Татьяна Устинова - Там, где нас нет (сборник) Страница 5

– Почему бабушка... в королевстве? – спросил он зачем-то.

– Не знаю, так тетя Маша сказала.

– В царствии, – поправила Юля тусклым голосом, – в царствии небесном. Так тебе тетя Маша объяснила?

– Точно! – просиял мальчишка. – Как это вы угадали? А я вспоминал, вспоминал!.. Она над нами живет, к бабушке в гости ходит. К ней какой-то валет должен прийти, а все никак не идет! А бабушка говорила, что он придет, и тетя Маша сказала, что она раньше надеялась, а потом перестала.

– Бабушка давно умерла?

Мальчишка виновато посмотрел на Юлю.

– Я в календаре не понимаю, – сообщил он и шмыгнул носом, – хотя мне в школу на следующий год. Я зато в часах понимаю! Хотите, скажу вам, сколько времени?

– Скажи.

И пока мальчишка рассматривал часы под задранным рукавом ее шубы, она быстро вытерла глаза. Волков отвернулся.

– Без двадцати десять! – объявил гном. – Правильно?

– Двадцать минут десятого, – сказал Волков. – Правильно.

– А почему ты один? Где родственники? Почему ты в магазин ходишь? – спросила Юля.

– А кто же за меня пойдет? – рассудительно сказал мальчишка. – Больше некому, бабушка-то в царство уехала! А родственник у нас один, дядя Петя. Он в Тамбове живет. Есть такой город?

– Есть, – подтвердила Юля и опять вытерла глаза.

– А больше никого нет. Тетя Маша сказала, что меня обязательно придут забирать. Ну, чтоб я ждал.

– Кто придет?

– Из собеса, – произнес мальчишка привычное слово, – она говорит, государство об детях должно заботиться и бросать их не должно. Она говорит, что скоро придут и заберут меня в детдом. А я не хочу в детдом! Я туда не пойду!

– Как... не пойдешь?

– Юль, кончай эту канитель, а?

– Не пойду, – заявил мальчишка совершенно по-взрослому, – бабушка всегда мне говорила – надень шапку как следует, ты что, детдомовский, что ли? И не пойду я туда ни за что! Я сам по себе жить буду.

– Ты не сможешь.

– Мне бы только вырасти немножко, а там я на работу устроюсь, – продолжал мальчишка, – бабушка говорила, что, когда я вырасту, мы с ней на юг поедем, на море! Она говорила, заработаешь и свезешь меня. Вы знаете, что такое море?

Юля взяла Волкова за руку. Ее ладонь была холодная, маленькая, как птичья лапка, и несчастная. И дрожала. Волков подержал ее руку и сунул в карман своей куртки.

– Павлик, постой, но как же ты... живешь? – Юля выдернула руку – единственное, что сейчас интересовало Волкова, – и присела перед мальчишкой на корточки. – Тебе же надо есть, пить, спать! Как ты все это делаешь?

– А что? Я самостоятельный. Я вот молока куплю и хлеба и ем. Бабушка говорила, что на молоке с хлебом можно всю жизнь прожить и не болеть некогда.

– Так, подожди, а социальные службы? Тебя должны были давно забрать!

– Да я не хочу, – объяснил мальчишка, явно гордясь собой. – Я утром уйду и не возвращаюсь до вечера! А они приходят, и участковый, дядя Сережа, и с ним две тетки в шапках! Я их сто раз видел! Они придут, поищут, поищут, а меня нет. Ну, и уйдут. А вечером уж я прихожу.

– А ключи?

– А у меня есть. Вот! – И он достал из-за пазухи связку. – Бабушка всегда говорила, что если она помрет, я в квартиру не попаду, и дала мне ключи. Я все замки открывать умею, вы не думайте! До верхнего не достаю, так я на ящик становлюсь! Там бумажка приклеена, я ее отдеру потихоньку, и вхожу, и живу себе. Главное, теперь вырасти быстрей, чтоб на работу устроиться. А то они меня изымут.

– Что?!

– Ну, это так называется, – объяснил мальчишка обстоятельно. – Ребенка изымают и сдают в детский дом. Ну, чтобы он по улицам не шатался! Только я туда не хочу. Я один буду жить. Я же все умею! И стирать, и чайник ставить, и картошку чистить! Только картошка кончилась, а я не знаю, сколько она стоит. Вы не знаете? Я бы тогда денег попросил и купил картошки, а так не знаю...

Птичья лапка опять изо всех сил стиснула волковскую руку.

– И по улице я не шатаюсь. Я в магазин схожу, а потом на лестнице сижу, на самом верху. У нас там тепло и свет горит. Это называется черная лестница. Только ничего она не черная! Бабушка говорит, что раньше управдом был жулик, а теперь ничего, меньше ворует. Лампочки покупает. Я туда книжку принес. Читаю. Не мешаю никому. Я только не хочу, чтобы меня изымали. Я дома хочу...

Он замолчал, опять пошевелил губами и сказал Волкову:

– Спасибо, что вы мне деньги дали. Сорок шесть рублей семнадцать копеек. Я теперь в магазин пойду. Там меня знают, только не знают, что бабушка умерла.

– Павел, – трясясь мелкой дрожью, сказала Юля Волкову, – что нам делать? Что нам теперь делать, а?..

