Марджери Аллингем - Полиция на похоронах. Цветы для судьи (сборник) Страница 5

– «Обитель Сократа», – произнес мистер Кэмпион.

Она кивнула.

– А вы откуда знаете?

– Ну что вы, это же достопримечательность. По крайней мере, раньше была – когда я учился. Да-да, я хорошо помню дом. Итак, теперь расскажите о дяде Эндрю.

Его гостья сделала глубокий вдох.

– Все случилось на прошлой неделе, за ужином. Мне неловко это говорить, но вы, думаю, поймете. Моя двоюродная бабка со всеми домочадцами обращается одинаково: как с нерадивыми детьми. А поскольку они уже в возрасте и довольно обидчивы, то без конца вступают в перепалки. Все, кроме тети Китти. Она просто милая беспомощная старушка. Тетя Джулия ею распоряжается, как хочет. Заодно она пытается помыкать двумя дядями, и те ее на дух не переносят, как и друг друга. Бывает, они по нескольку дней подряд ругаются и препираются, слушать это невыносимо. В ту субботу как раз произошла такая ссора, и она бы разразилась прямо за столом, если бы не миссис Каролина: ссоры за едой у нее под строгим запретом, как утренние чаепития или музыка по воскресеньям.

Так вот, за ужином – восемь блюд сменяют друг друга в полной тишине, ну, вы представляете, – когда обстановка накалилась почти до предела и дядя Уильям, плюнув на материнские запреты, вот-вот ударил бы дядю Эндрю ложкой по лбу, когда тетя Китти тихо рыдала над салатом, а тетя Джулия была на грани истерики, прямо посреди гостиной что-то оглушительно грохнуло. Я такого грохота в жизни не слышала. Тетя Китти завизжала, как маленький паровоз и выскочила из-за стола. Дядя Уильям громко выругался. Тетя Джулия едва не ударилась в истерику, а дядя Эндрю выронил вилку. Миссис Фарадей спокойно сидела за столом и постукивала по нему пальцами. У нее твердые костлявые пальцы, и звук получается такой, словно она надевает на них маленькие наперстки из слоновой кости. Она тихо сказала: «Сядь, Китти», а потом повернулась к дяде Уильяму и изрекла: «Как нехорошо! Ты прожил в моем доме столько лет, а до сих пор не усвоил, что я не терплю непристойностей за столом. Пора бы вам всем запомнить, что каждые пятнадцать лет в часах падают гири». Дядя Уильям только пробормотал: «Да, матушка», и до конца ужина никто больше не произнес ни слова.

– После ужина вы открыли дверцу напольных часов и увидели, что гири в самом деле упали, – сказал мистер Кэмпион. – Вот так работают настоящие ищейки – быстро.

Джойс кивнула.

– В деревянном дне была порядочная вмятина. Я спросила Элис – горничную, которая проработала в доме чуть ли не всю жизнь, – и она подтвердила, что со дня последнего падения гирь как раз минуло пятнадцать лет. А еще в тот вечер она была последней, кто видел гири, – они бесследно пропали! Знаю, вам это покажется ненужной подробностью, но я рассказываю все по порядку, иначе и сама собьюсь, и вас запутаю.

Тут она была вынуждена остановиться: в гостиную вошел Лагг в великолепном сером кардигане. Он катил перед собой сервировочный столик, заставленный множеством его излюбленных яств.

– А вот и закуски, – с простительной гордостью произнес он. – Креветки в горшочках, паштет из анчоусов, яйца и превосходная ветчина. Я заварил чаю. Сам-то я люблю какао, но вам заварил чаю. Приятного аппетита.

Кэмпион жестом попросил его удалиться, и Лагг ушел, по дороге бурча что-то про неблагодарных хозяев.

– Из вашего описания «Обители Сократа» я делаю вывод, что Лагга туда лучше не пускать, – заметил мистер Кэмпион.

Джойс мрачно взглянула на него.

– Да уж, пожалуй.

За едой она продолжила свой рассказ. Лицо у нее было оживленное, но нервы давали о себе знать: заподозрить ее во лжи или любви к распространению сенсационных слухов было невозможно.

– Дядя Эндрю исчез в воскресенье. Если бы вы были хорошо знакомы с укладом нашей жизни, то поняли бы, что это само по себе удивительно. В воскресенье все домочадцы находятся под неусыпным наблюдением миссис Каролины, и если уж кто захочет незаметно исчезнуть, то выберет для этого другой день. В тот раз был мой черед ехать с ней в карете. Миссис Каролина до конца мая катается в «Виктории». Мы выезжаем минут за двадцать до остальных, а они потом делают еще круг по окрестностям, чтобы приехать на место после нас. В то воскресенье тетя Джулия и тетя Китти были уже дома, когда мы вернулись. Миссис Каролине это пришлось не по душе: она убеждена, что автомобильные прогулки идут им на пользу. Оказалось, дядя Эндрю и дядя Уильям пошли домой пешком. Опять странность: эта парочка всю неделю была на ножах. Миссис Каролина заинтересовалась случившимся и выразила надежду, что после такой прогулки они наконец научатся жить в мире, как подобает джентльменам. К обеду они оба не явились, хотя тетя Китти до последнего тянула с началом трапезы. Конечно, миссис Каролина была недовольна.

