Наталья Солнцева - Черный байкер Страница 5

«Здесь это тоже возможно, Мими! Ты должна мне помочь. Иначе я потеряю все!»

Она потом долго умывалась холодной водой, пила мартини и гадала, не приснился ли ей этот разговор. Оказывается – не приснился. Мими не знала, что и думать. Но ослушаться босса, пусть и покойного, не смогла.

Теперь убийца Игоря взялся за нее? Для начала решил припугнуть, а дальше… Что будет дальше?

Мими выплакалась и начала колотить в дверь ванной, пока не сбила руки в кровь. Она не ощущала боли, но когда увидела, что на двери остаются красные пятна, спохватилась. Поломав голову, она не придумала ничего лучшего, как пустить воду из крана на пол…

Психолог Черкасов принимал клиентов в кабинете на первом этаже жилого дома. Тут все располагало к спокойствию и умиротворению. Фикусы в горшках, теплые тона стен, мягкая мебель. Над столом психолога, словно иконостас, теснились дипломы и сертификаты. Впрочем, икон здесь тоже хватало.

Лариса сидела в кресле и рассматривала Черкасова. На вид ему около сорока, худощавый, среднего роста, высокий лоб с залысинами, нос крючком и тонкие губы. Лицо бледное, с желтизной вокруг глаз.

В кабинете было тепло, но психолог одет в вязаную кофту поверх рубашки. Болен, что ли?

– На что жалуетесь? – устало спросил он. – Депрессия? Комплексы? Проблемы в личной жизни?

Телепатическое подключение к нему прошло без сучка без задоринки. Мысли Черкасова были заняты какими-то анализами, консультацией у профессора и прочей медицинской чепухой. «Точно, болен, – утвердилась в своем мнении Лариса. – Причем серьезно. Неизлечимо».

– Мне порекомендовала вас Ирина Нартова. У нее недавно муж погиб. Упал с лошади.

Психолог и бровью не повел. Он был сосредоточен на своих проблемах и не собирался вникать в проблемы клиентки. Просто зарабатывал деньги на лечение. Сеансы у него стоили дорого, и он хотел бы еще поднять цену.

– Вас это огорчает?

– Смерть Игоря? – изобразила смущение Лариса. – Что значит «огорчает»? У меня горе! Я не могу справиться с этим.

Черкасов удивился. Горе из-за смерти чужого человека? Не типично. Разве что…

– Вы были дружны с покойным?

– Более чем! Игорь для меня не просто знакомый… В общем, я была влюблена в него… тайно.

Лариса солгала, чтобы расшевелить психолога и заставить его переключиться с собственного состояния на то, что ее интересует. Если бы Черкасов не был тяжело болен и обеспокоен этим, он бы живее реагировал на жалобы клиентки.

– Вот как? – с опозданием выдал тот.

– Что с вами? Вы неважно выглядите…

– Не обращайте внимания, – нахмурился Черкасов. – Я немного устал. Вернемся к вашему горю.

– Вы знали Игоря, – заявила Лариса. – Очень близко знали. Вы… изучали его личность? Ирина мне говорила, что…

– Это относится к вашему горю? – перебил он. – Каким образом?

– Я потеряла любимого человека. И хочу найти утешение.

– Ирина знает, что вы… имели виды на ее мужа?

– Что вы?! Нет, конечно!.. Мы же подруги! А Игорь… он говорил вам обо мне?

Лицо психолога приобрело озадаченное выражение.

– Признаться, нет, госпожа… э-э…

– Меня зовут Лариса. Я… впрочем, неважно…

– Хорошо, Лариса, – кивнул Черкасов. – Видимо, покойный не подозревал о ваших чувствах к нему.

– Игорь догадывался о том, что я… Он деликатный человек и заботился о моей репутации, поэтому молчал. Но вам он должен был рассказать все.

– М-да, странно. Он нарушил свое обязательство…

– Обязательство? – эхом повторила Лариса, пробираясь сквозь мысленные дебри психолога. – Игорь делился со мной самым сокровенным. Но с вами у него был особый контракт. Верно?

Черкасов побледнел еще больше, и нездоровая желтизна на его лице проступила ярче.

– Вы правы. Господин Нартов заключил со мной соглашение особого рода. Мне это польстило, и я выкладывался полностью. Он был увлекающейся натурой и сумел увлечь меня. Он потребовал строгой конфиденциальности, я дал ему обещание.

– Теперь ваши взаимные обязательства утратили актуальность.

– Это не значит, что я могу нарушить профессиональную этику. Нартов потому и обратился ко мне. Я гарантирую своим клиентам неприкосновенность… не физическую, как вы понимаете, а психическую. Психика человека – тонкая вещь. Настолько тонкая, что порой невозможно ее нащупать. Существует некий неуловимый компонент… – Черкасов умолк, словно наткнулся на незримую преграду, и недовольно уставился на Ларису. – Надеюсь, я не разочаровал господина Нартова. Его смерть прервала наш эксперимент. Хотя…

– Что? Что вы имеете в виду?

