Нил Гейман - Череп Шерлока Холмса Страница 5

Мой друг сказал:

— Вы когда-нибудь бывали в Новом Свете?

— Мне еще не выпадала такая честь, — признался Верне, — хотя это всегда оставалось моей заветной мечтой.

— Ну-с, дорогой вы мой, — сказал мой друг с непосредственностью выходца из Нового Света, — может быть, вам и повезет воплотить вашу мечту в жизнь. Вот эта последняя пьеса. Никогда не видел ничего подобного. Это вы написали?

— Увы, нет. Автор пьесы — мой добрый друг. Впрочем, это я изобрел механизм, который создает движущиеся тени. Лучшего вы на современной сцене не найдете.

— Вы не скажете, как зовут драматурга? Возможно, мне стоит поговорить с этим вашим другом лично.

Верне покачал головой:

— Боюсь, что это невозможно. Он человек с высокой профессиональной репутацией и не хочет делать свою причастность к театру достоянием общественности.

— Вот как, — мой друг вытащил из кармана трубку и сжал зубами мундштук. Затем он похлопал себя по карманам. — Простите великодушно, — начал он, — я, кажется, где-то забыл кисет с табаком.

— Я курю крепкий черный «шэг», — сказал актер, — но если вы не возражаете…

— Отнюдь! — искренне воскликнул мой друг. — Я и сам курю крепкий «шэг».

И он наполнил трубку табаком актера. Оба закурили, а мой друг расписывал перед Верне блистательные перспективы, которые ожидают труппу, когда она поедет с новой пьесой в турне по городам Нового Света, от острова Манхэттен до самой южной оконечности континента. Первым актом станет последняя из виденных нами сегодня пьес. Затем можно поведать, скажем, о власти Древних над человечеством и его богами или показать мир варварства и тьмы, которые неизбежно воцарились бы, если бы не присмотр и забота со стороны Правящих семей.

— Тем не менее автором всей пьесы должен быть этот ваш таинственный друг, и что в ней произойдет — решать только ему, — заметил мой друг. — Наша драма будет создана им. Зато я могу гарантировать вам многочисленную публику и значительную часть прибыли от спектаклей. Скажем, пятьдесят процентов!

— Это просто невообразимо, — откликнулся Верне. — Надеюсь, все эти перспективы не рассеются, как табачный дым!

— О нет, сэр! Ни в коей мере! — сказал мой друг, попыхивая трубкой и усмехаясь шутке актера. — Приходите ко мне в контору на Бейкер-стрит завтра утром, после завтрака, скажем, в десять, и приводите с собой вашего друга-драматурга, а я приготовлю контракты по всей форме.

После этого актер вскарабкался на кресло и захлопал в ладоши, призывая остальных к тишине.

— Дамы и господа! Я должен сделать объявление, — сказал он звучным голосом. — Этот джентльмен — Генри Кэмберли — антрепренер, и он предлагает нам отправиться с ним через Атлантический океан к славе и успеху.

Раздалось несколько радостных возгласов, а комик проворчал:

— Ну что ж, хоть придет конец селедке и квашеной капусте!

Все захохотали.

Провожаемые улыбками актеров, мы вышли из здания театра на окутанные туманом улицы.

— Дорогой друг, — начал я, — что бы вы там ни…

— Ни слова! — сказал он. — В этом городе много ушей.

И ни слова не было произнесено, покуда мы не наняли кэб. Забравшись внутрь, мы потряслись по Чари-Кросс-роуд.

И даже тогда, прежде чем сказать хоть что-нибудь, мой друг вынул трубку изо рта и вытряхнул пепел и остатки табака в небольшую жестянку. Он закрыл ее крышкой и спрятал в карман.

— Итак, — сказал он, — высокий найден, или я голландец! Теперь нам остается только надеяться, что жадность и любопытство Хромого Доктора приведут его к нам завтра утром.

— Хромого Доктора?

Мой друг фыркнул.

— Я его так зову. По следам и другим уликам было очевидно, что той ночью в комнату с Принцем вошли два человека: высокий, с которым, если только я не ошибаюсь, мы сегодня познакомились, и хромой, который распотрошил Принца как профессиональный хирург.

— Доктор?

— Именно. Мне неприятно это говорить, но мой опыт свидетельствует, что, когда врач идет по кривой дорожке, он становится более злобным и ужасным существом, чем даже худшие из обычных головорезов. Был ведь Хьюстон с его кислотными ваннами и Кэмпбелл, который привез в Илинг «прокрустово ложе»… — и в таком духе мой друг продолжал распространяться до самого конца пути.

Кэб остановился у обочины.

— С вас шиллинг десять пенсов, — сказал кучер. Мой друг бросил ему флорин — кучер поймал монету и прикоснулся к своей драной высокой шляпе.

