Марина Серова - Алмазная лихорадка Страница 5

— Я, может, желаю в купе ехать! — надрывался противный и развязный мужской голос. — Могу себе позволить!

На мгновение он умолк, видимо, слушая объяснения проводницы, а потом завопил с новой силой:

— Не надо ля-ля! Знаю, как вы с местами химичите! — он шумно затопал по коридору и азартно, с угрозой предложил: — Хочешь — найду? Хочешь?

Я быстро встала и, приоткрыв дверь, чуть-чуть выглянула в коридор. Ошибки быть не могло — давешний отморозок с поросячьими глазками добрался до нашего вагона. Вероятнее всего, искал он Капустина и теперь методически обследовал одно купе за другим под предлогом внезапно возникшей тяги к комфорту.

Сейчас он ломился в первое купе, отталкивая плечом расстроенную проводницу, и отчаянно ругался.

— Я начальника поезда позову! — со слезами в голосе пообещала проводница.

— Ага, зови! — просипел мордоворот. — И скажи: если мне купе не найдет — я ему сразу в пятак!

Проводница беспомощно оглядывалась.

Я прикрыла дверь и с невинным видом обратилась к Капустину:

— Анатолий Витальич, там — Поросячьи Глазки. По-моему, вас ищет. Может, выйдете?

Капустин слегка побледнел и переглянулся с Чижовым. Тот изобразил на лице неопределенную гримасу.

— Что будем делать? — встревоженно спросил Капустин. — Запремся?

— Наоборот. Нужно его впустить, — убежденно сказала я, доставая из своего чемодана кусок прочного нейлонового шнура с петлей на конце. — Он все равно будет нас пасти. А так мы сможем из него что-нибудь вытянуть, — я взлетела на верхнюю полку и распорядилась: — Чижов, готовьте наручники! Анатолий Витальич, вы сядьте подальше от входа и ни во что не вмешивайтесь… Вы, Чижов, предложите сейчас этому уроду свободное место и, едва он войдет, постарайтесь его вырубить — вспомните семьдесят девятый год!

Мне было немного странно, что они не стали мне прекословить, но, может быть, в минуту опасности мозги у них работали лучше. Чижов, достав из-под сиденья наручники, положил их в карман пиджака и, откашлявшись, точно докладчик перед выступлением, выглянул в коридор.

— Это… Молодой человек! — сказал он неестественным голосом. — Иди к нам, тут есть место…

— А я чего говорил! — заорал молодой человек и загрохотал в сторону нашего купе.

Чижов слегка отступил назад и, сделав замкнутое лицо, недвусмысленно принял боксерскую стойку. Я спокойно залегла на верхней полке, держа наготове удавку.

Парень влетел в купе и с одного взгляда оценил ситуацию. Это было животное, идеально созданное природой для смертельных схваток, — мы не учли этого. Едва за его спиной хрястнула дверь, бритый неуловимым скользящим движением опустил в карман кулак и тут же его вынул, уже окольцованным никелированным кастетом.

Чижов не стал раздумывать и немедленно провел прямой левой в челюсть. Он почти достиг цели, но противник, демонстрируя отменную реакцию, отклонился назад и погасил удар.

Чижов добавил правой по корпусу, и парень отлетел, врезавшись спиной в дверь. Но он тут же оттолкнулся от нее и, заревев как бык, очертя голову бросился на Чижова. Боксер без труда закрылся от удара, но на его руках не было перчаток, и он остановил сталь кастета голой кистью. Я услышала короткий хруст ломающихся костей и увидела, как застыло лицо Чижова. Он невольно отступил на шаг и уперся в столик. Туша белобрысого метнулась вперед, сверкнул кастет.

И в этот миг, с хладнокровием ковбоя, заарканивающего на ферме годовалого бычка, я с высоты своего положения накинула на шею громилы нейлоновую петлю и стремительным движением затянула ее.

Он, впопыхах меня не заметивший вовсе, испытал мгновенное и жуткое потрясение. Неведомая беспощадная сила внезапно и непонятно сдавила смертельной хваткой его гортань. Он инстинктивно остановился и судорожно вцепился руками в отказавшее вдруг горло. По-моему, он хотел проверить, не испортилось ли что-нибудь в его организме.

Этого мгновения мне как раз хватило, чтобы перекинуть шнур через стальной крючок, вделанный в панель, и, используя его как блок, еще туже затянуть петлю. Белобрысый захрипел и безвольно ткнулся вперед.

Чижову это было на руку. Не на ту, левую, что плетью висела вдоль его тела, а на правую, которая была в порядке, — в удар он вложил всю свою ненависть и досаду.

Бил он ниже пояса, что выглядело не совсем спортивно, но удивительно эффективно. Наш противник дернулся всей своей тушей, словно в агонии, и мешком повис на веревке, подогнув слабеющие колени. Он уже был без сознания. Я отпустила веревку, и громоздкое тело повалилось на пол, попутно шарахнувшись дважды головой — о столик и нижнюю полку.

