Валерия Вербинина - Ангелов в Голливуде не бывает Страница 5

Разумеется, я ответила, что обожаю спагетти, хотя до того была вполне к ним равнодушна; меня скорее соблазняла перспектива оказаться за одним столом с Джонни Серано, который занимал мои мысли. Лучия вышла из соседней комнаты, переодетая в простое, но элегантное бледно-зеленое платье, и Роза тоже пригласила ее на ужин.

За столом нас оказалось восемь человек: Роза, ее отец Луиджи, уже знакомые мне Тони и Джонни, жених Лучии Винс – здоровяк крестьянского телосложения, сама Лучия, подросток со шрамами, откликавшийся на имя Рэй, и молчаливый Лео – младший из братьев Серано. Я узнала, что Рэй – племянник Розы и что она воспитывает его, потому что он остался круглым сиротой после аварии, в которой шесть лет назад погибли его родители и младшая сестра. В момент столкновения с другой машиной Рэя выбросило через заднее стекло, он сильно порезался осколками, но остался жив.

– Надеюсь, того, кто в вас врезался, нашли, – сказала я.

Рэй поднял на меня глаза, и их выражение мне не понравилась.

– Нет, – коротко ответил он. – Полиция никого не нашла. И даже не искала.

Отец Розы свирепо хмыкнул.

– Что хорошего ждать от полиции, – буркнул он, – когда они застрелили моего зятя. Все полицейские – мерзавцы, да, мерзавцы!

По правде говоря, он употребил куда более сильное слово, и не одно. Лучия поежилась и послала жениху умоляющий взгляд. Он улыбнулся и накрыл своей громадной лапищей ее тоненькую ручку, лежавшую на столе.

– Давайте не будем сегодня об этом, – сказала Роза твердым голосом. – Мой сын скоро женится, не надо портить вечер.

– Кто тут что портит? – вскинулся старик.

– А вы придете на свадьбу? – поинтересовался Тони, поворачиваясь ко мне.

Я сидела за столом между ним и Рэем, и надо сказать, что вопрос застал меня врасплох.

– Но… я даже не знаю… Мы так мало знакомы…

– Приходите, будет весело, – сказал Джонни и улыбнулся. От его улыбки я превратилась в тающую на глазах свечку, начисто лишенную собственной воли.

– Чисто семейное торжество, – добавил Тони. – Человек пятьдесят гостей… да, мама?

– Сорок три, и еще дети, – уточнила Роза. – Конечно, приходите, Тиана. Ничего, что я так вас называю? У вас такое необычное имя…

Я заверила ее, что не имею ничего против Тианы, а когда через минуту меня так назвал Джонни, я почувствовала себя если не на седьмом небе, то уж на шестом точно.

– Значит, мы с Джонни заедем за вами в воскресенье, – сказал Тони.

Джонни кашлянул.

– Я обещал заехать за Мэй, – негромко промолвил он.

Рэй, катавший по столу шарик из хлебного мякиша, метнул на него быстрый взгляд.

– Ничего страшного, – сказал Тони с широкой улыбкой и повернулся ко мне. – Заедем за Мэй, потом за вами и сразу же отправимся в церковь.

«Что еще за Мэй?» – с неудовольствием подумала я, а вслух сказала:

– Если вам неудобно, я подъеду на своей машине. Вы только объясните мне, куда именно, потому что я совсем не знаю ваш район.

– Я же сказал, что мы заедем за вами, – отозвался Тони. – Тем более если вы плохо ориентируетесь.

Его дед насупился.

– Не приставай к девушке, – проворчал он по-итальянски. – Ты же видишь, что совсем ее не интересуешь.

– Кто еще хочет спагетти? – громко спросила Роза. – Винс? Джонни? Лео? Рэй?

– Спасибо, мам, мы наелись, – сказал Винс, нежно пожимая руку невесте, и это «мы» говорило больше, чем иное любовное признание.

Рэй и его кузены тоже отказались от добавки.

– Тогда я скажу Марии, чтобы она принесла кофе, – сказала Роза, поднимаясь с места. – А потом, Тиана, мы спустимся в ателье, и я займусь вашим платьем.

4

На следующий день, улучив свободную минутку, я спустилась в архив нашей газеты, где среди множества шкафов с выдвижными ящиками скучал Питер Уорд, время от времени попыхивая трубочкой. В то время ему было за сорок, он одевался в корректный темный костюм, из верхнего кармана которого выглядывал аккуратно сложенный вишневый платочек в мелкую крапинку, и всем своим видом излучал солидность и спокойствие. При всем при том он бывал порой весьма язвителен, но его колкости никогда не опускались до уровня грубости.

– Добрый день, мистер Уорд, – сказала я. – Мне надо навести кое-какие справки.

– Хочешь узнать, миллион в банке у твоего поклонника или только жалкая сотня долларов? – невинным тоном поинтересовался Уорд, вынимая изо рта трубку, и его глаза за стеклами очков иронически блеснули.

