Франк Тилье - Пандемия Страница 5

Шарко вернулся на свое место у окна, выходившего на Новый мост и Сену. Они старели, но пейзаж – нет. Небо было цвета серебряного слитка. Низкий небосвод, монотонный, без оттенков; выходить на улицу не хотелось.

Его компьютер загрузился, но маленький пират никуда не делся и по-прежнему блокировал все программы. Невозможно было кликнуть ни на одну иконку.

Николя вышел на середину помещения:

– Что ж, похоже, неделя начинается скверно. С одной стороны, у нас мелкие неприятности, которые временно парализовали работу некоторых наших компьютеров.

– Ребята из отдела информатики бегают по всем офисам и отключают сетевые кабели, – добавила Камиль.

Белланже затянулся электронной сигаретой. Элегантная модель из красного дерева с запахом ледяной мяты. Он бросил курить, с тех пор как они поселились вместе с Камиль.

– А с другой стороны? – насмешливо бросил Франк.

– Найдены трупы человека и собаки рядом с национальной автострадой сто восемнадцать, в Медонском лесу. Мужчина лет пятидесяти. Тревогу подняла его жена, ночью она позвонила в ближайший комиссариат. По предварительным данным, мужчина всегда выгуливал свою собаку в полночь, перед сном. Долгая прогулка по лесу.

– Такая долгая, что он не вернулся.

– Точно. Прокуратура начала следствие, служба криминалистического учета уже на месте преступления, и Поль Шене, судмедэксперт, тоже выехал.

– Если Шене поднял зад, значит дело серьезное.

– Сам все поймешь, когда увидишь труп.

Все встали. Люси указала на место четвертого из команды, лейтенанта Леваллуа:

– Жак сегодня не работает?

– Он звонил. Приболел.

Шарко улыбнулся. Леваллуа зачастую проводил субботние вечера бурно, и понедельник не был его любимым днем.

– Похмелье после выходных?

– Он не исключение, несколько человек на этаже отсутствуют. Но мы и вчетвером справимся как большие. Во всяком случае, попробуем.

Общий зал разом опустел. Николя задержался наедине с Камиль. Он прочел печаль в ее глазах и успокаивающе погладил по спине:

– И от тебя расследования никуда не убегут, поняла?

– Когда?

– Ты перенесла пересадку сердца всего год назад. Через несколько месяцев подготовишься к конкурсу на звание лейтенанта, а когда придет время, я задействую свои связи. Но наберись терпения.

Он поцеловал ее в губы.

– Ладно, мне надо бежать.

– Береги себя.

Оставшись одна, Камиль подошла к окну и посмотрела вслед Николя и его команде, выходившим со двора дома 36.

6

Добраться до Медона, на юге Парижа, в понедельник утром было нелегко.

Перегруженные дороги, авария на окружной, дорожные работы, не говоря уж о пертурбациях в Управлении парижского городского транспорта, где в последнее время сложилась нелегкая обстановка. Страна была парализована забастовками, как никогда. Бастовали учителя, шоферы-дальнобойщики, железнодорожники, и всего круче – весь младший медперсонал вышел на улицы. Они устраивали уже третье шествие в знак протеста против реорганизации больничных служб. Правительство не уступало, напряженность нарастала, но в высоких сферах полагали, что движение скоро выдохнется.

Два полицейских фургона припарковались за вереницей других машин на обочине дороги, между деревьями в желто-рыжей листве. Осень захватила каждый уголок леса, окрасив его в красивые медные оттенки.

Четверо полицейских углубились на сотню метров в лес. Коллеги-криминалисты установили ограждение вокруг трупов – человека и его собаки, – стремясь отыскать максимум следов.

Лица были серьезны, никто не разговаривал, слышался только шорох шагов по растительному ковру. Офицер службы криминалистического учета Оливье Фортран подошел к Белланже и его спутникам. Они пожали ему руку и быстро распределили обязанности. Люси и Шарко надели защитные комбинезоны, чтобы не загрязнять место преступления, а Робийяр и Белланже заговорили с Фортраном и коллегами из муниципальной полиции, которые прибыли первыми.

Франк и Люси подошли к телу, придерживаясь размеченной полицейскими дорожки. Было холодно, и лесная сырость словно тисками сжимала грудную клетку. Шарко такую погоду ненавидел.

Темноволосый мужчина склонился над трупом, упираясь коленом в землю. Поль Шене, судмедэксперт, которого пара хорошо знала. Пару раз в год они обычно обедали вместе, просто удовольствия ради. Собака лежала метрах в двух. Старый, черный с белым кокер, весь покрытый кровью и листьями. Шене выключил диктофон и спрятал его в карман.

