Сидни Шелдон - Оборотная сторона полуночи Страница 49

Она удивленно посмотрела на него.

– Компаньоном?

– За последнее полугодие ты обеспечила нам половину новых заказов.

Фрейзер задумчиво глядел на нее и молча ждал ответа. Она поняла, как это для него важно.

– Считай, что у тебя есть компаньон.

У него просветлело лицо.

– Ты не представляешь себе, как я рад.

Фрейзер неуклюже протянул ей руку. Она замотала головой, возражая против такого жеста, обняла его и поцеловала в щеку.

– Теперь, когда мы сделались компаньонами, – сказала она игриво, – я могу поцеловать тебя.

Кэтрин почувствовала, что он старается крепче прижать ее к себе.

– Кэти, – начал он, – я…

Кэтрин приложила палец к его губам.

– Не говори ничего, Билл. Давай оставим все, как есть.

– Ты же знаешь, что я так люблю тебя.

– И я тебя люблю, – тепло произнесла Кэтрин.

Ведь это не одно и то же, подумала она. Какая бездонная пропасть между «я так люблю тебя» и «я тебя люблю».

Фрейзер улыбнулся.

– Обещаю, что не буду надоедать тебе. Я уважаю твои чувства к Ларри.

– Спасибо, Билл, – она слегка запнулась. – Не знаю, утешит ли тебя это, но знай, что, если мне суждено связать свою судьбу с кем-то еще, им будешь ты.

– Это огромное утешение, – он широко улыбнулся. – От твоих слов я не засну всю ночь.

10. НОЭЛЛИ. ПАРИЖ, 1944 ГОД

Уже в течение года Арман Готье не заговаривал с Ноэлли о женитьбе. В начале их совместной жизни он считал себя хозяином положения. Теперь его роль в корне изменилась. Во время интервью для прессы вопросы задавали не ему, а Ноэлли, и всюду, где они появлялись вместе, она оказывалась в центре внимания, Готье же оставался в тени.

Ноэлли была идеальной любовницей. Она по-прежнему создавала ему все удобства, вела хозяйство, ухаживала за ним, и многие завидовали ему. Однако при этом он не знал ни минуты покоя. Готье понимал, что Ноэлли никогда не будет полностью принадлежать ему, что она своенравна и непостоянна и что в один прекрасный день она исчезнет из его жизни так же внезапно, как появилась. Когда он вспоминал, что однажды она уже бросала его, ему становилось не по себе. Несмотря на весь свой ум, опыт, знание женщин и высокомерное отношение к ним, Готье был по уши влюблен в Ноэлли. Он ночи не спал, ломая себе голову, чем бы порадовать ее, и, когда ему это удавалось, получал в награду улыбку, поцелуй или нечаянную радость секса. Стоило Ноэлли взглянуть на другого мужчину, как Готье тут же охватывала ревность, но у него хватало ума не говорить ей об этом. Однажды после очередной вечеринки, на которой Ноэлли увлеклась беседой с известным врачом, Готье разозлился и устроил ей сцену. Выслушав его гневную тираду, Ноэлли спокойно ответила:

– Если тебе не нравится, что я разговариваю с другими мужчинами, я сейчас же соберу свои вещи и съеду с твоей квартиры.

С тех пор Готье перестал упрекать ее за чрезмерное, по его мнению, внимание к мужчинам.

В начале февраля Ноэлли завела свой салон. Сперва по воскресеньям к ней приходили завтракать или обедать немногочисленные друзья, работавшие в театре. Однако вскоре слух о ее салоне прошел по всему Парижу, и круг его посетителей значительно расширился. У нее стали бывать политики, ученые и писатели. Салон посещали все, кого его завсегдатаи находили интересным. Ноэлли была не только хозяйкой салона, но и его основной достопримечательностью. Всем хотелось поговорить с ней, поскольку она задавала умные вопросы и помнила полученные на них ответы. От политических деятелей Ноэлли узнавала о политике, от крупных банкиров – о финансах. Один из ведущих искусствоведов познакомил ее с художественной жизнью Франции, и через некоторое время она уже знала всех известных художников, живущих в этой стране. О винах ей рассказал главный винодел барона Ротшильда, а Корбюзье научил ее разбираться в архитектуре. У Ноэлли были лучшие в мире наставники, которые обрели в ее лице красивую и благодарную ученицу. Она умела слушать и все схватывала на лету.

Арману Готье казалось, что он видит принцессу в общении с ее министрами, но ему и в голову не приходило, что здесь он вплотную подошел к пониманию характера Ноэлли, который навсегда останется для него загадкой.

Время шло, и Готье стал чувствовать себя спокойней. Он полагал, что Ноэлли уже встретилась со всеми, кто мог бы представлять для нее интерес, и никем из них не увлеклась.

