Морис Дантек - Красная сирена Страница 5

– Большой взрыв? Квантовая механика? Черт побери, Ева, это немыслимо, где ты откопала такую дочь?

Мать повернулась к дивану из шведской кожи и бросила испепеляющий взгляд на фигуру в бе­жевом, растекшуюся кляксой по черной коже. Ле­дяным тоном она произнесла:

– Тихо, слизняк, моя дочь… она – гениальная девочка. Нам с ней просто необходимо объяснить­ся… В дальнейшем постарайся влезать лишь в то, что тебя касается и что ты способен понять, догово­рились?

Покорная тишина расплывалась по комнате с дивана.

Ева снова пристально взглянула в глаза дочери:

– Современная, как ты говоришь, наука зачас­тую не способна объяснить многие тайны, и Зодиаки – одна из них.

– Мама, умоляю тебя, мадемуазель Чатарджампа мне подробно рассказала, как возникла на­ша Солнечная система… планеты и созвездия не имеют ничего общего с гороскопами!

– Да что эта маленькая азиатка понимает в Солнечной системе! Я плачу ей за то, чтобы она учила тебя английскому и математике, а не за то, чтобы забивала тебе голову всякой…

– Мама, Сунья – студентка физического фа­культета. Она знает, как появились Солнце, Луна, Земля, все планеты… И гороскопы здесь ни при чем!

– Замолчи сейчас же! – сухо оборвала ее мать. И тут же продолжила гораздо мягче, как обыч­но это делала:

– Не будем больше говорить об этом. Я напом­ню мадемуазель Чатарджампе, чем она должна с тобой заниматься. Что до всего остального…

– Но, мама, она специалист, и мне все это очень интересно, я бы очень хотела сходить с ней в сле­дующие выходные в Музей астрономии.

– Об этом не может быть и речи…

– Мама! Ты же мне обещала, что каждую вто­рую субботу я буду вольна делать то, что захочу сама.

– Это даже не обсуждается, разговор окончен!

– Мама, пожалуйста, это так важно для меня, и мадемуазель Чатарджампа…

– Скажите пожалуйста – мадемуазель Чатард­жампа то, мадемуазель Чатарджампа се, у меня уже уши вянут от этой фамилии! В любом случае ты никуда не пойдешь, и я, видимо, буду вынуждена…

Ева не договорила и ласково улыбнулась доче­ри, поправляя очки в дорогой оправе от Картье:

– Ладно, мы поговорим об этом позже, дорогая, а пока отправляйся делать уроки.

Не говоря ни слова, Алиса поднялась в свою комнату. Она прекрасно понимала, что говорить больше не о чем.

Восьмого января 1993 года, четырьмя месяцами позже, Сунья Чатарджампа не пришла в назначенный час в дом Кристенсенов. Не появилась она и на следующий день. Алиса начала беспокоиться, но мать говорила, что, возможно, Сунья больна или что-то случилось с ее родными, но что скоро она обязательно позвонит.

Прошла неделя, но девушка так и не объяви­лась.

Через некоторое время в их доме появился по­лицейский, чтобы опросить ее родителей. Алису отправили наверх, и ей пришлось довольствовать­ся долетавшими через приоткрытую дверь обрыв­ками разговора. Однако то, что она услышала, со­всем ее не обрадовало.

– Исчезновение мадемуазель Чатарджампы остается необъяснимым, – говорил полицейский. – Ее друг – он также знаком с вашими поварами – забеспокоился первым. Вот уже три недели, как ее нигде нет, семья в Шри-Ланке тоже не имеет от нее никаких вестей…

«Исчезновение», – подумала Алиса.

Исчезли… «Чтобы тела исчезли»… – сказал тог­да Кеслер по телефону.

Именно в тот день Алиса решила пролить свет на странные события и в первую очередь выяснить все о закрытой комнате в подвале.

Девочке понадобились месяцы, чтобы разрабо­тать детальную стратегию. Путем сложных мани­пуляций ей удалось однажды заполучить ключ ма­тери и открыть дверь той комнаты. Взрослые ушли, и в Алисином распоряжении был целый ве­чер.

Она повернула ключ в бронированной двери и вошла в небольшую темную комнату, состоявшую из металлических стеллажей, на которых были разложены видеокассеты. Сложенные картонные коробки хранились на полу под полками.

Девочка повернула выключатель, и неоновая лампа осветила комнату резким стальным светом.

На одних кассетах были наклеены белые эти­кетки, на других – указаны женские имена-назва­ния, например «Три француженки, посаженные на кол». Алиса была достаточно начитанна и образо­ванна, чтобы сообразить, о чем идет речь. Жуткая картина, подсказанная воображением, навалилась ядовитой волной.

