Виктория Платова - Ловушка для птиц Страница 5

– И знал, что произойдет с девицей дальше. Почти мгновенный паралич дыхания и остановка сердца. Она не смогла бы позвать на помощь, даже если бы хотела.

Руки Игоря Самуиловича распростерлись над впалым животом девушки, почти касаясь его. В верхней части живота зияла рана довольно внушительных размеров. Идеальная окружность со скошенными краями, как если бы из картофелины вырезали глазок. Не самое выдающееся сравнение, учитывая корку запекшейся вокруг раны крови.

– Прямиком в солнечное сплетение, – продолжил судмедэксперт. – Сантиметр вправо или влево, вверх или вниз…

– И тогда ее можно было бы спасти?

– Это вряд ли. Но минуту или две она бы выиграла. Прежде чем умереть от обширного кровотечения. Задеты брюшная аорта и блуждающий нерв. Нет, никаких шансов, никаких.

– Крови не очень-то много, учитывая проникающее ранение.

Крови и впрямь было немного. Она не успела даже толком пропитать куртку, лишь на свитере расплылось пятно, почти сливающееся с темно-бордовым цветом ниток. И прямо в середине этого пятна торчала рукоять. Брагин хорошо запомнил ее, еще когда впервые осматривал тело Сандры в салоне автобуса. Рукоять была на несколько тонов темнее – и свитера, и крови.

– Убийца не просто воткнул нож, он успел провернуть его вокруг оси. Нож и послужил своеобразной заглушкой на первое время. Как пробка в ванной, ферштейн? Нож, кстати, – самая обычная выкидушка на кнопке. Вряд ли вы найдете что-нибудь подобное в специализированных магазинах, но на Удельной их полно.

– Ты блошиный рынок имеешь в виду?

– И окрестности тоже. Есть там несколько милитари-лавок с соответствующим товаром. Черные копатели держат, они же все эти приблуды клепают в промышленных масштабах.

– Отпечатки?

– На рукояти – никаких. Да и глупо было бы ожидать, что, исполнив номер повышенной сложности, профи на банановой кожуре поскользнется. Поехали дальше. Татуировка.

Брагин давно уже заприметил татуировку на правом предплечье девушки и все не мог вспомнить, как называются эти рыбки. Что-то, связанное с Японией, с ее садами камней и лакированными деревянными коробочками для печенья. С безмятежной гладью прудов, в которых не сыщется ни одной случайной водоросли, раковины или песчинки. А каждая отдельно взятая деталь призвана подчеркнуть гармонию мира.

Рыбки на предплечье тоже смотрелись гармонично, почти живыми; Брагин мог бы поклясться, что их плавники подрагивают. Все дело в умелой, почти акварельной растушевке, глубине и богатстве цветов, прихотливости линий. Тонкая работа.

Игорь Самуилович Пасхавер был такого же мнения:

– Это тебе не «Кольщик, наколи мне купола», друг мой. Это – произведение искусства. Эх-хх… В кои-то веки татуха понравилась… Да и та на трупе.

– Кои. Точно. – Вот Брагин и вспомнил. – Это японские карпы. Кои.

– В обычном тату-салоне таких не набьют – хоть карпов, хоть птеродактилей. Я качество имею в виду. Это определенно авторская работа. Имеет смысл заняться поиском мастера.

– Само собой. Главное, чтобы мастер в Питере обретался, а не где-нибудь на острове Хоккайдо.

– Будем надеяться. Потому что как раз именно он мне и нужен… – Пасхавер полоснул ребром ладони по шее. – Позарез.

– Зачем? – удивился Брагин. – Или?..

– Не себе, – тут же открестился судмедэксперт. – Валюха спит и видит себя с наколкой. Мне это все не улыбается, но кто в семнадцать лет станет слушать замшелого дурака-папашу? Так что лучше я сам ее за руку отведу к хорошему спецу. Как говорится, не можешь победить врага – возглавь его.

Брагин познакомился с Валей, дочерью Пасхавера, много лет назад, еще до своей женитьбы на Кате. Маленькая девочка, очень маленькая и очень смешливая, любительница мармеладных червячков и книжек с картинками – там, где рассказывается про братца Кролика и братца Лиса. Все эти годы она так и оставалась для Брагина крохой, стоящей у книжного тернового куста, и вот, пожалуйста, – уже семнадцать!

– Зарисовал рыбок, а?

– Не удержался. – Пасхавер покаянно нагнул голову. – А как иначе? Не стану же я родной дщери фотографии с работы подсовывать… В общем, найдете мастера – сообщи. Теперь еще по телу. По наркотикам – чисто, но в крови имеются следы транквилизаторов. Линейку набросаю тебе в официальном заключении. С внутренними органами тоже все в порядке, хотя есть следы хирургического вмешательства.

