Ирина Мельникова - От ненависти до любви Страница 5

– Герой твой батяня, – сказала я искренне. – Вот таких мужиков я уважаю.

– Спасибо на добром слове! – сверкнул глазами Сева и сообщил: – Приехали!

Впереди показалось низкое беленое здание станции. Сева посмотрел на часы.

– Минут пятнадцать до поезда. Я побежал.

– Беги, – кивнула я. – Только машину закрой. Я прогуляюсь за сигаретами.

– Не могла сказать, когда я в магазин заезжал? – Сева посмотрел на меня с осуждением. – Вечно все не по-людски!

– На пачку сигарет я заработала, – сказала я и вышла из машины.

Сева что-то буркнул под нос и тоже покинул машину. Заметно было, что он рассердился. Ничего страшного, не могла же я сказать ему, что помимо сигарет и желания подышать свежим воздухом у женщин бывают другие потребности?! Обратный путь был не близким. Не тормозить же мне машину среди тайги и бежать в кусты на глазах у мужиков?

Мы разошлись в разные стороны. Сева чуть ли не вприпрыжку помчался к станции, а я – в сторону привокзального кафе, где имелся туалет для посетителей.

Глава 4

Я вернулась к машине в тот момент, когда пассажирский состав прибыл на станцию. Здание вокзала и деревья мешали рассмотреть, что происходит на перроне. Я присела на лавочку под огромным тополем и закурила. Давненько я не позволяла себе так безмятежно взирать на происходившее вокруг. Солнце изрядно припекало, громко чирикали и дрались из-за яблочного огрызка воробьи. На небольшом привокзальном рынке дремали торговки картошкой, огурцами и местным варенцом с такой толстой корочкой, что трудно пробить ложкой. Вспомнив о варенце, я сглотнула голодную слюну. Почему мне даже в голову не пришло перекусить в кафе? Впрочем, вовремя поесть я и дома частенько забывала. Обычно поднимаюсь с первыми петухами, остатки сна разгоняю чашкой крепкого кофе. А дальше как повезет. Бывало, к вечеру начинаю валиться с ног от усталости и понимаю, что, кроме кофе, ничего во рту не держала. И сейчас у меня засосало под ложечкой, только никуда тащиться страсть как не хотелось.

В крошечном скверике, усыпанном одуванчиками, бомжи сортировали стеклянные бутылки; мимо пробежала стайка хохочущих девчонок; прошел носильщик, толкая тележку, заполненную доверху огромными клетчатыми сумками. «Челночник какой-то из рейса вернулся», – подумала я лениво, приоткрыв на стук колес один глаз. Затем зевнула, подумав, не снять ли куртку. Но представила, во что превратилась форменная рубаха, и отказалась от этой мысли.

Мимо туда-сюда сновали люди. Пожилые женщины с плетеными сумками, забитыми домашней снедью, спешили к перрону, там они приторговывали по прибытии проходящих поездов. Мужчины же вооружались бутылками пива и, как я, прохлаждались под сенью деревьев или в том же скверике, обеспечивая бомжей постоянной добычей. Понятное дело, вчера была суббота, банный день, пришла пора опохмелиться. Не обремененная школьными заботами детвора гоняла мяч на пыльной лужайке, оглашая воздух звонкими криками. На соседней лавочке устроилась юная парочка влюбленных.

Я вспомнила себя в тот момент, когда мне сообщили, что Борис женится на Верочке Харламовой. Нет, лучше не вспоминать! Хотя я себя не числила в записных красавицах, но то, что тогда смотрело на меня из зеркала, выглядело «страшно, как моя жизнь!» – так выразилась наша с Верочкой квартирная хозяйка.

Теперь я понимаю, почему она ходила за мной по пятам, досаждая вниманием и заботой. Видно, думала, что я руки на себя наложу. Или, наоборот, прикончу сладкую парочку. Но даже тогда, когда жизнь окрасилась в черный цвет, я не помышляла о самоубийстве. В жизни у меня оставался самый дорогой для меня человек – больной и почти беспомощный, моя бабуля, ради которой я смогла бы перенести и не такие потери.

Тут мое внимание привлекли два мужика – невысоких, но крепких, явно не здешних. На вид прилично за тридцать, но густая щетина на щеках всегда прибавляет возраст. Одеты по-походному, в камуфляжной расцветки куртки и штаны. На голове одного – старая армейская панама. Второй – без головного убора, но из кармана куртки выглядывал козырек бейсболки. На ногах – крепкие ботинки с высоким берцем и толстой подошвой. За спинами – большие станковые рюкзаки.

Туристы как туристы, но что-то заставило меня насторожиться. И не только потому, что они присели на лавочку, которую недавно занимали влюбленные. Мне не понравился взгляд одного из них – быстрый и цепкий, откровенно недружелюбный и подозрительный. Скользнул и ушел в сторону. Я почувствовала тревогу, хотя к туристам всегда испытываю симпатию: добродушный и веселый народ редко нарушал общественный порядок. Разве что песни погорланят на перроне перед отправлением поезда или палатки свои разложат для просушки в скверике. Но это сущие пустяки по сравнению с бродягами или цыганами, которые исправно разбивают свой табор на окраине райцентра.