— Премного вам обоим благодарен! — выкрикнул он, когда лошадь уже уносила кэб в туман.

Мы подошли к дверям нашего дома. Пока я отпирал замок, мой друг заметил:

— Странно. Наш кучер не обратил внимания вон на того господина на углу.

— Они иногда не берут пассажиров в конце смены, — сказал я.

— Бывает и так, — согласился мой друг.

Этой ночью мне снились тени, густые тени, которые заслоняли солнце, в отчаянии я взывал к ним, но они не слышали меня.

5. Косточка и кожура

Надоело есть жесткие отбивные? Свинину проще выбросить, чем разделать? Тогда вам пора в МЯСНУЮ ЛАВКУ ДЖЕКА! Работаем в присутствии клиента. Неизменно превосходный результат. Ни единой жалобы за три года! Спешите в МЯСНУЮ ЛАВКУ ДЖЕКА! Забьем, освежуем, распотрошим и разделаем за пятнадцать минут. Для дам — особая скидка в МЯСНОЙ ЛАВКЕ ДЖЕКА В УАЙТЧЕПЛЕ! Скидки действуют с 31 августа по 8 ноября.

Первым прибыл инспектор Лестрейд.

— Вы расставили своих людей на улице? — спросил мой друг.

— Конечно, — ответил Лестрейд. — И дал им строгий приказ пропускать всех, кто входит, но арестовывать всех, кто будет пытаться покинуть дом.

— Наручники при вас?

Вместо ответа Лестрейд сунул руку в карман и мрачно зазвенел парой наручников.

— Ну, сэр, — сказал он, — пока мы тут ждем, может, пришло время рассказать — чего именно мы тут ждем?

Мой друг вынул из кармана трубку и, вместо того, чтобы раскурить ее, положил на стол перед собой. Затем он вытащил давешнюю жестянку и стеклянный сосуд, в котором я узнал тот, что он привез из Шордитча.

— Взгляните, — произнес он, — вот, как я надеюсь, последний гвоздь в гроб нашего мастера Верне.

Мой друг замолчал. Затем достал из кармана часы и осторожно положил их на стол.

— До их прибытия у нас есть еще несколько минут. — Он обернулся ко мне. — Что вы знаете о Реставрационистах?

— Абсолютно ничего, — ответил я.

Лестрейд кашлянул.

— Если вы говорите о том, о чем мне думается, — проворчал он, — то стоит этот разговор прекратить. Хватит об этом.

— Слишком поздно, — сказал мой друг. — Видите ли, не все согласны с тем, что возвращение Великих Древних было столь благоприятно для людей. Эти анархисты хотели бы восстановить старинные порядки, чтобы, так сказать, человечество само выбирало свою судьбу.

— Это уже похоже на подстрекательство к мятежу, — возмутился Лестрейд. — Я вас предупреждаю…

— Я вас предупреждаю — хватит выставлять себя дураком! — отрезал мой друг. — Это Реставрационисты убили Принца Франца Драго. Они убивают в тщетной надежде, что смогут вынудить наших властителей оставить нас одних во тьме. Убийца Принца — Rache. Это старинное немецкое обозначение охотничьего пса, инспектор, о чем вы бы знали, если бы заглянули в словарь. Это слово также значит «месть». И охотник оставил свою подпись на месте убийства, как художник на краю холста. Но разделал Принца не он.

— Хромой Доктор! — воскликнул я.

— Именно. Той ночью в комнате был высокий человек — я могу определить его рост, так как слово написано на уровне глаз. Он курил трубку — об этом говорит пепел и остатки табака в камине. Кстати, он легко выбил трубку о каминную полку, что было бы сложно проделать низкорослому человеку. Табак — довольно необычный сорт «шэга». Следы в комнате были большей частью затоптаны вашими людьми, но несколько четких отпечатков осталось под окном и около двери. Там кто-то ждал: человек меньшего роста, судя по длине шагов, припадавший на правую ногу. На тропинке я нашел несколько отчетливых следов, а разные виды глины на скребнице возле парадного входа дали мне дополнительные сведения: высокий человек проводил Принца в комнату, а затем вышел обратно. Их прибытия ждал человек, который так впечатляюще распотрошил Принца…

Лестрейд издал недовольное ворчание, которое так и не оформилось в слова.

— Я потратил много дней на то, чтобы проследить перемещения Его Высочества. Я был в притонах, борделях и сумасшедших домах, я искал там высокого человека с трубкой и его друга. Искал и не мог напасть на его след, пока не догадался просмотреть богемские газеты в поисках указаний на последние увлечения Принца на родине. Из газет я узнал, что английская театральная труппа побывала в Праге в прошлом месяце и давала представление для Принца Франца Драго…