Стивен Ван Дайн - Проклятие семьи Грин Страница 5

Дворецкий Спроут, маленький седой старичок, был, очевидно, заранее предупрежден. С похоронным выражением на морщинистом козьем лице он молча провел нас в большую мрачную гостиную, окна которой, в обрамлении тяжелых портьер, выходили на реку. Несколько мгновений спустя вошел Честер Грин и чрезвычайно церемонно приветствовал окружного прокурора. Вэнсу, сержанту и мне достался покровительственный кивок, один на всех.

– До чего же хорошо, что вы пришли, Маркхэм, – возбужденно начал он, усаживаясь на край кресла и доставая портсигар. – Сразу к опросу, так? С кого начнем?

– Это подождет. Сначала я бы хотел получить некоторое представление о прислуге. Что вы о них знаете?

Грин беспокойно поерзал и почему-то не смог с первого раза зажечь сигарету.

– Их всего четверо. Дом большой, но мы справляемся. Джулия всегда была за экономку, Ада помогает маме… Ну, во-первых, Спроут. Поступил к нам тридцать лет назад. Дворецкий, мажордом и сенешаль в одном лице. Типичный семейный вассал из английских романов: преданный, верный, тихий. При этом проныра, деспот и душераздирающий зануда. Две горничные: одна отвечает за комнаты, другая – за все остальное. Старшая, Хемминг, служит у нас десять лет. По-прежнему ходит в корсетах и безобразной обуви. Убийственно религиозна. Подозреваю, что в глубине души баптистка. Вторая, Бартон, – молодая и взбалмошная. Знает несколько слов по-французски, мнит себя неотразимой и ждет, что вся мужская половина семьи будет украдкой целовать ее по углам. Служит украшением дома и увиливает от тяжелой работы около двух лет. И, наконец, кухарка. Чопорная немка, вылитая хаусфрау, с огромным бюстом и обувью сорокового размера. Все свободное время пишет письма племянникам и племянницам куда-то в верховье Рейна. Хвалится, что даже самый брезгливый человек станет есть с ее кухонного пола – такой он чистый. Ну не знаю – не пробовал. Старик нанял ее за год до смерти и распорядился, чтобы место оставалось за ней, сколько она пожелает. Есть еще всякие подсобные рабочие. Плюс, конечно, садовник. Летом без дела слоняется по газонам, а на зимнюю спячку залегает в какой-нибудь нелегальный кабак в Гарлеме.

– А шофер?

– Лишние хлопоты… Джулия ненавидела машины. И Рекс их боится. Дитя наше слабонервное. У меня гоночное авто. Сибелла водит, как Барни Олдфильд[17]. Ада тоже ездит сама, когда Сибелла дает ей машину и маме ничего не нужно… Вот и все. Аминь.

Во время этой болтовни Маркхэм делал себе пометки, попыхивая сигарой, и теперь наконец ее затушил.

– Я бы хотел осмотреть дом, если не возражаете.

Грин с готовностью провел нас обратно в отделанную дубовыми панелями стрельчатую переднюю первого этажа. У противоположных стен в ней помещались два больших одетых резьбой фламандских стола школы Гюга Самбена и несколько английских тронных стульев начала восемнадцатого века. На паркетном полу раскинулся великолепный дагестанский ковер тех же приглушенных тонов, что и тяжелые портьеры в дверных проемах.

– Мы, как вы понимаете, только что были в гостиной, – высокопарно провозгласил Грин. – За ней… – он указал в сторону широкой мраморной лестницы, – библиотека и по совместительству рабочий кабинет главы семейства. Sanctum sanctorum[18], как он говорил. Не заходим туда уже двенадцать лет. Мама заперла кабинет, как только старик умер. Чтит память, так сказать. Много раз предлагал переоборудовать его в бильярдную, но куда там. Если мама вбила что-то себе в голову, ее не сдвинешь с места. Будет настроение – попробуйте. Рекомендую как отличное упражнение по поднятию тяжестей.

Честер пересек переднюю и отдернул занавеси в дверном проеме напротив.

– Здесь зал для приемов, мы в нем почти не бываем. Душный, бестолковый. И камин ни к черту не тянет. Только растопишь – сразу чисти от сажи вот это. – Он махнул портсигаром в сторону двух прекрасных гобеленов. – Там сзади за раздвижной дверью – столовая, а за ней – буфетная и кухня, где можно есть с пола. Желаете осмотреть кулинарный департамент?

– Пожалуй, не стоит, – ответил Маркхэм. – А насчет пола верю вам на слово… Поднимемся наверх?

Мы прошли по парадной лестнице – мимо мраморной скульптуры, кажется, руки Фальгьера[19] – на второй этаж. Сквозь три посаженных вплотную окна коридора виднелись голые деревья перед домом.

Незатейливое расположение верхних комнат просторного дома вполне соответствовало традиционной квадратной планировке. Для ясности прилагаю к данному описанию примерный план, ибо вышеуказанное обстоятельство позволило убийце привести в исполнение свой чудовищный, бесчеловечный замысел.

Из коридора второго этажа можно было попасть в комнаты всех членов семьи – по три с каждой стороны. Впереди, слева от нас, располагалась спальня младшего брата, Рекса Грина. Соседнюю занимала Ада, а следом шли покои миссис Грин. Их комнаты сообщались через довольно внушительную гардеробную. На рисунке видно, что комната миссис Грин несколько выступала за пределы квадрата дома с его западной стороны, и часть этого выступа в форме перевернутой буквы Г занимал балкончик с каменной балюстрадой, с которого вниз на лужайку, вплотную к стене, вела лестница. Из комнат Ады и миссис Грин на этот балкон выходили стеклянные двери.

На противоположной стороне коридора помещались спальни Джулии (в передней части дома), Честера (посередине) и Сибеллы. Все три комнаты были изолированными. Добавлю, что двери Сибеллы и миссис Грин находились сразу за парадной лестницей, Честера и Ады – прямо напротив ступенек, а Джулии и Рекса – чуть поодаль. Между комнатами Ады и миссис Грин была дверь в небольшой чулан для белья, а в глубине коридора – черная лестница.

Старший Грин быстро показал нам все это и распахнул дверь в комнату Джулии.

– Начнете же, наверное, отсюда? Все вверх дном – ваши велели ничего не трогать. Хотя кому нужны эти тряпки?

Просторная комната была обставлена шалфейно-зеленой атласной мебелью времен Марии-Антуанетты. Напротив входа располагалась на возвышении кровать с балдахином. На вышитых простынях расплылись темные пятна – немое свидетельство трагедии, разыгравшейся накануне.

Оглядев обстановку, Вэнс перевел внимание на старинную хрустальную люстру.

– Когда вы вчера нашли сестру, горел именно этот свет? – осведомился он как бы между прочим.

Грин кивнул.

– И где же выключатель, позвольте спросить?

– Там, за шкафом.

– Сразу и не заметишь, верно? – Вэнс неторопливо направился к двери и заглянул за великолепный армуар. – Ай да грабитель!

Он приблизился к Маркхэму и сказал ему что-то вполголоса. Тот после секундного раздумья кивнул.

– Грин, не могли бы вы пойти к себе, раздеться и лечь? Когда я дам знак, вставайте и делайте все как вчера. Вплоть до мелочей. Я хочу засечь время.

От неожиданности Честер застыл на месте и с досадой посмотрел на окружного прокурора.

– Это еще зачем? – начал было он, но тут же осекся, пожал плечами и важно вышел из комнаты.

Вэнс достал часы, а Маркхэм, выждав немного, постучал по стене. Время тянулось бесконечно долго. Наконец дверь отворилась, и заглянул Грин. Он медленно обвел глазами комнату, открыл дверь пошире, неуверенно вошел и направился к кровати.

– Три минуты двадцать секунд, – объявил Вэнс. – Настораживает, и весьма… Чем занимался злоумышленник между выстрелами? Что скажете, сержант?

– Почем я знаю? Ну-у, шарил в темноте, искал ступеньки…

– За это время он должен был бы уже десять раз с них скатиться.

Маркхэм прервал дискуссию, предложив осмотреть лестницу прислуги, ту самую, по которой после первого выстрела спустился дворецкий.

– Другие комнаты пока подождут, хотя спальню мисс Ады нужно осмотреть, как только разрешит доктор. К слову, Грин, когда вы с ним увидитесь?

– Обещал быть в три. Значит, придет. Деловой, спасу нет. Сегодня ни свет ни заря прислал маме с Адой сиделку.

– Прошу прощения, – вклинился Вэнс, – мисс Джулия имела привычку запирать на ночь дверь?

Грин перестал моргать и чуть приоткрыл рот.

– Чтоб мне провалиться! Запиралась! Всегда!

Вэнс рассеянно кивнул, и мы вышли из комнаты. На черную лестницу вела тонкая, обитая сукном дверь. Маркхэм заглянул внутрь.

– Слышимость здесь хорошая.

– Верно, – согласился Грин. – И комната Спроута наверху совсем рядом. А у старикана к тому же тонкий слух… Временами даже слишком, черт его дери.

Мы все еще стояли у лестницы, как вдруг из комнаты справа донесся высокий ворчливый голос:

– Честер, ты? Почему мне мешают? Вчерашних переживаний недостаточно?..

Грин сунул голову в дверь и раздраженно ответил:

– Не волнуйтесь так, мама. Это полиция. Немного пошумели.