Анна и Сергей Литвиновы - Успеть изменить до рассвета Страница 5

«Что происходит? – подумал Алексей. – Отчего этот вандализм и для чего? За что и кто калечит знаменитый памятник? И что в подоплеке преступления? Экономика – кто-то хочет продать скульптуру на лом? Политика – кому-то стал ненавистен этот прекрасный символ всего советского? Или это чистый вандализм?» Молодому человеку хотелось подобраться ближе и узнать – но он понимал, что не увидит ничего, кроме полицейской операции, и никто ему ничего объяснять не станет.

Яростная стрельба со стороны монумента продолжалась, еще один черный человечек полетел с его высот на землю. Следом, как возмездие за убийство, повалились воздетые вперед и вверх длани с серпом и молотом: левая рука Рабочего, правая – Колхозницы. Перестрелка стала потихоньку стихать. На четвертованном монументе никого больше не осталось – только на безруких инвалидских торсах блистали несчастные головы обезображенных статуй.

И в этот момент Данилов понял, зачем он здесь и что ему в этом мире обязательно следует узнать и увидеть.

И – проснулся.

Потом день был как день.

В час Данилов начал прием, а закончил в десять вечера, с часовым перерывом на обед. Семеро посетителей с проблемами разной степени сложности – это было тяжеловато.

Потом, потихоньку отходя от чужих проблем и горестей, он обсудил со своим бессменным и преданным импресарио Сименсом планы на будущий месяц – по всему выходило, что сразу после Нового года им придется выехать на Дальний Восток: во Владивостоке и Хабаровске Алексея давно ждали.

Домой, то есть к Варе на Новослободскую, он добрался только без четверти полночь. Варя уже спала, уютно устроившись в кровати и не погасив ночник.

На столе в кухне его ждал ужин. У Кононовой начался очередной бзик здорового питания, поэтому в этот раз – «цезарь» с креветками с большим количеством разнообразной травы. Впрочем, Варя готовила так хорошо, что из ее рук вкусным выходило любое блюдо, невзирая на исходные ингредиенты. Алеша поел с удовольствием, по ходу дела просматривая на планшете новости.

А спустя полчаса, почистив зубы, уже устроился рядом с большим, жарким и любимым, спящим Вариным телом. Он обнял ее, но она засопротивлялась, пробормотала сквозь сон: «Уйди, жарко», – и перевернулась на другой бок и отодвинулась.

Делать было нечего, да и спать хотелось. Данилов улегся навзничь в йоговскую «шавасану», стал представлять, как расслаблен большой палец левой руки… указательный… средний… безымянный… И спустя пару минут ему начал сниться предыдущий, вчерашний сон – словно сериал запустили ровно с того места, на котором он остановился прошлой ночью.

Данилов смотрел на обезображенный монумент Рабочему и Колхознице, безо всех четырех рук и с печально торчащими головами, и понимал, что ему зачем-то следует ехать в город Мытищи. Он, словно в навигаторе, знал адрес, куда ему надлежит прибыть, однако понятия не имел, ради чего. И что ему надо там увидеть и узнать.

Он перешел через проспект Мира по подземному переходу. Он запросто мог бы перескочить его поверху – автомобильное движение позволяло, но решил оставаться здесь, в чужом мире, посетителем законопослушным. В подземном переходе попалась ему навстречу пара прохожих – хмурых и озабоченных, никаких отличий от привычного ему времени. Но вообще людей в городе стало гораздо меньше. Даже в конце каникул, где-нибудь в двадцатых числах августа, народу в столице обычно раз в пять, а то и в десять больше. Ау, москвичи, куда, интересно, вы все делись?

Когда он вынырнул из перехода, стал виден крупным планом разрушенный монумент покорителям космоса. Начиная с постамента, весь он, на высоте примерно метров десяти, был срезан и прикрыт маскировочной сетью. И непонятно было, как и в случае со скульптурой Мухиной, что произошло. Вандализм? Добыча металла для нужд отечественной промышленности? Или на экспорт? А может, возникли странные, совсем новые идеологические войны и соображения? И кто и почему разрушил до основания Останкинскую телебашню?

У метро «ВДНХ» Алексей без труда отыскал остановку автобуса, идущего в Мытищи. Билет стоил тысячу рублей – многовато, конечно, но, учитывая инфляцию, вполне к 2033 году терпимо. Тем более что купюры у него в портмоне нашлись. Имелась там и невиданная пока в действительности двухтысячная – с пейзажами Владивостока, и десятитысячная – с видом моста через реку Дон и собора в Ростове-на-Дону.

Народу в автобусе оказалось немного, и Данилов уселся у окна. Скоро тронулись, и мимо слева пронесся и уплыл обезображенный «Рабочий и колхозница». Никто на плечах статуй больше не сидел, выстрелов не раздавалось.