И все-таки в тот момент ужас оставался умо­зрительным. Девочка полагала, что здесь собрана коллекция фильмов, запрещенных для просмотра детьми. Обычно их жестко контролируют, равно как и порнофильмы, даже продают запечатанными в сексшопах в особых кварталах.

Алиса поняла так: родители прячут здесь вся­кие постыдные вещи, их необходимо скрывать от светского общества, всех этих загорелых и пустых людей, которых мать с отчимом все чаще пригла­шают в дом.

На одной из полок этикетки кассет с женскими именами были окрашены в красный цвет.

Алиса не смогла сразу объяснить себе подоб­ную перемену, но пробежала глазами имена.

Между несколькими кассетами с датскими и шведскими именами она натолкнулась на одну, при виде которой у нее остановилось дыхание. Ужасное предчувствие волной прокатилось по телу.

Дрожащей рукой Алиса достала кассету, взве­сила на ладони, будто желая убедиться в реально­сти ее существования.

Маленькая наклейка блестела под неоновой лампой.

Слова, написанные красным, не оставляли ни­каких сомнений.

Сунья Ч.

Охваченная тоскливой тревогой, она поднялась наверх в пустой дом и уселась перед телевизором. Вставила кассету в магнитофон.

Выдержав не дольше минуты, нажала на «стоп» и зарыдала, упав на большой китайский ковер.

Алиса решила оставить кассету у себя, спус­тилась вниз, закрыла дверь и в тот же вечер поло­жила ключ на место, как и собиралась. Родители вернулись ночью, были пьяны и сразу пошли спать. Девочка спрятала кассету под кроватью и заснула. Проснувшись утром, не знала толком, что будет делать.

В лицей она не пошла, прослонялась целый день по городу. Кассета была в спортивной сумке. К ужину она домой не вернулась.

Ближе к полуночи Алиса окончательно поняла, что сделанного не исправить, домой возвращаться нельзя. Она переночевала на подземной автостоян­ке, а на заре потащилась в центр города, позавтра­кала и пошла в комиссариат на Марникс-страат.

Анита Ван Дайк выключила магнитофон и не­сколько минут молча смотрела на девочку, которая все так же неподвижно и прямо сидела на своем стуле.

Алиса ответила ей напряженным взглядом, а потом достала из сумки большую профессиональ­ную кассету и протянула ей:

– Это здесь, госпожа Ван Дайк. Господи, там правда мадемуазель Чатарджампа!

Согнувшись пополам, она зарыдала.

Больше получаса она терпеливо и подробно из­лагала свою историю, и Анита поражалась силе ее характера и хладнокровию.

Она ни разу не заплакала при упоминании име­ни матери, но имя мадемуазель Чатарджампы и рассказ о кассете уничтожили защитный барьер.

Анита растерялась, не зная, что делать.

В конце концов она просто сняла трубку и про­изнесла холодно-профессиональным тоном:

– Клаез? Вы не принесете мне видеомагнито­фон из просмотрового зала?

Положив трубку, она обратилась к Алисе:

– Ты совершенно уверена, что на пленке… твои родители?..

Девочка колебалась всего мгновение, потом ут­вердительно кивнула.

Анита положила кассету на стол, прикрыв ее ладонями.

Алиса взглянула ей прямо в глаза.

– На них маски… но я уверена, что это они… Я узнаю их голоса, их силуэты…

Она горестно всхлипнула, но сумела совладать с собой.

«Какая удивительная девочка!» – думала Ани­та, принимая из рук помощника магнитофон.

– Теперь вы с агентом Клаезом отправитесь к детективам, там тебя покормят, а потом мы про­должим, хорошо?

Взглядом девочка дала понять Аните: «Я знаю, зачем вы меня отсылаете, – чтобы посмотреть ви­деозапись в одиночестве!»

Через несколько минут старший инспектор Анита Ван Дайк вызвала к себе молодую женщи­ну-инспектора, известную своим умением обра­щаться с детьми, и отправила ее к Алисе с прось­бой накормить и развлечь.

Потом вставила кассету в черный зев магнито­фона.

Ей предстояло увидеть первое в ее карьере убийство, заснятое на пленку.

Мужчина кружил вокруг девушки, а она умоляла, чтобы ей позволили встать, и говорила, что выпол­нит все, чего от нее хотят.

Женщина держала в одной руке большой стальной шланг, в другой – электронож, который она протянула мужчине. Тот медленно мастурби­ровал над лицом жертвы. Оба были в черных мас­ках. Венецианских масках.

Жертва начала кричать задолго до того, как мужчина отрезал ей сосок. Потом он рассек ей уголки губ.

Выведя на животе девушки причудливый ор­намент, он взялся за ее левую грудь.

Несчастная издавала теперь хриплые нечле­нораздельные звуки. Мужчина мастурбировал все неистовее над ее изуродованным лицом, а женщина в маске поднесла к глазам зеркало и спросила: