Б. Седов - Я ненавижу Страница 5

– Каролина Артемовна! – представилась я своим вымышленным именем и уселась возле камина. Камин, кстати, был примерно метра два глубиной, в нем весело плясали огоньки настоящего, живого огня. Атмосфера турбазы мне пришлась по душе, и я не жалела, что потратила столько времени, добираясь сюда. – Но мне всегда казалось, что русалки живут в реках и озерах!

– Ничего подобного! – живо возразил директор, которому как видно хорошо были знакомы повадки не только зверей и браконьеров, обитающих в вверенном ему хозяйстве, но и всяческой мифологической нечисти. – Чистейшей воды заблуждение. Русалки вполне могут жить и в лесу, и, в поле, и, кстати, никаких рыбьих хвостов у них нет, это выдумка…

Я не стала развивать сказочную тему и, немного отдохнув под околоохотничий треп мужчин, отправилась изучать турбазу. Чувствовалось, что она была построена недавно, это подтвердил семенивший за мной по пятам директор. Евгений Васильевич, как видно, подустал от брюзги Мясоедова и был рад новой гостье.

– Раньше здесь было жуткое захолустье, – сообщил он мне по пути, – но когда сменились хозяева, то все радикально изменилось. Сами можете убедиться – нам есть чем гордиться!

За окнами уже совсем стемнело. Во дворе мелькнули фары подъезжающих машин. Директор вышел встретить их. Я, набросив шубку, последовала за ним на крыльцо. Как оказалось, это вернулись охотники. Один из них, коренастый мужчина лет пятидесяти продемонстрировал нашему хозяину связку тетеревов.

– На лунках взяли[3]? – поинтересовался директор.

– Разумеется!

Прочие обитатели турбазы представляли собой разнородную толпу, в которой преобладали молодые лица. Все были вооружены разномастными винтовками и карабинами, но, судя по всему, больше настоящих охотников среди них не было. Просто ребята выбрались за город отдохнуть.

Привлекала внимание шумная брюнетка с эффектной, надо признать, внешностью, вокруг которой кучковались мужчины. Как я сразу догадалась, это была супруга Мясоедова – судя по всему, дамочка не самых строгих правил. Один из сопровождающих откровенно с ней флиртовал, но она не только не пресекала это, а, наоборот, всячески поощряла. Этот ее кавалер, Николай, парень с рыжей шевелюрой и нагловатой физиономией, был моложе ее.

– Ого, – закричал он, завидев меня. – Еще женщины! Это же просто праздник какой-то!

Брюнетка одарила меня ревнивым взглядом. Я же сделала вид, что ничего не заметила, и ушла в дом вслед за охотником с тетеревами.

Валентин Федорович Лаевский – так его звали – ездил обычно охотиться отдельно от остальных гостей, которых не без основания считал просто пижонами. С Валентином Федоровичем была собака. Пятнистый спаниель с полагающимися ему по званию длинными, подметающими пол ушами и преданным взглядом.

– Нет, – ответил на мой немой вопрос охотник. – С Валетом мы охотимся только весной да осенью на уточек да вальдшнепов. Куропаток хорошо берет, только у нас ведь в области на них запрещена охота. А сейчас просто привез, пусть порезвится – он любит эти места.

Спаниель в самом деле чувствовал себя в гостиной как дома, прошел поближе к камину и расположился возле него, поглядывая на нас. Только этой собаке был разрешен вход в помещения, остальные находились в специальной пристройкепсарне.

Ужинали все вместе в столовой, больше напоминавшей банкетный зал. Меню турбазы мог бы гордиться любой столичный ресторан. Я чувствовала себя проголодавшейся и отдала должное прекрасно приготовленным блюдам.

Директор ужинал с нами, он, как капитан роскошного лайнера, был обязан находиться среди гостей, во всяком случае так он мне объяснил. Вообще Евгений Васильевич не обижал меня отсутствием внимания, я его явно «зацепила».

Говорили за ужином в основном об охоте.

– Я думала, мы возьмем медведя на берлоге! – сказала супруга Мясоедова и облизала эротично губы, косясь на рыжего Николая.

– Для этого, Алла Михайловна, – сообщил директор, – нужно было берлогу с осени примечать. У меня была одна, но ее уже облюбовали до вас…

– Бедный медведь! – прокомментировал печальным тоном Мясоедов. – Спал себе спокойно, никого не трогал, и вот на тебе!…

Я попробовала вино из личных директорских запасов. Вино было отличным, марка, правда, мне незнакомая – название очень длинное, как фамилия испанского гранда. Здорово ударило в голову, и вскоре я решила отправиться на боковую.

