще полезно притворяться полной дурой. В данном случае Мария решила, что полная дура – это перебор. Все же эти, из полиции, быстро узнают, что она в университете преподает. И как тогда «полная дура» с этим сочетается?

Так, в своем рассказе она не стала подробно описывать древний пергамент, который принесла профессору, и не сказала, в какое возбуждение тот пришел, увидев этот документ. Сама не зная почему, она лишь кратко сообщила, что принесла Туманяну некий документ, о котором хотела с ним поговорить. Но тут профессору позвонил его знакомый, Туманян ушел на встречу с ним… и не вернулся.

– Я его ждала, ждала, потом спустилась на первый этаж и узнала от вахтерши, что Левон Абгарович разговаривал со своим знакомым, а потом сел к нему в машину и уехал…

– Да, это сходится с показаниями вахтерши, – кивнул хозяин кабинета. – Кстати, взгляните на эту фотографию – узнаете ли вы тех, кто на ней изображен?

Он положил перед Марией нечеткую фотографию, на которой разговаривали двое немолодых мужчин.

– Это кадр с камеры наблюдения, установленной возле круглосуточного магазина напротив кафедры восточных языков, – пояснил брюнет. – Возле самой кафедры камер нет, но вот у магазина нашлась…

Мария вгляделась в снимок.

– Вот этот мужчина – Левон Абгарович Туманян, – проговорила она.

– А второй?

– Второй…

Мария внимательно пригляделась ко второму мужчине на фотографии и дрогнувшим голосом проговорила:

– Второго я не узнаю.

Хозяин кабинета расслышал колебания в ее голосе и переспросил:

– Точно?

– Точно.

Армен Степанович хотел еще о чем-то спросить, но тут позвонил его коллега из смежной организации.

– Армен, мне говорили, ты какого-то старика разыскиваешь?

– Ну да… – осторожно ответил Армен.

– Мы тут нашли какого-то пожилого дядьку. Сидит в сквере на скамеечке, по-иностранному разговаривает. Вот погляди, пришлю тебе его фотографию…

Коллега прислал снимок солидного пожилого мужчины с остроконечной бородкой.

– Твой?

– Мой, мой! – обрадовался Армен. – Слава богу, нашелся!

– Ну, тогда мы его к тебе привезем. Так и так не знали, что с ним делать.

Закончив разговор, Армен Степанович повернулся к Марии:

– Мария Владимировна, подождите, пожалуйста, в коридоре, тут выяснились кое-какие новые обстоятельства. Только прошу вас, пока не уходите.

Мария пожала плечами, вышла в коридор и села на один из неудобных металлических стульев. Минут через двадцать в конце коридора появился профессор Туманян в сопровождении двух рослых подтянутых мужчин. Профессор шел, что-то говоря и размахивая руками. При входе он споткнулся, но был удержан от падения твердой рукой сопровождающего.

Когда он поравнялся с Марией, она вскочила, шагнула ему навстречу и радостно проговорила:

– Левон Абгарович, вы нашлись! Слава богу!

Профессор остановился, строго взглянул на нее и произнес длинную, выразительную фразу на незнакомом гортанном языке.

– Что вы говорите? – растерянно переспросила Мария.

Профессор выдал еще одну фразу, столь же непонятную и замысловатую.

– И так всю дорогу! – произнес один из сопровождающих. – Говорит, говорит – а что говорит, непонятно. Сдадим уже его, пускай начальство разбирается!

Он постучал, дождался ответа, открыл дверь кабинета, и все трое вошли внутрь.

Мария просочилась следом, что было для нее совершенно нехарактерно. Раньше, если бы ей велели сидеть на месте и ждать – она и сидела бы послушно. Теперь же ноги сами понесли ее в кабинет полковника.

Провожатые быстро ретировались.

Армен Степанович приветствовал родственника:

– Дядя Левон, слава богу, вы нашлись! Что с вами было? Тетя Наринэ так волнуется!

Профессор ответил совершенно непонятной фразой.

Его племянник удивленно взглянул на Марию:

– Это он на каком языке?

– Не знаю. Я думала, на армянском…

– Нет, точно не на армянском. По-армянски я понимаю, а тут что-то совсем другое.

– Тогда, скорее всего, на арамейском. Он ведь этим языком занимается всю жизнь.

– На арамейском? – переспросил Армен Степанович. – Как же с ним теперь объясниться? – Он снова обратился к профессору: – Дядя Левон, кончайте уже с этими фокусами! Поговорим по-русски…

В ответ ему снова прозвучала гортанная фраза.

Армен Степанович сделал еще одну попытку – на этот раз он обратился к дяде по-армянски.

Результат был таким же неутешительным.

– Что же делать? Он не хочет говорить ни на каком языке, кроме арамейского.

– Или не может. Может быть, все остальные языки вылетели у него из головы.

– И как же нам с ним объясниться?

– Нужно вызвать кого-нибудь с его кафедры… кого-то, кто владеет арамейским языком.

Армен Степанович позвонил в университет, и через полчаса в его кабинет вошел аспирант с кафедры восточных языков.

Увидев профессора, он удивленно воскликнул:

– Левон Абгарович, что вы здесь делаете?

Профессор в ответ разразился длинной непонятной тирадой.

– На каком это языке? – осведомился племянник профессора.

– На арамейском, – подтвердил аспирант.

– Ну, слава богу! Теперь хоть удастся с ним поговорить… Что конкретно он сказал?

– Конкретно он сказал: «Я, Ахиаккар мудрый, визирь и хранитель печати великого Синахерриба, царя царей и владыки владык, одарил благодатью своей привязанности племянника своего, Навада, который оказался недостоин моей милости и пролил на меня дурной поток клеветы…»

– Что это за хрень? – проговорил Армен Степанович. – Извините, конечно, за мой арамейский…

– Это фрагмент из древнесирийского эпоса «Сказание о мудром Ахиаккаре».

– Первый раз про такое слышу! А никак нельзя добиться от него чего-нибудь более понятного и осмысленного? Вы ведь умеете говорить на арамейском языке?

– Ну, не так хорошо, как он, но могу… по крайней мере, на классическом западном диалекте.

– Скажите, что его родные очень беспокоятся. Скажите, что жена ждет его дома.

Аспирант выдал довольно короткую фразу, в ответ на которую Левон Абгарович разразился длинной тирадой.

– Ну, что он сейчас сказал?

– Ничего хорошего. Процитировал фрагмент из надписи царя Ниммадиса из третьей династии, в которой тот