Юлиан Семенов - Испанский вариант Страница 5

- Зачем все это? - шептала она сквозь слезы. - Зачем? Карла убили, папу убили, а нас тут хотят задушить... Зачем это? Пусть бы все было, как было, чем этот ужас...

...Вольф вылез из подвала первым. Следом за ним, хрипя и задыхаясь, вылез голубоглазый старик с забинтованной головой.

Вдали высверкивал Дунай, в котором электрически синели звезды. Выстрелы были слышны по-прежнему, но теперь где-то вдалеке. Старик сказал:

- Надо увозить людей за город.

- Увозить? - спросил Вольф.

- Конечно.

- А разве уйти нельзя?

- Нельзя. Люди устали. А на них охотятся. Их перестреляют на дорогах.

- Пускай позовут латыша, - устало сказал Вольф. - Он был где-то рядом с нами...

...Они шли вдвоем по маленьким темным улочкам.

- Зачем вы здесь? - спросил Вольф. - Только для того чтобы писать в газету, или вам хочется аплодировать победе <правопорядка>?

- Мне хочется оплакивать поражение антифашистов

- Куда вы пишете?

- В свою газету, французам и англичанам, в <Пост>.

- <Пост> не тот орган, где оплакивают коммунистов.

- Почему же? Мертвых там оплакивают, и с радостью.

- Пальма... Ян Пальма... Я где-то слышал эту фамилию.

- Возможно, вы слышали фамилию Пальма-отца, а я - Пальма-младший. Последний раз мы виделись с папой двадцать лет назад.

- Это какой папа Пальма? Шпион из Индии?

- Разведчик, я бы сказал... - несколько обидчиво ответил Ян, - всякий дипломат негодует, когда его легальную профессию смешивают с нелегальной...

- Что это вы так откровенно со мной говорите? - спросил Вольф. Сыновья должны биться насмерть за достоинство отцов.

- Спасибо за совет. Я учту его. Но использовать на практике, увы, не смогу - человек должен отстаивать свое личное достоинство: только тогда сын жулика может стать пророком, а сестра блудницы - святой.

Вольф хмыкнул, полез за сигаретами:

- Если у вас есть желание стать пророком - достаньте грузовик.

Пальма вытащил из кармана бумажник, открыл его:

- Двести фунтов.

- И у меня полтора.

- Купим машину. Марксистская формула <деньги - товар> не может не подействовать здесь, пока коммунисты не победили, - улыбнулся Ян.

- Эта формула не сразу исчезнет, даже когда коммунисты победят, ответил Вольф.

Вольф увидел вывеску: <Похоронное бюро>. Сквозь жалюзи пробивался свет. Вольф пересек дорогу и распахнул дверь.

Владелец похоронного бюро - маленький толстенький человек с изумительно розовым, здоровым цветом лица, но совершенно лысый - сидел возле телефона:

- Да, да, хорошо, господин. Катафалк у вас будет сегодня к утру. Да, господин, я правильно записал ваш адрес. Я знаю этот район, господин.

Он положил трубку, бросился навстречу вошедшим:

- Пожалуйста, господа! У вас горе? Я соболезную, я готов помочь вам.

Снова зазвонил телефон, и хозяин, сняв трубку, ответил:

- Слушаю вас. Да, милостивая дама, я записываю. Берлинерштрассе, пять. Сколько мест? Ах, у вас погибло трое! Да, госпожа. Сегодня же у вас будет катафалк. Примите мои соболезнования.

Он положил трубку, развел руками и сказал:

- Господа, тысяча извинений. У меня сегодня очень много работы. Я слушаю вас. - Он раскрыл тетрадку, готовясь записать адрес, куда нужно прислать похоронный катафалк.

В это время снова позвонил телефон.

- Слушаю. Да, господин. К сожалению, я могу принять заказ только на вечер. Одну минуту, сударь. - Он зажал трубку ладонью и, распахнув ногой дверь, ведшую во внутренние комнаты, крикнул: - Ильза, тебе придется самой повести катафалк.

- У меня разваливается голова, - ответил женский голос. - Я работаю вторые сутки. Я не могу, милый, моя голова...

- Твоя голова развалится после того, как мы кончим работу. - Хозяин похоронного бюро рассмеялся. Вдруг он оборвал себя, вероятно, смутившись перед вошедшими, и сказал скорбным голосом: - Да, господин, катафалк будет у вас вечером, я записываю адрес.

Положив трубку, он поднялся навстречу Вольфу и Яну, но в это время снова зазвонил телефон.

- Пошли, - сказал Пальма, - тут ничего не получится.

- Минуту, - остановил его Вольф, - погоди.

Они дождались, пока хозяин кончил разговаривать с клиентом - на этот раз его просили о конном катафалке.

- Нам нужны две машины, - сказал Вольф.

- Когда похороны, господин?

- Хоть сейчас.