– При чем тут это? Меня Фрэнк попросил, – солгала я.

– Положим, я притворюсь, что верю тебе, – вздохнул Питер, откидываясь на спинку стула. – Кто тебя интересует?

– Некий Серано, он должен был проходить по отделу уголовной хроники. Кажется, его убили полицейские. Можно узнать за что?

– Серано? Итальянец?

– Так точно. В фамилии одно «р» и одно «н».

– Это вовсе не значит, что она именно так писалась в нашей газете, – хмыкнул Питер, поднимаясь с места. – Подожди, я посмотрю.

Он выдвинул один ящик, затем другой и принялся неторопливо перебирать вырезки. Я села на стул с синей обивкой и стала терпеливо ждать. Стрелка круглых настенных часов, которые висели над дверью, ползла невыносимо медленно. За окнами гудела, грохотала и гремела Мэйн-стрит.

– Так я и думал, – подал голос Питер. – Он подал нищему слишком большую милостыню, за что и поплатился.

– По-вашему, это смешно? – проворчала я.

– Я старался. Бутлегерство, конечно. – Мой собеседник пожал плечами. – Полиция накрыла склад спиртного, бандиты от великого ума стали отстреливаться. Двое были убиты на месте, а Карло Серано тяжело ранен. Его доставили в больницу, где он скончался. Те из членов банды де Марко, кого удалось задержать, получили сроки.

– Кто такой де Марко?

– Джино де Марко. Это слишком крупная рыба, и на суде, само собой, не удалось доказать, что склад принадлежал именно ему.

– А, теперь я вспомнила, о ком речь, – протянула я. – Он вроде как король преступного мира в городе, нет?

– На короля он не тянет, – равнодушно отозвался Питер, убирая вырезки обратно в ящик, – но человек определенно серьезный. Даже чересчур.

– Что за ним числится?

– Как водится, всего понемножку. Торговля спиртным, рэкет, публичные дома, подпольные казино. Еще он любит оперу и подарил несколько скульптур местному музею. Одним словом, разносторонняя личность.

Я немного поразмыслила.

– Скажи, а когда именно был убит Карло Серано?

– В самом начале сухого закона. В 1920 году.

Значит, восемь лет назад. Вчера Роза упоминала, что ее старшему сыну двадцать четыре года. Получается, когда убили отца, Винсу было шестнадцать, а Джонни – и того меньше. Нет, вряд ли они участвовали в его делах. Винс – еще возможно, но Джонни – точно нет.

– А на членов его семьи что-нибудь есть? – не удержалась я.

– Сейчас посмотрим, – флегматично ответил Питер.

Однако, покопавшись в нескольких ящиках, он объявил, что ничего не нашел, если не считать дорожного происшествия шестилетней давности.

– Инженер нефтяной компании Роберто Серано, его жена Элис и дочь Андреа погибли на месте, старший сын, которому было одиннадцать, доставлен в больницу в критическом состоянии. Полиция ведет розыски виновного, который скрылся с места происшествия.

Значит, Рэй отделался не только шрамами: он едва не погиб в результате аварии. Неудивительно, что вчера у него было такое лицо, когда зашла речь о случившемся.

– Спасибо, мистер Уорд, – сказала я. И, вспомнив о придуманной легенде, быстро добавила: – Фрэнк вам будет очень благодарен!

Вернувшись в тот день после работы домой, я некоторое время бесцельно слонялась из угла в угол, как я обычно делала, когда мне нужно было подумать. С одной стороны, мне не могло прийтись по душе, что человек, который мне нравился, происходил из семьи бутлегера. С другой – я ведь была у Джонни дома и видела, как он живет и как живут его родные: никаким неправедным богатством там и близко не пахло. Люди, которых я там встретила, казались вполне обыкновенными, мирными и дружелюбными, и они без всякой задней мысли пригласили меня на свадьбу. То, что случилось с Карло Серано, осталось в прошлом, и это прошлое к тому же никоим образом меня не касается. Я просто побываю на свадьбе у Винса – и, конечно, постараюсь разузнать, что из себя представляет девушка по имени Мэй, к которой неравнодушен Джонни.

Братья Серано заехали за мной в воскресенье раньше, чем я рассчитывала, и я не успела толком уложить волосы. Бежевая юбка и белая блузка, с моей точки зрения, нареканий не вызывали, но вот прическа… И как назло, когда я спустилась вниз и подошла к машине, я увидела девушку, которая уж точно не допускала таких промахов, как я. Востроносенькая, с живыми карими глазами и прической в стиле Клары Боу[4] – каре с прядями, заходящими клином на щеки, – она вертелась на месте, многозначительно улыбалась Джонни, жевала резинку, хихикала и говорила глупости. Вызывающая шляпка с гроздью фальшивых вишен, платьице в мелкую полоску – какая-нибудь вульгарная продавщица, подумала я, как только увидела незнакомку, но ее поклонник явно так не думал. Я сразу же по его взгляду, по выражению лица поняла, что для него она самая лучшая, и сердце у меня сжалось.