Однако ей еще предстояло познакомиться с Константином Демирисом.

Константин Демирис правил империей, размерами и могуществом превосходящей большинство стран мира. У него не было ни титула, ни официальной должности, но он регулярно покупал и продавал премьер-министров, кардиналов, послов и королей. Он входил в тройку богатейших людей мира и обладал фантастической властью. Демирис владел самым большим торговым флотом, транспортной авиакомпанией, газетами, банками, сталелитейными заводами и золотыми рудниками. Он повсюду запустил свои щупальца, мертвой хваткой вцепившись в экономику десятка стран.

Он имел одну из богатейших в мире коллекций произведений искусства, собственный авиапарк и десятки квартир и вилл в различных уголках земного шара.

Это был смуглый широкоплечий человек с могучей грудной клеткой, толстым греческим носом и умными оливково-черными глазами. Он не интересовался одеждой и тем не менее всегда входил в число самых элегантно одетых мужчин. Поговаривали, что у него более пятисот костюмов. Где бы Демирис не находился, он всегда шил одежду на заказ: костюмы – в Лондоне у «Хоуэз энд Кэртис», сорочки – в Риме у «Бриони», обувь – в Париже у «Далье Гранд», а галстуки – в десятках стран.

Демирис обладал редким даром притягивать к себе людей. Когда он где-нибудь появлялся, даже люди, не имевшие о нем представления, невольно оборачивались и смотрели на него. Газеты и журналы всего мира широко освещали его деятельность в сфере бизнеса и печатали массу сплетен о его личной жизни.

Пресса без конца цитировала его. Например, на вопрос одного из репортеров, помогают ли Демирису друзья в достижении успеха, он ответил: «Друзья нужны, чтобы добиться успеха. Для достижения небывалого успеха нужны враги».

Однажды его спросили, сколько у него служащих. У меня нет служащих, пояснил Демирис, только прислужники; когда имеешь столько власти и денег, бизнес превращается в религию, а конторы – в храмы.

Он воспитывался в греческой православной церкви, но о религии, приобретшей организованные формы, отозвался так: во имя любви совершалось в тысячу раз больше преступлений, чем во имя ненависти.

Все знали, что он женат на дочери потомственного греческого банкира, что жена Демириса – привлекательная, элегантная дама и что, отправляясь на очередную увеселительную прогулку на своей яхте или развлекаясь на собственном острове, он редко берет с собой жену. В таких случаях ее заменяет красивая актриса, балерина или другая понравившаяся ему женщина. Любовные похождения Демириса были не менее увлекательны, чем его рискованные финансовые предприятия. Он переспал с десятком кинозвезд, женами своих лучших друзей, пятнадцатилетней писательницей, молодыми вдовушками, и даже ходили слухи, что однажды ему предложила себя группа монашенок, которой понадобились деньги на строительство женского монастыря.

О Демирисе было написано пять-шесть книг, но ни одной из них не удалось раскрыть его характера или объяснить причину его успеха. Будучи одним из самых известных общественных деятелей в мире, Демирис тщательно оберегал свою личную жизнь от постороннего вмешательства. Он лишь умело использовал укоренившийся в сознании общественности образ для сокрытия своей подлинной сущности. У него были десятки друзей из самых разных слоев общества, но он так и остался для них загадкой. Достоянием общественного мнения стали только основные факты его биографии. Демирис начал свой жизненный путь в Пирее в семье портового грузчика, у которого, помимо него, было еще тринадцать детей. Семья жила впроголодь, и приходилось драться за каждый лишний кусок. Демирис всегда претендовал на большее, чем остальные, и добивался этого силой.

Уже в раннем детстве он приучился подсчитывать все. Он знал число ступенек, ведущих к Парфенону, за сколько минут можно дойти до школы, количество судов, стоящих в порту в тот или иной день. В его юном уме время автоматически делилось на промежутки, и он научился беречь его. В результате без особых усилий Демирис добился многого. У него проявился природный талант организатора, и он использовал его даже в мелочах. Все превращалось у Демириса в своеобразную игру, сводившуюся к тому, чтобы перещеголять умом окружающих.

Сознавая, что он умнее большинства своих соперников, Демирис не страдал чрезмерным тщеславием. Если красивая женщина соглашалась лечь с ним в постель, он ни на секунду не тешил себя мыслью о том, что ей нравится его внешность или характер, но он никогда не позволял себе терзаться этим. Весь мир представляет собой огромный рынок, и каждый человек – либо продавец, либо покупатель. Он понимал, что одних женщин привлекали его деньги, других – власть и лишь очень немногих – его ум и воображение.