Филлис Джеймс - Взгляд на убийство Страница 5

Дверь открылась прежде, чем он убрал палец с кнопки звонка. Далглиша ждали. Молодой человек в униформе портье открыл дверь и впустил его, не говоря ни слова. В холле горел яркий свет, после прохлады осеннего вечера здесь было очень тепло. Налево от двери располагалась стеклянная конторка с телефонным коммутатором. Второй портье, значительно старше первого, сидел там за столом со страдальческим видом. Скользнув по инспектору тусклым взглядом, он вернулся к созерцанию поверхности стола, будто прибытие Далглиша грозило ему несчастьем, которое, если его не замечать, может, и минует. От группы людей в центре холла отделился главврач и протянул руку для приветствия так поспешно, словно встречал не инспектора полиции, а желанного гостя.

— Старший инспектор Далглиш? Мы рады видеть вас. Позвольте, я представлю моих коллег — доктора Джеймса Багли и секретаря Совета управления больницами мистера Лоде.

— Вы приехали сюда очень быстро, сэр, — сказал Далглиш Лоде.

— Я не знал об убийстве, пока не прибыл сюда две минуты назад, — объяснил секретарь. — Мисс Болам позвонила мне сегодня во время ленча и сказала, что ей необходимо срочно меня видеть. В клинике что-то произошло, и она нуждалась в моем совете. Я приехал как можно быстрее и узнал, что она убита. В связи с этими обстоятельствами вижу, у меня не одна причина оказаться здесь. Мисс Болам обнаружила что-то, хотела посоветоваться.

— Что бы то ни было, боюсь, вы приехали слишком поздно, — произнес доктор Этеридж.

Далглиш заметил, что он намного ниже, чем казался на телевизионном экране. Его большая, удлиненным куполом голова в ореоле белых волос, нежных и прекрасных, как у ребенка, выглядела слишком тяжелой для хрупкого тела, что старило его и одновременно придавало несобранный вид. Далглиш затруднялся определить возраст доктора, но предположил, что ему, должно быть, скорее семьдесят, чем шестьдесят пять, нормальный пенсионный возраст для консультанта. У него было лицо несокрушимого гнома, щеки покрывал будто нарисованный румянец, брови возвышались над глазами поразительной синевы. Далглиш почувствовал, что эти глаза и проникновенный голос не единственные из ценных профессиональных качеств главного врача.

В противоположность ему доктор Джеймс Багли был ростом шести футов, почти так же высок, как Далглиш, и создавал впечатление очень утомленного человека. Ой носил длинный белый пиджак, свободно висевший на его сутулых плечах. Несмотря на более молодой возраст, в нем не было и капли энергии, которой отличался главный врач. Прямые серо-стальные волосы. Время от времени он отбрасывал их с глаз длинными, покрытыми пятнами никотина пальцами. Костистое Лицо доктора вполне можно было назвать красивым, но тусклая кожа и такие же тусклые, невыразительные глаза придавали ему выражение постоянной усталости.

— Вы, конечно, хотите увидеть тело непосредственно на месте, — сказал главврач. — Я попросил Питера Нагля, нашего второго портье, пойти с нами вниз, если вы не возражаете. Его стамеска оказалась одним из орудий преступления, он сам, разумеется, не мог сделать этого, бедный парень, но я не сомневаюсь, вы захотите задать ему несколько вопросов.

— Я хочу расспросить о происшедшем каждого, — заметил Далглиш.

Главврач, несомненно, помнил о своих обязанностях. Доктор Багли, который пока не произнес ни слова, казалось, был рад признать это положение. Лоде, очевидно, решил занять позицию наблюдателя. Когда они двинулись к лестнице, ведущей в подвал, он встретился с Далглишем глазами. Всего лишь мгновение длился этот взгляд, но Далглишу почудилась в нем скрытая насмешка и показное бесстрастие.

В подвале все стояли молча, наблюдая, как Далглиш присел на корточки у тела. Он не прикоснулся ни к чему, кроме расстегнутого шерстяного джемпера и блузки, из-под которых виднелась рукоятка стамески. Металл вошел в тело до конца. Там была очень маленькая ранка, она не кровоточила. Короткая комбинация женщины обнажала грудь и делала видимым место ужасного, точно рассчитанного удара. Такая обстоятельность рождала предположение о том, что убийца хорошо разбирался в анатомии. «Исполнить» преступление именно так было более просто, чем попытаться пронзить сердце одним ударом. Чтобы с подобными знаниями и силой действовать наверняка, имелось несколько путей.

Далглиш поднялся и повернулся к Питеру Наглю.

— Это ваша стамеска?

