Девочка с куклами - Вадим Юрьевич Панов Страница 48

– Она страшна тем, что совсем не страшная.

– Именно так, Феликс – вы почувствовали. Бауте не требуется ужасающая раскраска или характерные черты чудовища, вроде рогов или клыков, ей вообще ничего не нужно, ведь её носила сама Смерть. И оставила в ней малюсенькую часть страха, который мы перед ней испытываем. Баута впитала совсем немножко Смерти, но стала совсем, как она: ты не думаешь о ней, не обращаешь внимания, но стоит приглядеться – и волосы начинают шевелиться, а сердце сковывает ледяной холод. Даже в жаркий день.

– Это просто маска, – сказал Вербин, не отрывая взгляда от чёрных провалов глаз, в которых иногда сверкали последние вспышки давным-давно погасших звёзд.

– А ещё люди верили, что, надев бауту, можно спрятаться от Смерти, стать для неё невидимым.

– И обрести бессмертие?

– Не уверена, что маска настолько сильна. – Нарцисс негромко рассмеялась. – Обмануть ненадолго, ускользнуть, когда Смерть совсем рядом, заполучить ещё немного времени.

– Интересная легенда.

– Самые интересные легенды имеют под собой реальную основу.

Она ответила таким тоном, что следующий вопрос Феликс не мог не задать:

– Видели Смерть?

– Поэтому так ею увлечена.

– Расскажете?

– Вам действительно интересно?

– Вы хотите об этом рассказать.

Они по-прежнему смотрели на маску, но им казалось, что друг на друга.

– Вы правы, Феликс – хочу, – призналась Нарцисс. – И хочу рассказать именно вам, потому что чувствую, что совсем недавно вы стояли совсем рядом со Смертью. Это не значит, что вам что-то угрожало, вы просто каким-то образом оказались совсем рядом… И она смотрела на вас. – Ведьма помолчала. – Вы знаете, о каком случае я сейчас сказала. Но я не спрашиваю: сочтёте нужным – расскажете.

Вербин молча кивнул.

И поймал себя на мысли, что мгновенно понял, о чём говорит Нарцисс – о летнем путешествии, когда он приехал на Байкал, а Кри приехала с ним. И они стояли рядом, но в разных водах священного моря, и не могли стоять вместе. Потому что Кри больше нет.

– Что же касается моей истории, то она и проста, и сложна одновременно. Я увлечена смертью, потому что была мертва.

Феликсу не составило труда промолчать. Не потому, что он ожидал подобного откровения, а он действительно его ожидал, а потому, что почувствовал, что любое его слово сейчас неуместно. Сейчас говорила ведьма.

– Семь минут клинической смерти. И нет – я не помню, было ли со мной хоть что-то в эти минуты, и было ли хоть что-то со мной. Была ли я? Был ли кто рядом? У меня нет осознанных воспоминаний или чёткой картинки. В эти семь минут у меня не было пяти привычных чувств – только шестое. Я ощущала происходящее. Не видела, не слышала, не касалась, не чувствовала вкуса или запаха. Я ощущала. Я ощущала свой страх, и он мне казался жалким. Я ощущала свою боль, и не понимала, как такая ерунда могла меня убить. Я ощущала свою жизнь сожалением, что она оказалась короткой. Сожаление стало единственным ощущением моей жизни, и когда я его ощутила – стала ощущать печаль. А потом я ощутила тихую фразу: «Не сейчас…» и очнулась.

– Не сейчас… – очень тихо повторил Вербин.

– А как было с вами?

– Мне позволили попрощаться, – ответил Феликс. – Я был этого лишён.

– Как благородно с её стороны.

– Возможно, её об этом попросили, – вдруг сказал Вербин, припомнив встречу на Байкале. – Попросил тот, кому Смерть не смогла отказать.

И прежде, чем Нарцисс произнесла следующую фразу, тряхнул головой. С удивлением увидев, что они всё ещё стоят перед самой известной и самой простой маской венецианского карнавала. Маской смерти. Маской, под которой можно спрятаться от Смерти.

Сколько времени длился их разговор? И был ли он?

Действительно был?

– Может, кофе? – спросила ведьма.

– Пожалуй.

Они вернулись в чёрно-белую гостиную, Мария подала кофе, а когда она вышла, Нарцисс задала вопрос:

– Вы говорили с Дилярой?

– Только по телефону.

– Этого должно было хватить.

– Пожалуй, да. Представление о маме Наиля я составил. Кроме того, мне помогли знакомые Виктории.

– И каким получилось представление? – поинтересовалась ведьма.

– Есть основания предполагать, что наши мнения о Диляре или совпадают, или очень близки, – дипломатично произнёс Феликс.

Нарцисс мягко улыбнулась, показав, что оценила ответ Вербина, отпила кофе и рассказала:

– В отличие от вас, Феликс, я никогда не общалась с Дилярой, даже по телефону. Я знаю о ней только со слов Вики, причём, поверьте, Вика использовала нейтральные выражения и определения, но то, что я узнала, не позволяет мне думать о Диляре хорошо. И даже нейтрально.

– Вы эмоциональны, Изольда.

– Сегодня я ведьма, а не врач.

– Ведьма тоже может быть хладнокровной.

– Девочку убили, – вздохнула Нарцисс. – Девочку двадцати двух лет. Я понимаю, что вы… Поймите правильно, Феликс, вы не чёрствый, у вас такая работа. Если вы будете пускать в душу каждую жертву, то очень скоро от вас останется лишь циничная оболочка. Я не знаю, как вы справляетесь… мне страшно даже думать о том, как с этим можно справиться, но я не считаю вас чёрствым, ни в коем случае не считаю. Такая у вас работа. А для меня подобное впервые: убили девочку, которую я успела хорошо узнать, и я не могу оставаться хладнокровной.

Нарцисс замолчала, и они с Вербиным несколько секунд смотрели на разлившийся по столику кофе – во время монолога ведьма расплескала всё, что было в чашке. Потом Нарцисс позвала домработницу, та привела столик в порядок и сварила ещё кофе. Всё это время Вербин и ведьма молчали. И продолжили по прежнему сигналу: когда Мария покинула комнату.

– В прошлый раз вы считали, что Виктория покончила с собой.

– Разве сейчас я сказала что-то другое?

– Вы сказали, что Викторию убили.

– А с чего, по-вашему, у Вики начались видения? – неожиданно жёстко поинтересовалась ведьма. – Наиль бросил девочку, причём бросил хамски, злобно, как настоящий подонок. Устроил ей отвратительную сцену, во время которой оскорблял рыдающую Вику и упивался её горем. У неё случился срыв, после которого начались видения. Я знаю закон, по закону Наиль не виноват, но это он убил девочку.

– Но…

– В плохой час Вика встретила Наиля. Не в добрый. Все её беды – от этого семейства.

Хоть ведьма и перебила полицейского, сделала она это громким, но уже ровным голосом – Нарцисс постепенно успокоилась.

– Полагаю, Диляра рассуждает точно так же, – пробормотал Вербин для того, чтобы увидеть реакцию на столь неожиданное заявление.

– Вы на чьей стороне? – машинально спросила ведьма.

– На стороне закона.

– Не жертвы?

– Закона, – чуть жёстче повторил Феликс. – И