Уинстон Грэм - С этим я справлюсь Страница 5

– У него умерла жена?

– У Терри? Нет, он женат, но они не живут вместе. Это у Марка умерла жена. В прошлом году, в январе. Что-то с почками. Ей было всего двадцать шесть.

– Потому он такой бледный?

– Нет, милая, у него такой цвет лица. Он и раньше такой был. Они никак не могут поладить с Терри. Я часто думаю, почему люди ненавидят друг друга? Обычно из-за женщины. Но тут это не при чем…

Меня ничуть не волновало, почему они не ладят. Я не собиралась здесь долго задерживаться. Но и торопиться не стоило. Открыв счет в «Ллойд Бэнк» на Суиз-Коттедж, я перевела на него оставшиеся в Кардиффе деньги. Потом поручила продать кое-какие мои ценные бумаги и положить выручку на тот же счет в «Ллойд Бэнк». Затем начала постепенно снимать оттуда деньги и отправлять в Суиндон, в «Нэшнл провиншиэл банк», где был счет на мое настоящее имя.

К маме я пока не ездила. Она умела видеть меня насквозь, к тому же когда тебя непрерывно расспрашивают, это действует на нервы. Я не когда не переставала удивляться, как легко мама проглотила выдумку с мистером Пембертоном. Может, я столько про него врала, что и сама уже почти поверила. Такие люди, как мистер Пембертон, нужны только для того, чтобы в них верить.

Когда миновало шесть или семь недель моей работы у Ротлэндов, нас пригласили на совещание на высшем уровне. Там было все начальство; и мистер Уорд, и главный технолог мистер Фарман, и мистер Слитрэм, руководивший коммерческим отделом, даже Ньютон-Смит, четвертый директор – громадный мужчина с усами и таким тонким голосом, будто он проглотил своего маленького братца.

В основном говорил старик Холбрук, и, как обычно, у него это выходило похожим на парламентскую речь, но конце концов до меня дошло, что он говорит о том как они довольны моей работой, что я помогла реорганизовать бухгалтерский учет в розничной торговле и что теперь они хотели бы попросить моего совета в реорганизации работы с самой денежной массой. Мне это польстило, но и несколько смутило, поскольку прежде всего им следовало бы спросить Сюзан Клейбоун; а когда через минуту я внезапно подняла глаза и встретила взгляд Марка Ротлэнда, то поняла, что за всем этим стоит он и что пригласили меня сюда тоже по его инициативе.

Я задавала вопросы, выслушивала ответы и вскоре обнаружила, что в правлении были две противоположные точки зрения. Потом изложила свою, стараясь говорить как можно спокойнее, хотя всегда была за тех, кто против прогресса, – ведь чем больше машин, тем труднее жульничать.

Хотя Донна Уитерби меня предупреждала, меня просто поразила та вежливая враждебность, которая царила среди членов правления. По-видимому, Марк Ротлэнд выступил против Холбруков и Сэма Уорда, Рекс Ньютон-Смит занимал примиренческую позицию, а остальные старались не встревать.

Как только все закончилось, прозвучал звонок на обед и по лестнице затопали спешащие в столовую. Я решила пойти через типографию, пусть толпа немного рассосется. Почти у самых дверей меня перехватил Терри Холбрук.

– Поздравляю, миссис Тейлор.

– С чем?

– Неужели такой умнице, как вы, нужно объяснять?

– Вам следовало пригласить Сюзан Клейбоун, – сказала я. – Это её обидит.

– Так хотели сделать, – ответил Терри. – Но я был решительно против. Я сказал, что у вас ножки лучше.

Я покосилась на него, как оборачиваются на того, кто нарочно наваливается на тебя в автобусе.

– Через год ты станешь главным кассиром, – продолжал он – А ещё через год – страшно представить! Тебе, моя милая, нужны темные очки, чтобы спокойно смотреть на свое блестящее будущее в фирме Ротлэндов.

Мы шли мимо литографических машин, где задержалось несколько рабочих. Теперь я знала почти всех в лицо, а кое-кого и по именам.

– Привет, Джун, – фамильярно бросил Терри одной из девушек. – На той неделе потанцуем?

Джун с другими девушками работала на фальцовочной машине, стеклянная загородка вокруг её высокого стула была сплошь заклеена цветными плакатами с Пэтом Буном, Клифом Ричардом, Элвисом Пресли, Томом Джонсом и Джонни Холидеем.

– Умеешь танцевать? – спросил Терри Холбрук, заметив, на что я смотрю.

– Приходилось, – кивнула я. – Но очень давно.

– Ах, нам так все надоело! – передразнил он. – Том, привет! На кого ставил в субботу?