– Я не знаю, – смешался психолог. – В ходе эксперимента мне показалось…

Он опять замолчал и крепко сжал губы, чтобы не проболтаться. Эта женщина так странно на него смотрит, что у него развязывается язык и он говорит против своей воли. Она обладает способностями суггестора[2]?

– Что вы… делаете? – через силу спросил он.

– Я всего лишь хочу узнать, в чем заключался ваш с Нартовым эксперимент.

– А как же ваше горе?

– Оно пройдет, когда вы мне расскажете…

Перед его глазами плавали радужные разводы. Круги, петли, восьмерки… Светлый квадрат окна потемнел, и кабинет погрузился в сумерки. Психолог перестал видеть клиентку, но слышал ее голос.

Лариса сама не ожидала произведенного эффекта. Вернер обучал членов клуба гипнозу, но она не преуспела в этом. Очевидно, ее способность к внушению растет вместе с прочими качествами, привитыми гуру.

Черкасов легко поддался, потому что был болен… и потому, что часто проделывал подобные штуки со своими клиентами – ради наживы и сексуального удовлетворения. Он выманивал у людей деньги и склонял приглянувшихся ему женщин к соитию! Вероятно, Ирина Нартова не избежала этой участи. Мужчины хуже поддавались на его трюки. Черкасов не знал, что существует «обратный механизм», делающий человека уязвимым именно к тем вещам, которыми тот злоупотребляет.

– Что вы делаете? – повторил психолог, оказывая внутреннее сопротивление.

Лариса подняла глаза на «иконостас» над его креслом. Там, несомненно, есть диплом суггестора, которым хозяин кабинета очень гордится.

– Рассказывайте, – прошептала она…

Глава 6

Нартов неизменно попадал в один и тот же зеленый коридор с бесчисленными ответвлениями. Запах джунглей смешивался с запахом костра и шаманских снадобий. В зарослях рычали хищники, но в коридор они не проникали.

Некоторые ответвления вели Нартова домой, в загородный коттедж… некоторые – в офис. Иногда он попадал в городскую квартиру, пустую и неубранную. Домработница, которой они с женой платили немалые деньги, халатно относилась к своим обязанностям. На мебели – пыль, цветы пересохли, воздух затхлый. Надо бы ее уволить, но он не был уверен, что получится. Однажды он ухитрился спуститься на первый этаж, хотел поговорить с консьержем. Но тот его не слышал.

Хорошо, хоть перевести деньги со счета на счет ему удалось. Чудом! Он сам не понял, как. Надо бы попробовать повторить этот трюк.

Недавно он каким-то образом оказался на пляже в Майами. Было жарко, вокруг загорали люди. Он сидел в матерчатом кресле рядом с Ириной и… не мог сдвинуться с места! От ужаса у него волосы зашевелились на голове. Если тут появится Палач, ему не спастись.

Палачом Нартов мысленно окрестил человека, одетого во все черное: шаровары, кожаные сапоги, рубашку, кафтан и чалму. Его лицо закрывала черная ткань, были видны лишь полоска лба и глаза. Таких палачей посылал турецкий султан к своим подданным, которые провинились.

Нартов никогда не жил в Турции, не имел ничего общего с султанами и даже не смотрел сериалы о них. Этим увлекалась Ирина, его жена. Почему же Палач преследует его?

На пляже в Майами нещадно палило солнце. Нартов хотел пить, но не мог встать и купить себе бутылку колы. Ирина тоже застыла, как изваяние. Он не сразу сообразил, что это – фотография, которую жена поместила на своей страничке в «Фейсбуке». Нартов мысленно взмолился, чтобы его не настигла смерть на этом чертовом пляже! Он проклинал жену, потом себя. Как он мог очутиться на фото? Разве такое бывает?

Нартов потерял счет времени. Он запутался в паутине своих снов, заблудился в зеленых коридорах. Шаман сыграл с ним злую шутку. Отправил в путешествие без конца и края. Пляж в Майами – всего лишь мираж, которых тут пруд пруди. Вероятно, и Палач – мираж. Но почему-то он вызывал у Нартова панический страх.

Он заметил черную тень среди отдыхающих. Океан шумел, по небу плыли рваные облака. Нартов отчетливо слышал, как погружаются в белый песок сапоги Палача, как тот тяжело дышит… Ему жарко в черной одежде. Что у него в руках? Шелковый шнурок или кинжал? А может быть, кривая турецкая сабля?

Нартов пытался закрыть глаза, чтобы не видеть приближение собственной смерти, но не смог. Веки были так же неподвижны, как и все тело, и окружающие его пляжники. Двигалась только черная тень, палач, смерть…