Парни с рюкзаками ни к бродягам, ни к цыганам не принадлежали, но и туристами не были. Охотники у нас в это время не появляются, весенний сезон уже закрыт, до осеннего – два с лишним месяца. На рыбаков, у которых обычно приторочены удочки к рюкзакам, они тоже мало смахивали. Может, геологи или топографы? Но те небольшими группами и без своих инструментов тоже не появлялись.

Пока я строила умозаключения, парни перебросились несколькими фразами, какими именно, я не расслышала. Затем один вскочил на ноги, настиг шуструю бабусю с кошелкой и принялся ее о чем-то расспрашивать. Я старалась не разглядывать их впрямую, но краем глаза заметила, что из-под куртки у второго торчат ножны. Это хороший повод проверить документы, в том числе и на нож, который явно не тянет на перочинный.

Но меня разморило на солнце, было лень двигаться, а мои подозрения наверняка не имели под собой никаких оснований. Я решила оставить парней без внимания. Подхватив рюкзаки, они двинулись к автобусной станции. Я проводила их взглядом. Привычка – вторая натура. Беспокойство не отпускало. Наверно, следовало узнать, куда они направляются. Понятно, они в наших краях впервые, иначе не стали бы расспрашивать старушку, откуда отходят автобусы. Нормальные люди в первую очередь обращаются с вопросами к сотрудникам милиции. Я сидела на соседней скамейке, но они предпочли меня проигнорировать. Неужели и вправду опасались?

«Нет, все-таки нужно проверить у них документы или, по крайней мере, сообщить патрульным, чтобы присмотрелись к этим типам», – подумала я с неохотой, проклиная в душе собственную верность служебному долгу.

Я поднялась на ноги и тут же – о спасение! – в двух шагах заметила Севу в компании высокого мужчины, одетого по той же схеме, что и смутившие меня «туристы». И тоже с рюкзаком, но только меньших размеров. Сева нес солидных размеров спортивную сумку и чехол, похоже, с удочками. Из чего я сделала вывод, что комбат приехал в наши края надолго.

– Маша, – Сева сиял от счастья, – знакомься, Олег Матвеевич, мой командир. – И перевел свой взгляд на гостя. – А это Маша, о которой я вам рассказывал.

«И что же ты успел рассказать?» – подумала я и подала руку Олегу Матвеевичу.

– Очень приятно! Мария Лазарева, капитан милиции, – сказала я. – Добро пожаловать.

– Вижу, вижу, что капитан, – улыбнулся бывший Севин комбат. – Просто очаровательный капитан!

Зубы у него были ровными и белыми-белыми, точь-в-точь как у звезды Голливуда. И сам он оказался симпатичным мужчиной средних лет с короткой стрижкой. Этакий крепыш в выцветшей армейской форме со споротыми нашивками. Из-под куртки у него выглядывала новая тельняшка, рукава же были закатаны, и я разглядела на правой руке, чуть ниже локтя, рубец – след от недавно зажившей раны. И загар отнюдь не пляжный, такой встречается у мужиков, которые долго работают на открытом воздухе. Впрочем, не удивительно, если учесть, в каких войсках он служил.

– Олег Замятин, – он крепко пожал мне руку, но не так, чтобы свело пальцы, как от Севиного рукопожатия.

Ладонь у него была сухой, теплой, с твердыми бугорками мозолей.

– На рыбалку к нам вырвались? – вежливо поинтересовалась я и кивнула на вещи, которые Сева принялся укладывать в багажник. – Сейчас на ловлю рыбы установлены ограничения. На ценную нужна лицензия, а летом охотиться вообще запрещено. Смотри, Сева, если потащишь гостя в горы без лицензии…

– Ну вот, – снова расплылся в улыбке Замятин, – не успел приехать, а меня уже в чем-то подозревают. Или был прецедент, Всеволод?

– Ничего не было, – проворчал Сева. – Просто Марии по службе положено профилактику среди населения проводить.

– Строгая у тебя девушка!

Замятин скользнул по мне взглядом, профессионально цепким и оценивающим. Мне не привыкать. У нас у каждого сотрудника, даже у тыловиков, взгляд цепкий и оценивающий. Но почему у меня задрожали коленки, а сердце ухнуло куда-то в область желудка?

По-всякому на меня смотрели: чаще с ненавистью, реже с любовью, кто-то с отчаянием, кто-то с мольбой… Ни от одного взгляда я не терялась, а тут вдруг поняла, что не знаю, как ответить, хотя мне совсем не понравилось замечание про «твою девушку». Ну, еще будет время обсудить этот вопрос с Севой. Поэтому я промолчала и, воспользовавшись тем, что он открыл машину, скользнула на заднее сиденье.