Светлана Чехонадская - Пейзаж с убийцей Страница 5

— Да нет. Здесь в поселке. Утопили. Не помните?

Мужик с таким изумлением посмотрел на нее, что Елене стало неудобно. «Неужели ты тоже пьяная?» — читала она в его глазах.

— Может, другой поселок? — Она осторожно двинулась по направлению к стоявшей вдали машине.

— Здесь никогда не топили никакого деда! — От возмущения мужик даже слегка протрезвел.

— Я же говорю, другой поселок… — Она уже почти бежала. Шофер, встревоженный, вышел из машины.

Во всех дворах вдруг разом залаяли собаки. Из-за кустов высунулось чье-то лицо и мгновенно скрылось обратно. Толстая девочка лет четырех остановилась возле машины и крепко ухватилась за грязное колесо. Елена замедлила шаг, чтобы перевести дыхание. Ей стало понятно, какой глупостью был этот приезд. Захотелось оказаться дома, на кухне, с книжкой и с чашкой кофе.

И тут появилась эта женщина — миловидная женщина лет сорока, вполне городского вида.

— Извините! — слабо позвала Елена, понимая, что не знает, о чем спрашивать.

Женщина охотно остановилась, и надо было начинать разговор.

— Вы давно здесь живете? — спросила Елена.

— Не очень. Вы кого-то ищете?

— Да… Но… Боюсь, вы мне не поможете.

— А вдруг помогу?

— Одиннадцать лет назад… — Елена смутилась, подыскивая слова. — Одиннадцать лет назад… Я должна была приехать сюда в командировку… Я журналист, нас вызвали по поводу убийства — человека утопили. В общем, это долго объяснять… Я бы хотела узнать, чем тогда дело кончилось. Такое у меня задание. Вот мое удостоверение. — И она достала пропуск с надписью «Пресса».

Женщина удивленно покачала головой.

— Сама я в этот поселок замуж вышла, может, чего-то и не помню, — сказала она. — Но моя свекровь здесь родилась. Она должна знать. Пойдемте в дом?

Они поднялись на крыльцо, женщина толкнула незапертую дверь, прислушалась и негромко позвала:

— Мама!

Откуда-то сбоку вынырнула щуплая бойкая женщина.

— Тебя за смертью посылать! — сказала она и с жадным любопытством уставилась на Елену.

— Мама, это журналистка. Кого здесь утопили одиннадцать лет назад?

— Одиннадцать лет назад — это в каком?

— В девяносто втором, — сказала Елена.

— В шестьдесят третьем сын у Лихачевых утонул, — не задумываясь, выпалила та. — Потом ребенка в одиннадцатом доме молнией убило. А в девяносто втором… Прямо взяли и утопили?

— Да, — про медсестру Елена говорить побоялась.

— Утопи-или? — картинно удивилась свекровь и посмотрела на невестку. Та равнодушно пожала плечами. — Нет, у нас никого не топили. Хотя… Штейнера-то в каком году зарезали? Пожалуй, как раз в девяносто втором. Но его зарезали, почти всю голову отпилили. Правда, он всю жизнь напрашивался. Дружки, поди, и отпилили голову-то.

— Он старый был?

— Нет, молодой, лет двадцать.

— Смуглый?

— Кто? Штейнер? Нет, он здоровый, рыжий, лицо белое-белое.

— Немец, — равнодушно подсказала невестка.

— Немец, — важно кивнула свекровь. — Но не такой, как немцы. Бандит.

— Что-то у нас в редакции напутали, — вздохнула Елена. Она отступила к дверям, но тут еще одна мысль пришла к ней в голову. — А может, кто-то пропал в том году?

— Что значит «пропал»? — удивилась свекровь. — У нас тут постоянно кто-то пропадает. Уезжают люди в город.

— Нет, я имею в виду, что внезапно исчез человек, и его потом милиция искала. Не было такого старого человека?

— Да что вам надо-то? — подозрительно спросила свекровь. Невестка тоже немного напряглась.

— Если честно… — Елена набрала побольше воздуха. — Я ищу дом, из которого пропал человек. Пожилой человек. Он пропал в девяносто втором году. Вот все, что мне надо.

— Ага, дом! — обрадовалась свекровь. Лицо ее мгновенно стало недобрым. — Вот так бы сразу и говорила! Дом! Я так и думала. Хочешь наследницей себя объявить? Так вот: у нас таких домов нет! Никто у нас не пропадал! Все дома имеют законных хозяев. Аня, позвони участковому!

— Да вы не поняли! — Елена поморщилась, злясь на собственную глупость: надо же было так коряво выразиться! — Мы снимали фильм про эту давнюю историю. Но у вас тут все так изменилось, ничего не найти.

— Да что же это такое! — свекровь всплеснула руками. — Я ей про Фому, она мне про Ерему. Говорю, никто у нас не пропадал!

— А деревня как называется?

— Корчаковка.