- Увы... Вы же видели мой объем работ... Если бы не хорошая организация похоронного дела, у нас бы обязательно вспыхнули эпидемии... Сколько трупов... Я могу похоронить ваших...

- Друзей...

- Друзей... Какое горе, какое горе... Я могу похоронить их завтра между тремя и пятью пополудни.

- Мы хорошо заплатим, если вы поможете нам сейчас, - сказал Пальма.

- Очень сожалею, сударь, очень сожалею...

Они шли по совершенно пустой улице, когда их остановили трое патрульных. Старший, очень высокий человек со шрамом на щеке, картинно козырнув, приказал спутникам:

- Проверьте документы.

- Слушаюсь, господин Лерст!

Пальма достал свой паспорт. Лерст увидел латышский герб, снова козырнул - ему, видимо, нравилось это - и спросил Вольфа:

- Вы тоже иностранец?

- Да.

- Можете идти. Только осторожнее. Здесь еще стреляют бандиты.

Когда патруль отошел, Пальма спросил:

- Какой у вас паспорт?

- У меня вовсе нет паспорта, - ответил Вольф. - Давайте завернем налево, там, кажется, таксомоторный парк.

- Ничего себе нервы, - ухмыльнулся Пальма.

- А у меня их нет, - тоже улыбнулся Вольф, - как и документов.

<Ц е н т р. ...После того как он достал грузовик в латышском

посольстве и лично провез семьи восставших через нацистские патрули в

лес, я обратился к нему с предложением отправиться в Прагу для

встречи с Борцовым, который доставил деньги, собранные МОПРом, столь

необходимые для спасения наиболее активных шуцбундовцев. Он принял

это предложение, спросив меня, кто я на самом деле. Понимая, что

встреча с Борцовым у него неминуема, я сказал ему, что являюсь

представителем МОПРа. Он долго раздумывал, видимо, колебался, прежде

чем подтвердил свое согласие отправиться в Прагу и провезти через

границу чемодан с деньгами, чтобы обеспечить спасение шуцбундовцев.

В о л ь ф>.

Шифровка Вольфа была доложена руководству. В тот же день, двумя часами позже, в Ригу ушло задание: срочно установить личность журналиста Яна Пальма, сына известного дипломата и разведчика, работающего ныне послом на Востоке.

Бургос, 1938, 6 августа, 9 час. 27 мин. __________________________________________________________________________

- Ну, а из отеля, как мне помнится, - продолжал Пальма, наблюдая за тем, как торопливо записывал его слова Хаген, - я сразу же уехал на вокзал, купил билет и отправился в горы - отдыхать и кататься на лыжах.

- В горы?

- В горы.

- В какое именно место?

- Суходревина, по-моему. Это между Братиславой и Веной. Так мне сейчас кажется.

- И вы категорически утверждаете, что с Уго Лерстом в Вене не встречались?

<Что он пристал ко мне с Веной? Я ведь действительно не встречал там Лерста. А если встречал, то, значит, все эти годы он держал меня под колпаком, - быстро думал Пальма, пока Хаген записывал свой вопрос. - Нет, я Лерста там не видел, это точно. Я видел там тысячу лерстов - это было самое страшное>.

Он вспомнил, как лерсты, похожие на него лерстенята и лерствятники ворвались в подвал, где прятались женщины и дети, и как они врезались в толпу со своими дубинками, и как в первое мгновение ему показалось, что это все спектакль, что это все в шутку - и быстрые взмахи рук, и крики, и тела на полу, и сладкий запах крови, и сухие выстрелы, почти неслышные в этом вопле. Только когда он увидел, как женщина вытащила за ноги трупик ребенка и стала играть с ним, будто с куклой, - только тогда Ян понял, что все это значит...

- Повторяю: впервые с Лерстом я встретился значительно позже.

- И в Прагу вы из Вены не ездили?

- Значит, Прага вас тоже интересует?

- Интересует, Пальма, интересует.

Прага, 1934 __________________________________________________________________________

Пражский отель <Амбассадор> был забит журналистами в тот солнечный, теплый, совсем не февральский день. Здесь проходила пресс-конференция советского писателя Борцова. Маленький черноволосый человек в профессорских очках, весело щурясь, оглядывал зал и рассеянно прислушивался к очередному вопросу корреспондента <Фигаро> из Парижа.

- Вы прибыли сюда только с одной целью, мсье Борцов? - спрашивал журналист. - Только с целью встретиться с вашими издателями? Или у вас есть какие-то иные задачи?

- Задач у меня много, а цель одна: встретиться с издателями моих книг в Чехословакии. Вы информированы совершенно правильно.

- Испытывают ли писатели в России гнет со стороны режима? - спросил журналист из Швейцарии.

- Писатели фашистского, порнографического или расистского толка в нашей стране испытывали, испытывают и будут испытывать гнет со стороны пролетарской диктатуры.

- Я представляю <Тан>, мсье Борцов. Скажите, пожалуйста, что вас больше всего волнует в литературе?