– Интересно.

– Ничего интересного. Банальный аппендицит. Интересно другое.

Пасхавер приподнял правую руку Сандры, жестом приглашая Брагина приблизиться к ней. От запястья едва слышно пахло какими-то духами, и это был сложный запах. Дорогой и влекущий, смесь экзотических специй, амбры и мускуса. И чего-то сладкого – ваниль? инжир?.. Брагин не был силен в парфюмерных брендах и из всего представленного на рынке бешеного разнообразия мог идентифицировать только один аромат: неунывающе-летнего цветочного «Барберри». Он очень нравился Кате, а Катя в своих вкусах и пристрастиях была постоянна.

– Духи ничего себе, – сказал Брагин. – Впечатляют. Дорогие, наверное.

– Наверное, – согласился Пасхавер. – Если сложить наши с тобой зарплаты – хватит на флакон или нет?

– Может, и наскребем.

– Да ты оптимист, друг мой. Но бог с ними, с духами, не о них речь.

– Нет?

– Вот, смотри. – Пасхавер взъерошил волосы девушки, открывая лиловое пятно. – Свежайший удар в височную область. Очень и очень неслабый. А это – гарантированное сотрясение мозга. Удивительно, что она вообще смогла сесть в автобус. Дальше. Две полосы в районе лучезапястного сустава. Не слишком проявленные, но разглядеть можно.

Теперь и Брагин увидел тонкие, почти неразличимые следы на коже. Они окольцовывали запястье и были похожи на пару затянувшихся шрамов. О которых и вспоминать-то смешно. Так – тире-точка-тире.

– Как думаешь, что это такое?

– А твои предположения? – вопросом на вопрос ответил Брагин.

– Первое, что приходит в голову, – следы от наручников. Контактирующие грани – здесь и здесь. – Пасхавер ткнул карандашом в полоски на запястье Сандры.

– А второе?

– Следы от наручников. Других вариантов у меня для тебя нет. Можешь сам придумать что-нибудь еще. На досуге.

– Не буду придумывать. Доверюсь профессионалу.

Наручники. Совсем не смешно.

– По характеру полос – след динамичный, следовательно, от наручников пытались избавиться и резко дергали. Второе запястье не повреждено от слова совсем, из чего я делаю вывод, что девушка могла быть прикована к чему-нибудь. Труба, батарея, да что угодно…

– Как долго?

– Какое-то время. Не факт, что долгое. Возможен вариант импрегнации металла в кожу.

– Э?

– Пропитка в просторечии. – Пасхавер снисходительно улыбнулся профану Брагину. – Отнесем это к особенностям пигментации кожных покровов потерпевшей. В любом случае между ее освобождением от наручников и смертью прошло не так много времени.

– Значит, прежде чем сесть в автобус, она вырвалась из плена.

– Именно так. Я тут за вас немного поработал… Как будто у меня своей работы нет… Помнишь ведь, в чем она была одета, так?

Брагин помнил. Ничем не примечательная темно-синяя куртка, пристегнутый к ней капюшон с опушкой из искусственного меха; бордовый свитер без опознавательных знаков, джинсы и кроссовки – слишком легкие для декабря.

– Бедненько, но чистенько, – резюмировал Пасхавер.

– Угу.

– Так вот, я тут кое с кем проконсультировался относительно белья жертвы… Уж очень оно любопытное… Не просто трусы с лифчиком.

– Нет?

– Комплект дизайнерский. От Карин Жильсон. Средняя цена – две с половиной тысячи долларов.

– Угу, – снова повторил Брагин. – А консультировался с Илоной?

Илона, тишайшая жена Пасхавера, работала в универмаге «Стокманн» на Восстания и как раз в отделе женского нижнего белья. Так что лучшего консультанта невозможно было и придумать.

– Отправил пару фоток по вотсаппу. И получил соответствующий комментарий. Не вяжется это белье с дешевой курткой и кроссовками. Никак.

– Белье могли и подделать. Китайцы те же. Подделали и выбросили на рынок – по три копейки за оптовую партию.

Пасхавер даже обиделся на столь нелепое предположение следователя:

– Я дурак, по-твоему?

– Нет.

– Может, Илона тебя не устраивает? Как эксперт по женскому белью?

– Всецело ей доверяю.

– Тогда прими как данность: белье дорогое. И тот, кто его носит, не станет напяливать на себя куртку с вещевого рынка. Или станет, но обстоятельства должны быть экстремальными. Кстати, носки девице тоже не по размеру.

– Это как? – удивился Брагин.

– Стандартные мужские, на размер 43–45. А у нее примерно 38, так что пятка оказалась на уровне щиколоток.

– Только не говори, что они из шерсти единорога и стóят, как чугунный мост.

– Носки как раз обычные. Средней ценовой категории…