— По-видимому. Она похожа на мою, и моей нет в ящике с инструментами.

Несмотря на пропуск обычного «сэр», в голосе, негромком и хорошо поставленном, не было и следа дерзости или негодования.

— Чем вы объясните, что стамеска оказалась здесь? — спросил Далглиш.

— Даже не знаю… Надеюсь, вы не думаете, что я умолчал бы, если бы знал?

Главврач бросил на Нагля хмурый предостерегающий взгляд и положил руку на плечо портье.

— На этот раз все, Нагль, — мягко сказал он, не советуясь с Далглишем. — Вы еще обождете снаружи, не так ли?

Далглиш не возражал, когда портье спокойно, без лишних слов удалился.

— Бедный парень! То, что использовали его стамеску, разумеется, потрясло его. Неприятно, что он оказывается как-то причастным к делу. Но вы убедитесь, старший инспектор, что Нагль — один из нескольких сотрудников, которые имеют полное алиби на предполагаемое время смерти.

Далглиш не стал объяснять, что это уже само по себе чрезвычайно подозрительно.

— Как вы считаете, когда приблизительно наступила смерть? — спросил он.

— Думаю, совсем недавно, — ответил доктор Этеридж, — У доктора Багли мнение такое же. В клинике сегодня очень тепло, мы уже включили центральное отопление, так что тело остывало медленно. По-моему, оно еще теплое. Я, правда, в таких делах чуть выше дилетанта.

В ожидании вас мы подсчитали, что смерть наступила не более часа назад. Так, по крайней мере, выходит со слов старшей сестры Амброуз — она была последним человеком, который видел мисс Болам живой. Приблизительно в шесть двадцать Калли, старший портье, сообщил мне, что мисс Болам звонила ему по внутреннему телефону около шести пятнадцати, сказав, что спускается в подвал, и попросила направить мистера Лоде, когда он прибудет, в ее кабинет. А еще через несколько минут старшая сестра вышла из кабинета электроконвульсивной терапии нижнего, этажа и пересекла холл — в комнате ожидания она хотела передать, мужу пациентки, что та может отправиться домой. Старшая сестра увидела мисс Болам, пересекающую холл по направлению к лестнице, ведущей в подвал. После этого никто не видел ее живой.

— За исключением убийцы, — произнес Далглиш.

Доктор Этеридж удивленно посмотрел на него:

— Да, действительно; я имею в виду, что ее не видел живой никто из нас. Мы спрашивали старшую сестру Амброуз о времени, и она вполне уверенно…

— Я хотел бы видеть старшую сестру Амброуз и второго портье.

— Конечно. Разумеется, вы хотите увидеть каждого. Мы предупредили домашних, что сегодня вечером задержимся, конечно, не объясняя причины. А потом обыскали здание и установили, что двери в подвал и на нижний этаж с внутренней стороны закрыты на засов. Никто ни к чему, разумеется, не прикасался. Я собрал всех сотрудников в кабинете для консультаций в передней части нижнего этажа, за исключением старшей сестры и сестры Болам, которые находились с оставшимися пациентами в комнате ожидания. Кроме мистера Лоде и вас, в здание никто не входил.

— Вы, доктор, кажется, позаботились обо всем, — сказал Далглиш.

Он стоял и смотрел на тело.

— Кто ее обнаружил? — спросил он.

— Одна из двух медицинских секретарей — Дженни Придди. Калли, старший портье, почти весь день жаловался на боли в желудке, и мисс Придди пошла разыскивать мисс Болам, чтобы спросить, не может ли он уйти домой раньше. Мисс Придди очень расстроена, но именно она сообщила мне…

— Я думаю, будет лучше, если я услышу это непосредственно от нее. Была та дверь заперта?

Вопрос прозвучал учтиво, но Далглиш почувствовал, что все удивлены. Впрочем, тон главного врача не изменился.

— Обычно закрыта, — ответил он. — Ключ висит вместе с другими ключами в служебной комнате портье, здесь, в подвале. Стамеска находилась там же.

— А эта статуэтка?

— Ее взяли из кабинета трудовой терапии, также в подвале. Статуэтку вырезал из дерева один из наших пациентов.

До сих пор отвечал только главный врач. За все это время доктор Багли не произнес ни слова. Но тут он неожиданно заговорил:

— Мисс Болам сперва оглушили статуэткой, а затем нанесли удар в сердце, кто-то хорошо осведомленный в этом деле или дьявольски везучий. Это очевидно. Неясно другое — почему здесь такой кавардак с медицинскими документами. Она лежит на них, значит, это произошло до убийства.

— Возможно, результат борьбы, — предположил доктор Этеридж.