Попрощалась со всеми и поднялась наверх, на второй этаж. Чувствовала себя усталой и слегка захмелевшей. Коридор, куда выходили двери номеров, был пуст. Я не сразу отыскала свою комнату. По прибытии мне, как и остальным, выдали от нее ключ.

– Это не значит, что к вам может кто-нибудь забраться! – объяснил служащий. – У нас здесь на сто пятьдесят километров вокруг ни одного преступника, а ключи выдаем для личного спокойствия клиентов и соблюдения конфиденциальности!

Да где же этот чертов ключ?! А вот… Тут я почувствовала, что кто-то уверенно берет меня под локоть.

– Я сейчас помогу!… – Николай перехватил мою руку с ключом и попытался его забрать.

Он, кажется, был уверен, что сможет сделать со мной все, что угодно. Этого еще мне не хватало! Я вырвала руку и, вставив ключ в замочную скважину, быстро повернула его.

– Да пошел ты!

Лицо Николая перекосилось от ярости. Конечно, он до сих пор считал себя отличным парнем, с которым будет рада переспать любая! Да что там рада?! За честь должна считать. И тут какая-то пьяная потаскушка посылает его подальше!

Он рванулся за Анжеликой, втолкнув ее в комнату, и резко захлопнул дверь. Его мускулистые руки бесцеремонно впились в ее тело, стиснув сквозь платье груди.

Конечно, если бы не вино, прием получился бы лучше, но и в теперешнем состоянии я на многое была способна.

Через мгновение парень лежал на полу, вопя от боли.

– Ты мне руку сломала! – кричал он.

– В человеческом теле двести шесть костей! – вспомнила я свой старый экзамен по биологии. – Так что не переживай – еще много осталось!

Прозвучало, конечно, несколько цинично. В каждом номере турбазы было два телефона – для связи с внешним миром и внутренний. Сев на кровать я сняла трубку второго и сообщила об инциденте.

Николая унесли, его жалобные вопли были похожи на крики умирающей птицы. Честно говоря, они меня порядком позабавили.

Я заперла дверь и, раздевшись, уже собиралась нырнуть в постель, когда в дверь постучали.

За дверью оказался директор. Евгений Васильевич смотрел на меня несколько ошарашенно, он запоздало узнал о происшествии и сразу поспешил ко мне.

– У нас никогда не было подобных… эксцессов! – проговорил он, краснея.

Не знаю, от чего он так залился краской, то ли был смущен ситуацией, то ли от того, что на мне была только прозрачная ночнушка.

– Хотите сказать, – спросила я холодным тоном, – что обычно приезжающим сюда дамам нравится, когда их насилуют?!

– Нет, конечно! – он совсем смешался. – Я ни в чем вас не упрекаю и понимаю, что ваши действия были совершенно оправданны…

– Тогда в чем же дело?! – спросила я уже более миролюбиво и, чтобы не смущать более добряка, отыскала халат и запахнулась.

– Я надеюсь, что вы не останетесь при мнении, будто подобные случаи здесь в порядке вещей.

Мы очень дорожим репутацией, а слухи распространяются быстро…

Теперь мне все стало ясно. Я поспешила успокоить директора, что не намереваюсь отговаривать своих знакомых от посещения турбазы или разорять ее владельцев с помощью судебного иска.

Директор немного повеселел и в качестве благодарности мне был гарантирован отдых на вверенном ему объекте в любое время года! Он даже готов был организовать охоту, как те, что устраивались раньше для партийных чиновников, а теперь для богатых клиентов – с заранее приготовленным зверем.

От организованной охоты я отказалась, а вот бутылку шампанского, доставленного в номер приняла. Евгений Васильевич помялся еще на пороге.

– Как он?! – спросила я, имея в виду несостоявшегося насильника.

– Ему оказали помощь, сейчас отправим в город. Он уверяет, что просто споткнулся, но наш врач другого мнения… Вы занимаетесь борьбой?!

– И борьбой!

Он кивнул, в глазах мелькнуло восхищение. Наконец дверь закрылась, и я оставила шампанское в ведерке со льдом – больше сегодня я пить не собиралась.