– Не очень красиво, да?

Зрелище действительно было не из приятных. Мужчина лет пятидесяти в тренировочном костюме лежал лицом к небу. Его глаза засыпали землей, ее напихали и в рот, так глубоко, что шея вздулась. Пересекающиеся царапины обезобразили лицо, как будто его пытались просунуть сквозь решетку. Увидев такое, Люси Энебель представила, как ожесточенно бил напавший, справа, слева, по диагонали. Грудь тоже не пощадили. Царапин здесь не было, зато десятки дыр по всему торсу, больше всего в области сердца.

Шене попросил фотографа распечатать последние снимки: крупные планы кистей рук и ногтей. За много лет, что Шарко знал судмедэксперта, тот всегда выглядел так: маленькие круглые очки и аккуратно подстриженная бородка. Профиль угловатый, как скальпель.

Люси принюхалась. Пахло…

– …Мята, – сказал медик.

Воздух был такой сырой и холодный, что облачко пара вырывалось изо рта при каждом слове. Судмедэксперт указал на труп:

– Это я расстегнул куртку и поднял футболку, чтобы осмотреть тело. Множественные проникающие ранения, нанесенные холодным оружием. Такие проникающие, что… – он перевернул труп, уже окоченевший, как бревно, – в верхней части туловища орудие убийства повсюду прошло насквозь. Взгляните…

Он показал несколько мест на груди, потом на спине. Люси уже не раз убеждалась, что только у свежих трупов такая белая, почти прозрачная кожа. Очень быстро она становится молочно-желтой, потом темнеет. Зеленеет, чернеет… Это обусловлено химическими реакциями внутри тела, процессами разложения, размножением всевозможных бактерий: труп становится маленькой автономной фабрикой, постепенно пожирающей себя.

– Отверстия четкие, расположены по два, в трех сантиметрах друг от друга. На первый взгляд они выглядят круглыми, это не лезвие. У меня такое чувство, что кое-где на спине можно найти соответствия, то есть места, где орудие убийства вышло. Над этими элементами мне еще предстоит поработать.

Поодаль люди, кто в стерильных комбинезонах, кто в гражданской одежде, сновали по опушке леса. Десяток насекомых, начавших строить муравейник расследования.

– …И с собакой то же самое. При вскрытии будет легко установить размер и форму повреждений, но я сказал бы, что проникновение как минимум на пятнадцать сантиметров.

Шарко прикинул длину руками и присвистнул сквозь зубы:

– Ничего себе. А ты представляешь тип оружия?

– У меня такого нет даже в Институте судебной медицины, когда я потрошу трупы. Во всяком случае, похоже, это редкая вещица. Не из тех, что берут с собой на улицу.

Он выпрямился и снял двойные латексные перчатки. Под белым хлопковым комбинезоном на нем была тонкая кожаная куртка.

– Окоченение еще не до конца наступило. Мертв, стало быть, меньше десяти часов.

– Иначе говоря, остановка жизненных функций в районе полуночи как минимум.

– Его убили здесь?

– Непохоже, листья вокруг были бы в большем беспорядке. И больше крови. Но трупные пятна указывают на то, что его не перемещали. Или, если перемещали, это не заняло много времени. Не больше четверти часа…

Люси огляделась. Вокруг были только деревья.

– И потом, собака. Ее как будто нарочно положили здесь, рядом с хозяином.

Она уставилась на разинутый черный рот, полный земли. На засыпанные грязью глаза. На изрезанное лицо. Почему убийца устроил все именно так? Гнев? Стыд? Месть? Он не хотел встречаться взглядом со своей жертвой? Люси отошла к собаке, которую просто убили, почти чисто. Действительно мизансцена или пес случайно попал под раздачу?

Поль Шене взял свой чемоданчик с оборудованием и измерительными приборами.

– Ладно… Заберу его, пока он свежий, и вызову ветеринара для вскрытия. Псина – это не мое.

Он махнул рукой служащим похоронного бюро, которые курили в сторонке, и вышел из периметра с Шарко и Энебель.

– Да, как поживаете-то вы оба? Дети, новый дом?

Люси засунула руки в карманы:

– Все путем. Устроились хорошо, всего на две остановки скоростного метро дальше добираться до работы, но это ничего, и потом, мы часто ездим на машине. А Жюль и Адриен уже большие мальчики, шестнадцать месяцев.

– Шестнадцать месяцев. Бог ты мой… Обязательно надо успеть пообедать вместе, пока они не поступили в университет, а я не впал в старческий маразм.

– Назначим встречу в морге.