Когда подали второе, в столовую вошел дядя Уильям, запыхавшийся и очень злой. Он был весьма удивлен тем, что дяди Эндрю до сих пор нет за столом. Если верить его рассказу, они с Эндрю пошли разными дорогами: последний хотел отправиться пешком и выбрал какой-то безумный маршрут – вроде бы через Шипс-грин, если не ошибаюсь. В конце концов они разругались и разошлись.

Джойс умолкла и виновато поглядела на мистера Кэмпиона.

– Вы же знаете, из-за какой ерунды порой ссорятся люди, которые друг друга недолюбливают.

Он понимающе кивнул, и она продолжала:

– Дядя Уильям не очень-то вдавался в подробности ссоры, потому что размолвки такого рода всегда стыдно вспоминать. Но, как мы поняли, виноват был дядя Эндрю. Он хотел вернуться домой через Гранчестерcкие луга – это огромный крюк. Дядя Уильям замерз и проголодался, поэтому вскоре не выдержал и заявил (или якобы заявил): «Отправляйся хоть ко всем чертям, я пойду один». Они расстались, и Уильям пришел домой, а Эндрю – нет. Больше мы его не видели. Он просто исчез – бесследно. Уехать дядя не мог, у него не было денег: в церкви ему даже нечего было положить в блюдо для пожертвований, пришлось брать в долг у тети Китти. Миссис Каролина ему много не дает, иначе он все спускает у букмекеров.

– Еще не факт, что денег у него не было, – вставил мистер Кэмпион. – Он ведь мог выиграть на скачках. Иногда такое случается, знаете ли.

– Нет, нет, тогда он еще ничего не выиграл! – пылко запротестовала Джойс. – Я вам не все рассказала. Моя двоюродная бабка считает, что ставить деньги на лошадей не только безнравственно и глупо, но и в первую очередь неприлично. Чтобы не выслушивать ее бесконечные нотации по этому поводу, мы все скрывали от нее дядино увлечение, как могли. Но время от времени она устраивала ему жуткие головомойки. Дядя Эндрю в какой-то момент терял терпение и начинал язвить, так что она, окончательно взбеленившись, отправляла его в свою комнату – подумать о своем поведении. Как несносного мальчишку. И он уходил. Вам, наверно, странно все это слышать… – виновато произнесла она.

– Отнюдь, – вежливо ответил мистер Кэмпион. – Продолжайте.

– Так вот, каждый вечер я обхожу спальни и проверяю, правильно ли Элис застелила кровати. Она всегда застилает их правильно, но миссис Каролина настаивает на проверке. Когда в то воскресенье я вошла в комнату дяди Эндрю, на его столе лежало три запечатанных письма, готовых к отправке, и одно недописанное. Видимо, он над ним работал, когда всех позвали вниз – ехать в церковь. Значит, он не собирался никуда уезжать, верно? Как бы то ни было, запечатанные письма я отправила по почте, а недописанное прикрыла блокнотом. Одно из посланий было адресовано его букмекеру, про остальные ничего не могу сказать, я не обратила внимания. Дядя Эндрю не появился и в понедельник, за завтраком миссис Каролина была очень сурова и зла. «Дурная кровь, Джойс, – сказала она мне. – Никакого понятия о личной дисциплине. Как только твой дядя явится домой, сразу же отправь его ко мне». Тетя Джулия и тетя Китти степенно молчали, хотя, помнится, тетя Китти сказала что-то про «бедного непутевого Эндрю», но Джулия тут же закрыла ей рот. Дядя Уильям вел себя образцово. Мне кажется, он даже рад тому, что дядя Эндрю пропал. Он прямо раздулся от собственной важности – осадить-то его теперь некому. К концу недели мы все, разумеется, порядком забеспокоились, и тетя Джулия предложила обратиться в полицию и объявить розыск, если это возможно. Но миссис Каролина пришла в ужас от этой идеи, и дядя Уильям ее поддержал. Она сказала, что потерять память Эндрю не мог, потому что ни с кем из семейства Фарадеев ничего подобного не случалось. Никакой полиции в своем доме она не потерпит, а если уж тетя Джулия так волнуется, то пусть разошлет письма родственникам и спросит, не видел ли кто Эндрю. Тут тетя Китти, ко всеобщему изумлению, заявила, что сделала это еще во вторник и никто ничего не знает. На некоторое время вопрос закрыли.

Щеки у Джойс раскраснелись, и она заговорила быстрее:

– А потом, в понедельник, произошло нечто очень странное. Дяде Эндрю пришла телеграмма. Элис принесла ее мне, такая у нас была договоренность: если помните, мы не хотели, чтобы миссис Каролина знала про ставки. В отсутствие дяди все телеграммы, пришедшие на его имя, приносили мне. Там было написано вот что: «Турецкий Ковер победил 75:1. Мои поздравления. Чек вышлю письмом. Сид».