Патриция Вентворт - Кольцо вечности Страница 5

Моника Эбботт ощутила резкую вспышку гнева, как бывало всякий раз, когда кто-нибудь осмеливался упомянуть вместе имена Сисели и Марка Харлоу. Но как бы там ни было, выдавать свои чувства Моника не собиралась. Улыбнувшись, она отозвалась самым дружелюбным тоном:

— Понятия не имела, что они друзья. Скорее хорошие знакомые. Он так редко бывает в деревне, что мы почти не видимся. А насчет того, почему он не водит машину, ничего не могу сказать. Почему бы вам не спросить самого Марка?

Церковные часы пробили шесть. Мисс Алвина заметно смутилась.

— О, ни в коем случае! Это было бы так… неучтиво.

— Пожалуй, — кивнула Моника Эбботт.

Мисс Алвина продолжала:

— Однажды я спрашивала об этом у Эллен Каддл. Не подумайте, что она сплетничает о мистере Харлоу — просто я хотела узнать, известно ли ей, что он страдает никталопией[1] — кажется, это так называется. Ведь иногда он сам водит машину днем, а бывает, и ночью. Эллен ответила, что вряд ли что-нибудь мешает ему водить машину, но меня такой ответ не убедил. Старый мистер Толли в темноте всегда сажал жену за руль, а днем прекрасно видел и водил машину сам. А у мистера Харлоу отличное зрение, не правда ли? И такие красивые глаза!

— С ним очень приятно поддерживать знакомство, — решительно заключила миссис Эбботт и вдруг резко вскинула голову: — Что это? Кажется, кто-то бежит.

Фрэнк Эбботт уже целую минуту прислушивался к торопливым гулким шагам. Теперь их услышали все — отчаянные, быстрые, шаги приближались со стороны Коммона. Послышалось хриплое дыхание, лязг захлопнутой калитки. А потом кто-то забарабанил в дверь и раздался высокий женский голос:

— Убивают! Впустите меня!

Глава 4

Два или три дня спустя Фрэнк Эбботт, сменившись с дежурства, уютно устроился в одном из викторианских кресел мисс Мод Силвер — в кресле с ярко-синей обивкой и гнутыми ореховыми ножками. Посмотрев на мисс Мод, сидящую с вязаньем напротив, Фрэнк прервал свой рассказ замечанием:

— Это прямо по вашей части. Жаль, что вас там не было.

Спицы мисс Силвер пощелкивали, детская кофточка подергивалась. Негромко кашлянув, мисс Силвер произнесла:

— Прошу тебя, Фрэнк, продолжай.

Он повиновался, посматривая на нее чуть насмешливо, но не скрывая привязанности и глубокого уважения. От эдвардианской челки, выпущенной из-под сетки для волос, до черных шерстяных чулок и туфелек, украшенных бисером, мисс Силвер была идеальным образцом женщины того типа, который теперь почти вымер. Казалось, она сошла с фотографии из семейного альбома — старая дева со скромными средствами, но неукротимым нравом. Присмотревшись, ее можно было принять за опытную наставницу, подопечные которой на всю жизнь запоминают, чем они ей обязаны.

Но никто не догадался бы, что мисс Мод Силвер, двадцать лет проработав учительницей, оставила этот пост и стала преуспевающим частным детективом. Впрочем, сама она избегала этого слова. Она оставалась порядочной женщиной и находила название своего нынешнего ремесла оскорбительным. На ее визитной карточке значилось:

Мисс Мод Силвер. Монтэгю Меншинс, 15,

а в правом нижнем углу было мелко добавлено:

Частные расследования.

Новая профессия обеспечила мисс Силвер скромный комфорт и великое множество друзей. Их портреты занимали всю каминную доску и пару столиков. Здесь были изображения молодых мужчин и девушек, а также фотографии пухлых младенцев в старомодных серебряных, резных и филигранных рамках.

Окидывая взглядом комнату, мисс Силвер переполнялась благодарностью к провидению, которое не только окружило ее этим комфортом, но и уберегло в ужасные шесть лет войны. Однажды в конце улицы упала бомба. В комнатах мисс Силвер вылетели стекла, в одной из синих плюшевых портьер образовалась неприглядная дыра, но ее быстро починила бесценная Эмма — так, что шов не смогла разглядеть даже сама мисс Силвер. На ковер того же яркого павлиньего оттенка, что и шторы, осела пыль и мусор, но из чистки он вернулся, как новенький. А картины ничуть не пострадали. «Надежда» с завязанными глазами по-прежнему лелеяла некую мечту. «Черный брауншвейгец» навсегда прощался с невестой. Прелестная монахиня Милле все так же молила о «Милосердии» на картине, которую все называли «Гугенотом». «Пузыри» радостно парили в воздухе. Уютно, очень уютно, неизменно заключала мисс Силвер. Все в целости и сохранности.

Она повторила: «Прошу тебя, Фрэнк, продолжай» и обратилась в слух.

— Как я уже сказал, это дело по вашей части. Девушка забарабанила в дверь, закричала об убийстве и упала в обморок, едва переступив порог. Довольно миловидная девушка — и, пожалуй, не робкого десятка. Но в тот вечер она была перепугана до смерти.

— Твоя тетя и мисс Грей узнали ее?

— Конечно. Ее зовут Мэри Стоукс. После демобилизации из армейского полевого госпиталя она помогает дяде работать на ферме. Как я уже сказал, она довольно миловидна. И глуповата. И еще мне показалось, что она подняла крик и упала в обморок умышленно.

— Почему ты так решил?