Алексей, посматривая в окно, достал сотовый телефон. Да, мобильник у него был, и сигнал ловился приличный. Он зашел в список контактов, однако тот оказался пуст, ни одной фамилии. Данилов набрал телефон Варвары (один из немногих, который помнил наизусть) – голос в трубке сообщил, что номер не существует или выключен. Он отщелкал телефон своего менеджера Сименса – результат тот же.

Данилов решил выйти в Интернет. Сеть присутствовала, но шалила, подключиться к ней ему не удавалось. Телефон постоянно запрашивал какой-то «личный пароль». Алексей перебрал все возможное: собственную дату рождения, и дату рождения покойного отца, и имя с днем рождения Варвары (что было его паролем в действительности) – подключиться не удавалось. Наконец он заметил еле приметную плашку: «Забыл или утратил пароль?» и нажал на нее. В ответ высветилось: «Ваша личность будет проверена. Срок проверки – от 3 до 24 часов». Алексей присвистнул. Серьезно у них тут, в будущем, обстояло с компьютерной безопасностью.

Потеряв надежду выйти в Сеть, Данилов воткнул в уши наушники и поискал радио FM-диапазона. Радиотрансляция, слава богу, присутствовала. На первой волне исполняли что-то инструментальное и духоподъемное, типа марша. На второй чистый детский голосок выводил песню, написанную еще до даниловского рождения: «Гляжу в озера синие, в полях ромашки рву…» И только на третьей обнаружилось то, чего Алексей алкал: новости. Вещал хорошо поставленный, внушительный и какой-то верноподданнический голос. Такими голосами зачитывали новости советские дикторы в пору, когда Данилов был мальчиком:

«…состоялось совместное заседание штаба Национальной гвардии, коллегии Министерства обороны и секретариата Тайной полиции. На заседании выступил президент страны, – Данилов слегка напрягся: чья же фамилия будет произнесена? Неужто знакомая? Но вместо долгожданного имени продолжили зачитывать регалии: …маршал, академик, товарищ Долотов. В своем выступлении товарищ Долотов особо подчеркнул необходимость борьбы с терроризмом, а также с попытками сменить существующий политический строй и с незаконной эмиграцией за пределы страны. «Наша граница на замке, – сказал президент, – и никто не должен нарушать ее. Как извне, так и, в особенности, снаружи! Мы россияне, и мы должны жить в России» – конец цитаты. А сейчас – рекламная пауза! Не переключайтесь! – И совсем другой голос, женский и якобы обольстительный, продекламировал: «Бесплатное переселение! Меняем вашу квартиру в Москве на дом со всеми удобствами в Пензенской области! Коттедж от ста квадратных метров на берегу реки, участок от тридцати соток! Переезд за наш счет! Звоните прямо сейчас!»

Затем вернулся прежний размеренный голос диктора:

– Сообщаем курсы основных валют. Продолжается дальнейшее укрепление рубля по отношению к доллару и евро. За одного «американца» сегодня на межбанковской валютной бирже дают двести семнадцать рублей и три копейки, за единицу европейской валюты – двести тридцать четыре с половиной рубля. Стоимость нефти марки «брент» достигла сегодня двух целых и тридцати сотых доллара…

Данилов дернулся. Он не ослышался?! Нефть стоит два с небольшим доллара? Что у них тут случилось?

Чтобы проконтролировать себя – давняя, вбитая в него еще на факультете журналистская привычка заставляла проверять по два-три раза всякую информацию, искать альтернативные источники, – он стал крутить виртуальное колесико настройки. Вот другое новостное радио, и в нем прозвучало вдруг название «Мытищи», куда он зачем-то, непонятно зачем, ехал:

– …В Мытищах продолжается несанкционированный митинг, в ходе которого на балкон, по многочисленным просьбам толпы, вышел, в сопровождении собственной охраны и приспешников, Елисей Кордубцев. Он сказал несколько слов собравшимся, однако те стали требовать чудес и хлеба. Прямо с балкона Кордубцев начал разбрасывать продукты питания. В результате в толпе произошло несколько столкновений, имеются раненые, которые доставлены в местную больницу. Затем, по требованию собравшихся, лжепророк продемонстрировал пример якобы исцеления. На балкон был выведен увечный, которого Кордубцев якобы излечил. Как утверждают врачи, нет никакого сомнения, что «выздоровление», – диктор так произнес последнее слово, что было очевидно, что его следует взять в кавычки чрезвычайной жирности, – является не чем иным, как грубой подтасовкой. Однако собравшиеся приняли эту жульническую манипуляцию с восторгом и разразились аплодисментами. Толпа бросилась к Кордубцеву, желая также получить от него свою порцию здоровья, – голос диктора зазвучал со всем возможным сарказмом, – однако была оттеснена отрядом доблестной нацгвардии и личной охраной лжецелителя. Тем не менее собравшиеся на площади в Мытищах по-прежнему не расходятся. Доблестная нацгвардия начала раздачу им горячего питания.