Я соскользнула вниз и помогла Чижову застегнуть на запястьях бандита наручники. Потом я ослабила петлю и убедилась, что белобрысый еще дышит.

Тем временем Капустин лихорадочно и бестолково пытался опустить раму вагонного окна. Он был катастрофически бледен. Руки его тряслись. Наконец ему удалось справиться с окном, и в купе ворвался ледяной, пронизанный ночной сыростью ветер. Капустин по пояс вывалился из вагона, и его вырвало.

У меня есть хорошая привычка брать в дорогу аптечку, и мне удалось наложить на поврежденную руку Чижова довольно приличную шину. У него, по всей видимости, были перебиты пястные кости, но держался он стойко и только изредка шепотом матерился.

Пока я возилась с боксером, Капустин пришел в себя, утерся носовым платком, закрыл окно и, подняв сиденье, достал из своего багажника бутылку коньяка. Он отхлебнул прямо из горлышка, порозовел и обрел способность говорить.

— Какой кошмар! — сказал он, с непонятным выражением на лице меня разглядывая. — Вы что — в спецназе служили, что ли?

— Вроде того, — сказала я.

— Ну, дела! — покачал он головой. — От вас лучше держаться подальше… А что теперь с этим делать? — он показал на белобрысого, который все еще не пришел в себя.

— Во-первых, связать ноги, — ответила я. — Чижов, заприте-ка дверь!

Тем же нейлоновым шнуром я надежно связала громиле ноги и, поднявшись, продолжила:

— Во-вторых, нам всем нужно выпить, а в-третьих, снять с этого типа допрос. Остальное — по обстоятельствам.

Капустин не стал больше ничего спрашивать. На столе появились стаканы, и мы в полном молчании выпили, точно бойцы перед атакой. В это время зашевелился и застонал пришедший в сознание белобрысый. Он дергался, словно рыба, выброшенная на песок, и никак не мог понять, какая сила мешает ему подняться и отмолотить дешевых фраеров, лакающих в двух шагах от него дорогой коньяк.

Втроем мы подняли его тушу с пола и кое-как усадили на нижнюю полку, а сами, устроившись напротив, хорошенько осмотрели его. Выглядел он отвратительно — с лица его еще не сошла багрово-синюшная краска, и вдобавок при падении он рассек себе кожу на лбу и на правой скуле. Теперь из ран текла кровь, заливая почти все лицо.

— Ну, падлы… — с трудом выговорил парень и с тоской посмотрел на стальные браслеты, стягивающие его руки.

— Ты на Лукьяна работаешь? — вдруг спросил Капустин.

Парень ответил ему быстрым злобным взглядом.

Я пошевелила мозгами и вспомнила — «Лукьян», охранное агентство! По слухам, эти ребята занимались тем, что охраняли мелких предпринимателей. В основном от самих себя. Вот, значит, кто был главным конкурентом братьев Капустиных! Умеренный криминал против криминала убежденного. Обычный для нашего времени, но весьма неприятный конфликт.

Я достала из своего чемодана карту и принялась ее изучать. Все остальные с недоумением наблюдали за мной. Наконец я нашла что искала и, отложив карту, обратилась к отморозку:

— Что ты парень крутой, видно за версту. Поэтому не буду тебя стращать и уговаривать. Ты нам ничего, конечно, не скажешь.

Как бы подтверждая мои слова, белобрысый горделиво усмехнулся, и его поросячьи глазки вызывающе засверкали.

— Я предлагаю тебе другой вариант, — как ни в чем не бывало продолжила я. — Минут через десять мы будем проезжать мост. Длина его шестьдесят-семьдесят метров. Внизу холодная река. Мы опустим тебя головой вниз из нашего окна и будем придерживать за ноги, чтобы ты мог полюбоваться речным пейзажем. А пока ты будешь отдыхать, мы возьмем у тебя интервью. Если захочешь — ответишь на наши вопросы. Но учти, времени у тебя будет немного — ровно на длину моста. Все понял? А теперь я продиктую вопросы, чтобы ты мог хорошенько подготовиться. Вот они: кто тебя послал? Кто твой спутник? Что планирует твой хозяин дальше? Вот, пожалуй, и все. Как видишь, вопросы несложные. Сложнее будет остаться в живых, упав с железнодорожного моста в реку, да еще в наручниках. Если, конечно, тебя зовут не Гарри Гудини…

Белобрысому имя Гудини ничего не говорило, но он задумался. Потом он сдержанно произнес:

— А ты баба центровая… — В его устах это прозвучало как изысканный комплимент. — Но ты прикинь, если я тебе все нарисую, мне, один хрен, не жить. У нас такого не прощают.