– Ой, а вы тоже Павлик? – просиял мальчишка. – Бабушка говорит, это хорошее имя, потому что наш небесный покровитель всех победит. Апостол Павел он называется. А тетя Маша говорит, что на девятый день бабушка с ним должна повстречаться, ну, с этим апостолом! Только девять дней еще не прошло. А я тете Маше говорю, – добавил мальчишка, подумав, – как же бабушка с ним повстречается? Она, если идет в магазин или в собес и с кем-нибудь встречается, мне потом всегда рассказывает! А кому она там, в царстве, рассказывать будет? Бабушка там и не знает никого!

– Как все плохо, – простонала Юля, – как все плохо и несправедливо!..

– Юль, ну, все понятно. Забирай его, и идите домой, – морщась, велел Волков, – а я подумаю...

– Ко мне домой нельзя, – предупредил мальчишка, – там дядя Сережа и две тетки из собеса!

– В шапках, – подсказал Волков.

Мальчишка кивнул.

– Они всегда днем приходят. Ко мне только вечером можно, когда они уйдут.

– А к нам круглые сутки можно. – Волков притянул его к себе и зачем-то порассматривал со всех сторон. – А родители твои где, пацан? Бабушка тебе наверняка говорила! Или только про апостола Павла?

– А они тоже в царстве, – объяснил мальчишка, – тетя Маша сказала, что они там теперь все вместе, и бабушка с дедушкой, и мама с папой. Тетя Маша говорила, что мой папа очень любил на машине гонять. Она говорила, что он на ней, как на истребителе, летал. И убился насмерть, и маму убил, когда с дачи ехал. Только я этого не помню, я еще маленький был. А потом дедушка сразу от горя умер, а сейчас бабушка умерла тоже.

– Ну, это ни о чем не говорит, – быстро сказал Волков Юле. – Это стандартная история.

Юля зачем-то поправила на Павлике туго повязанный шарф.

– Пойдем к нам, – она взяла мальчика за руку, будто всю жизнь брала. – Чего на той лестнице сидеть!

– У меня там книжка, – возразил мальчишка.

– Ну, мы потом ее заберем.

– Надо забрать, – сказал он озабоченно. – Пропадет.

– Не пропадет. Мы потом как-нибудь сходим и заберем. А ты телефон свой домашний знаешь?

– Знаю. И тети-Машин знаю! Бабушка говорила, что, когда она помрет, я должен сразу тете Маше позвонить, и телефон я каждый день повторял, она меня заставляла.

– Вот и хорошо. Пойдем?

Он переступил ногами, обутыми в крепкие красные ботиночки с растрескавшимися носами. Было видно, что ему хочется пойти, но он сомневается.

– Пойдем, – повторила Юля. – У нас книжек много, и мультики есть. Про оленя Рудольфа смотрел?

– Не-а. У нас мало мультиков. Бабушка говорит, это дорого очень. Она говорит, всего не купишь. Лучше книжку почитать. У нас книжек много, еще от дедушки остались. Я одну попробовал читать и ничего не понял! И называется она как-то странно... я долго запоминал... «Теоретические основы электротехники», вот! Ни слова не понятно! Я вот только горки запомнил.

– Какие горки? – спросила Юля.

– Синусоиды, – быстро объяснил Волков, – что тут непонятного?..

– У нас сколько хочешь мультиков, – продолжала Юля, – про Деда Мороза, про Новый год, про Белоснежку!

– У вас, наверное, детей много и денег тоже, – сказал мальчишка.

– Детей у нас всего двое, и они уже выросли.

Теперь ему совершенно определенно хотелось пойти – мультики, еще бы!..

– Мне с чужими нельзя, – высказал он последнее опасение. – Бабушка говорила, с чужими даже разговаривать нельзя! Она говорила, что детей воруют и продают на органы.

Тут взрослые отчего-то засмеялись. Он посмотрел на них, словно спрашивая – что?.. Что вы смеетесь?..

Ему стукнуло шесть лет, и он не умел разбираться в людях, но тут ему показалось, что этим можно верить. Они не продадут его на органы. Наверное.

И еще он замучился один. Сидеть на лестнице было скучно и немного страшно, и он придумывал истории, чтобы как-то себя развлечь. В этих историях он ехал к бабушке в ее королевство – нет, нет, в царство! – и там они знакомились с защитником, про которого рассказывала бабушка, апостолом Павлом. Апостол представлялся ему в скафандре и с бластером, как в телевизоре. Еще там были речка и горка. Бабушка говорила, что это он запомнил, как они в Тамбов ездили, к дяде Пете. Бабушка говорила, это давно было, ты этого помнить не можешь, но он-то помнит!..

И он немного беспокоился, что не успеет вырасти и пойти на работу до того, как его изымут две тетки в шапках, а бабушка говорила, что хуже нет для ребенка, чем в детдоме расти! Вот уже несколько дней прошло, как он без бабушки, а растет он все-таки как-то очень медленно, и картошка у него кончилась, и есть хочется! Бабушка говорила, что он рассудительный, то есть может обо всем рассуждать. И он рассудил, что картошки он все равно нигде не достанет, так чего теперь про нее думать!.. А тетя Маша не догадалась принести. Вообще она была какая-то странная в последнее время, смотрела мутными глазами, гладила его по голове дрожащей рукой, и пахло от нее плохо, каким-то резким, дурным запахом. И ложась спать, Павлик слышал, как наверху, как раз у тети Маши, горланили песни. А они с бабушкой не любят, когда горланят! Они тишину любят.