– Да так, на одну лошадку, – отозвался парень, стирая желтую краску с рук. – Но победил Игл-Стар, поэтому я ничего не взял.

Я вспомнила Игл-Стара. Крупный гнедой жеребец с пятном на морде. Он был в Манчестере, участвовал в ноябрьском стипль-чезе.

Меня привлекали машины, печатающие афиши и плакаты. Краски яркие, каждый цвет наносится отдельно, накладываясь один за другим, пока не заполнится все пространство афиши целиком…

– Интересно? – Терри Холбрук все не отставал. – Это итальянская машина, мы купили её несколько лет назад. «Аурелия». Она работает лучше любой другой.

Думал он совсем о другом и просто пожирал меня взглядом. Цех почти опустел.

Видно, платье оказалось недостаточно бесформенным, – подумала я.

– Почему итальянская?

– А почему нет? Нам предложили десять разных вариантов на выбор. Следующая – немецкая. Скоро мы её заменим. Марк и другие директора просто помешались на новой технике… Тебе не скучно?

– Что?

– Смотреть на машины.

– Нет, почему?

– Как правило, девушек машины не интересуют.

Я краем глаза взглянула на него и впервые заметила на шее довольно крупное родимое пятно. Вот, наверное, почему он отпустил длинные волосы. Хотя все равно, с этой выпяченной нижней губой… В нем чувствовались какое-то озорное коварство.

– Надо было зайти с другой стороны, – сказал Терри. – Там наборный цех, оттуда все начинается.

– Неважно, – отмазнулась я. – Все равно мне пора на обед.

– Что ты думаешь о нашей фирме, дорогая? Я говорю не о работе, а о людях.

Мы остались одни, все здание, казалось, вдруг затихло. У меня возникло ощущение, что Терри что-то затевает, может, хочет обнять меня; поэтому я на всякий случай отошла подальше стала внимательно разглядывать очередную машину.

– Одна большая дружная семья, как любит повторять отец? – не унимался Терри.

– Те, с кем я успела познакомиться, мне понравились.

– Важно выбрать хорошую компанию. Интересно, какую компанию ты предпочитаешь?

Своих намерений он явно не скрывал.

– Прошло всего несколько месяцев, как я потеряла мужа, – осадила я его.

Он притих, взгляд его погас, но я не могла понять, о чем он думает. Потом мне опять попалось на глаза родимое пятно на шее Терри, и неизвестно почему я вдруг почувствовала к нему жалость. нет, без сочувствие к людям я вполне могла бы прожить. До сих пор, насколько я помню, никто не пролил обо мне ни слезинки, так с какой стати мне кого-то жалеть?

Но Терри был не в счет. Наверно, немало пришлось ему вытерпеть насмешек в школе из-за этого пятна, когда мальчишки издевались, а девочки хихикали, и, может, из-за него он обозлился и тоже пошел не по той дорожке.

Я подошла к дверям в наборный цех. Пожалуй, потому Терри так и одевается: желтый вязаный жилет, коричневые брюки и так далее. Интересно, каков он в душе и что он думает обо мне сейчас, вот здесь, в наборном цехе, и что бы он сказал и сделал, будь я доступнее? Но я такой не была и потому решительно заявила:

– Мне нужно идти, мистер Холбрук.

Когда отдел розничной торговли заканчивал работу, деньги, поученные за день, переносили через улицу в главную контору и запирали там на ночь – в магазине не было подходящего сейфа. Эти деньги никогда не отправляли в банк, так как каждую пятницу двенадцать или тринадцать сотен фунтов требовались на заработную плату, и на это как раз шла выручка от розничной торговли. Правда, она бывала разной: иногда выходило и по сто фунтов наличными в день, а иногда четыре-пять – все зависело от покупателя и его щедрости.

Если выручки было мало, в четверг в конце дня двое служащих получали чек на недостающую сумму и отправлялись в банк за деньгами. Тем временем Сюзен Клейбоун и ещё одна девушка готовили конверты на каждого. Сейф находился в комнате кассира, но у девушек, конечно, не было от него ключа. Ключи хранились у мистера Уорда и Марка Ротлэнда. Третий ключ хранил директор-распорядитель Кристофер Холбрук.

Однажды Марк Ротлэнд застал меня в кабинете мистера Холбрука, когда я нюхала розы на его столе. На самом деле я просто успела вовремя отскочить в сторону. Я покраснела и сказала, что принесла мистеру Холбруку чек на подпись и отвлеклась на запах роз.

– Первые в нынешнем сезоне, – кивнул он. – Отец был мастер их выращивать. Его это интересовала куда больше, чем полиграфия.

Я облизнула губы.

– У нас была когда-то вьющаяся роза – розовая с белой серединой. Обычно она оплетала всю калитку нашего дома в… в Норидже. А эта как называется?