— Сам не знаю. Она вскоре пришла в себя — а может, Вовсе не теряла сознание. Хотя я мог ошибиться: девушки бывают разными. Но для вас они, конечно, открытая книга. Жаль, что вас там не было. Моника и мисс Грей привели ее в чувство, и постепенно она все объяснила. Ее дяде принадлежит ферма по другую сторону Коммона — ее называют Томлинс-фарм. Все земли до самого Дипинга когда-то были владениями семьи по фамилии Томалин. Их наследники давно умерли, но название фермы сохранилось. Фамилия самого фермера — Стоукс, как и его племянницы. Итак, она шла в Дипинг по тропе, о которой я уже упоминал — той самой, что ведет через рощу Мертвеца.

Мисс Силвер кашлянула.

— И это показалось тебе странным?

Фрэнк слегка приподнял бровь.

— Это кратчайший путь в Дипинг.

— Значит, есть и другой?

— Да, конечно. По шоссе. Он немного длиннее и ведет к противоположной окраине деревни. Ни один человек в здравом уме не решится обгонять на нем другие машины — впрочем, и такое наверняка бывало: мало ли сумасшедших на дорогах! Так или иначе, почему-то я не поверил мисс Мэри Стоукс. Насколько я понимаю, местные жители избегают в темноте ходить через рощу Мертвеца.

Спицы мисс Силвер щелкнули.

— А было уже темно?

Фрэнк слегка пожал плечами.

— Как в преисподней. Еще бы — январь, шесть часов вечера.

— Продолжай, Фрэнк, — попросила она.

— Так вот что она рассказала. Тропа ведет через довольно густую рощу. Мисс Стоукс объяснила, что услышала странные звуки и свернула с тропы в кусты. А когда ее спросили почему, она ответила, что испугалась, но на вопрос, чего именно, не смогла ответить — просто ей что-то послышалось. Так можно ходить кругами, но ни на шаг не приблизиться к цели. Местного констебля она водила вокруг кустов так долго, что мое терпение иссякло и я предложил выяснить, что произошло дальше.

Мисс Силвер не сводила взгляда своих маленьких проницательных глаз с его лица.

— А тебе не показалось, что она пытается выиграть время — собраться с духом или, может быть, придумать, что говорить?

Слабая улыбка тронула его губы.

— Это мне сразу пришло в голову — особенно когда она снова разразилась рыданиями. Когда мы успокоили ее, она сообщила, что опять услышала шум — на этот раз шаги и шорох, как будто по земле что-то тащили. Шаги раздались за ее спиной, двигались в сторону тропы, затем мелькнул свет, и она разглядела мужскую руку и то, что тащил неизвестный. По словам мисс Стоукс, это был труп девушки — и вот тут-то она бросилась бежать куда глаза глядят.

Спицы мисс Силвер замелькали быстрее. Она держала их низко и почти не смотрела на вязанье.

— О, господи!

— Еще как о, господи!

— Фрэнк, дорогой, что за выражение!

— Беру назад. Но мы говорили о трупе. Мэри Стоукс утверждает, что это был труп незнакомой ей молодой светловолосой женщины с ужасной раной на голове. Она уверяла, что с такой раной никто не смог бы выжить. Лица она не разглядела, потому что, по ее словам, волосы упали на лоб незнакомки и полностью его закрыли. Но одежду мисс Стоукс описала подробно: черное пальто, черные перчатки, голова непокрыта. И еще одна подробность, которая заинтриговала всех нас: в ухе незнакомки была сережка, притом необычная.

Мисс Силвер кашлянула.

— Она разглядела немало. Ты говоришь, волосы закрывали лицо жертвы. Странно, что мисс Стоукс вообще увидела сережку.

— И это еще не самое странное! Она уверяет, что незнакомец наклонился над девушкой, чтобы рассмотреть вторую сережку, но в ухе ее не оказалось. Он лихорадочно начал искать пропажу, направлял фонарь в разные стороны, ворошил волосы.

— Какой ужас! — воскликнула мисс Силвер.

— Вот именно. Так ничего и не найдя, он бросил труп и удалился в лес, а Мэри Стоукс выбралась из кустов и помчалась прочь. Мы вызвали местного констебля, славного малого, и отправились на место преступления. Мэри была еще слаба, поэтому я вернулся в Эбботтсли за маши ной. Вот так я и узнал, каково вести машину по этой дороге — я сам совершил такую глупость. Мы доставили Мэри на место, но никакого трупа не обнаружили. Несмотря на свежий ветер, она снова лишилась чувств, а когда ее попросили точно показать место, она не смогла лам помочь. Просто сказала, что вошла в рощу, но не успела зайти далеко, хотя удалилась от опушки, к тому же в темноте она боится ошибиться, и потому нельзя ли отвезти ее домой, к дяде? И так далее, и тому подобное, и снова слезы. Я не отпустил мисс Стоукс домой, и вызванный из Лентона окружной инспектор поддержал меня. Мы обшарили чуть ли не всю рощу, но ни тем вечером, ни на следующий день не нашли никаких следов того, что кто-то протащил через кусты труп. Вдоль тропы тянется канава, на мягких краях и грязном дне которой должны были остаться следы ног. Но мы не обнаружили ничего, кроме следов самой Мэри, ведущих в глубину леса. Никаких улик. Но судя по следам, Мэри выбралась из кустов и бросилась бежать, как она и говорит. Два самых отчетливых отпечатка — следы бегущих ног. Большие пальцы глубоко вдавлены в землю, каблуков почти не видно. Вот единственное подтверждение ее словам. Трупа мы не нашли ни на тропе, ни в лесу, и не уверены, что он там вообще был. В соседних деревнях никто не исчезал. Потерянную сережку мы тоже не нашли.