— Да вы что! — Елена рассмеялась. — Это мы вообще не туда попали! У вас здесь почему указателей-то нет?

— А зачем они? — Свекровь растерянно оглянулась на невестку. Воспользовавшись паузой, Елена отступила на улицу. «Спасибо» она крикнула уже на бегу, спасаясь от дальнейших расспросов.

«Все, хватит! Даже если здесь что-то и произошло одиннадцать лет назад, это событие было незначительным, иначе бы оставило о себе память. Ведь помнят же про молнию, убившую ребенка в шестидесятых годах!»

Шофер пинал лопухи в стороне от дороги. Увидев Елену, он бросил окурок на землю и побежал к машине — клиентке он старался понравиться. Когда отъезжали, Елена увидела в зеркало, что свекровь вышла из дома и засеменила к телефону-автомату, стоящему на краю улицы.

«Может, и правда, участковому звонит, — беззлобно подумала она. — Ну, и народец здесь однако!»

Ночевать она поехала к Нине.

Глава 4

ОГРАБЛЕНИЕ НАКАНУНЕ ВЫБОРОВ

Лежаев распустил узел галстука, расстегнул ремень, с облегчением выдохнул.

— Тащи пива, — сказал он Максиму.

— На сегодня все? — спросил тот, не двигаясь с места. Но Лежаев уже не слышал: развалившись в кресле, переключал кнопки на пульте. «Говорили, есть спутниковая антенна» — сердито пробормотал он. Максим вздохнул, пошел в другую комнату, достал из мини-бара пива, немножко поразмышлял, вынул с верхней полки початую бутылку водки, глотнул из нее и, повеселев, пошел обратно.

— Странно работаете, — раздраженно сказал ему Лежаев, отбрасывая в сторону пульт. — Чего хоть наснимал-то?

— Да все, что было, то и наснимал. Семь кассет уже!

— А корреспондентка где?

— А зачем ей с нами мотаться? Да не волнуйтесь вы, все хорошо получится.

— Это ты должен волноваться, не я.

«Ишь ты, дона Корлеоне из себя корчит, — подумал Максим. — И эта тоже хороша, хоть бы для приличия пару раз появилась. Знает же, что он в душе чиновник. Ему надо, чтобы все прогибались, иначе он хиреет».

В принципе, такие съемки не требовали присутствия Елены. Но правила есть правила. Независимость Елены многих раздражала.

Например, отправляют ее на какое-нибудь заседание в какую-нибудь префектуру, а она глаза выпучит и спрашивает: «А что мне там делать? Ты, Максим, поснимай президиум и несколько лиц в зале, да привези мне их повестку дня, она у входа на тумбочке лежит. Мы с тобой такой сюжетик сварганим, Митя пальчики оближет!» И варганила. Но Митя потом месяц оправдывался перед пресс-службой, что на заседании был один оператор, да и тот через пять минут слинял. И ведь не мог он в оправдание сказать то, что думала Елена и думал он сам, директор телекомпании: «Все ваши обсуждения и решения абсолютно предсказуемы. Вообще-то, и оператору на таких заседаниях присутствовать не обязательно». Именно так. Елена однажды на спор сделала сюжет, даже не посылая Максима на съемку. По телефону узнала повестку дня, прикинула, кто из чиновников будет, нашла в архиве пару похожих сюжетов да смонтировала так, чтобы не было слишком заметной одежды — одни невнятного цвета костюмы. Так еще по-гусарски схулиганила: растянула сюжет на две минуты и внесла в него проблемную нотку. «Молодец!» — сказал Митя. На следующий день он только глазами захлопал, выслушав жалобы пресс-секретаря. «Как это никого не было?! — возмутился он. — Ты с дуба упал? Ты сюжет видел? И вообще, по содержанию претензии есть?» Пресс-секретарь тоже потом ничего понять не мог.

Но не всегда такое гусарство позволительно. В конце концов, Лежаев хозяин. Разве трудно проявить уважение? Вот он Максима за пивом посылает — ну и что? Трудно, что ли, сбегать? Зато когда Максиму помощь нужна была — по расселению из хрущевки в нужный район и на нужный метраж — Лежаев помог, не моргнув глазом. Нет, он мужик справедливый.

— Александр Сергеевич! — В прихожую люкса просунулась голова охранника. — У нас есть некоторые проблемы. Только вы не волнуйтесь!

Лежаев сразу стал багроветь и схватился за сердце.

— Что-то дома? — прохрипел он.

— Нет, здесь… — охранник замялся.

На Лежаева уже было страшно смотреть.

— Ну, говори же, сволочь!

— Номер ограбили.

— Какой номер? Чей?

— Здесь в гостинице. Двадцать седьмой. Администратор звонил. Этот номер за вами закреплен.

— Где Медынский?! — завопил Лежаев. — Чей это номер?

Из самой дальней комнаты вылетел испуганный Медынский.