Анна Данилова - Вспомни обо мне Страница 5

– На восемь лет, – как-то странно среагировала она, словно оправдываясь. – Это небольшая разница…

– Да, возможно, но он выглядит как настоящий старик! У него безрадостное лицо ипохондрика, у него обвислые щеки, печальный рот… Как ты можешь жить с таким человеком? Жизнь дана нам для радости… Я пришел сюда, чтобы забрать тебя к себе…

– …чтобы убить? – она едва разлепила пересохшие губы, чтобы задать этот страшный вопрос.

– Говорю же, – он стиснул зубы и говорил уже со злобой. – Я люблю тебя и хочу жить с тобой, понимаешь? Ты не видела меня все это время, а ведь я постоянно находился под окнами твоего класса… Даже в дождь, в снег, когда был сильный ветер… Я очень надеялся, что ты заметишь меня, но ты даже не подходила к окну… А однажды я так долго простоял, глядя на твое окно и представляя, как мы будем жить вместе, что продрог, замерз… Я подхватил воспаление легких и оказался в больнице…

– Но я не люблю вас, вы понимаете? Я люблю своего мужа… таким, какой он есть…

И тут ей захотелось заплакать. Концевич не ехал. Он совершенно бесчувственный и на самом деле безрадостный и какой-то никакой… Он доведет ее либо до сумасшествия, либо до смерти…

– Алексей, если вы любите меня, то должны понять, что я устала и хочу домой… К тому же я проголодалась… Да и вы меня пугаете… Отпустите меня, я прошу вас…

– Господи, Вера, да я не держу вас. Просто у меня все готово, и я только жду, когда вы согласитесь…

– Хорошо, мне надо подумать…

Неужели он меня отпустит?

– Пойдемте, я провожу вас до вашей машины…

– Нет! – вскричала она, представляя, как он нападет на нее в тот момент, когда она откроет машину…

– Хорошо. Чтобы вы… То есть ты… Чтобы ты не боялась меня, я уйду, и ты увидишь из этого вот окна, что я далеко… Ты перепугана, а я не хочу, чтобы ты меня боялась… Люблю тебя, вечно твой – Алексей…

Он улыбнулся, показывая запущенные, почерневшие от кариеса зубы, и быстрым шагом вышел из учительской. Она слышала, как он прогрохотал по лестнице, словно скатываясь по ней вниз, после чего очень быстро оказался на улице, под окнами… Фонарь освещал его высокую черную фигуру. Он помахал ей и зашагал в сторону ворот, миновав их, вышел на освещенный тротуар и двинулся по направлению к трамвайной остановке.

Вера выключила по инерции свет в учительской, выбежала на улицу и бросилась к своей машине, и уже отъехав, вдруг резко затормозила – какой-то человек бросился ей под колеса… А через мгновение она увидела прилепленные к стеклу искаженные и словно расплющенные губы – это был ее маньяк, ее наказание, ее страх… Он исчез так же внезапно, как и появился.

А дома у нее случилась истерика. Пришел Анатолий, и она заявила ему, что не собирается с ним больше жить, что он негодяй и подлец, что ее чуть не убил в школе маньяк… Что он хочет, чтобы ее убили…

Концевич долго не мог ее успокоить, а потом сказал, что все, что с ней случилось, – навязчивое состояние, что никакого парня в черной кожаной куртке она не видела, просто она напугана, вот и все…

– Я же говорил тебе, что у меня брат написал диссертацию о страхах и навязчивых состояниях беременных… Поверь мне, это болезнь, правда, временная… И вообще, брось работу и сиди дома… раз уж ты так боишься…

Опухшая от слез, она вдруг вспомнила, что не заперла школу, позвонила директору Баеву Ренату Руфатовичу. Тот жил неподалеку от школы, он сказал, чтобы она не переживала, он сейчас отправит туда своего сына, и тот запрет… пожелал ей спокойной ночи. Какой же спокойный человек, ну просто ангел…

– Видишь, что ты сделала? – упрекнул ее Концевич, пытаясь обнять за плечи. На нем был черный банный халат, и в нем он напоминал хищную птицу. Она ненавидела его в эту минуту и никак не могла объяснить себе, как же она могла так ошибиться и выйти замуж за этого бесчувственного, жестокого человека.

– Ну же, Вера, успокойся… – Он присел рядом с ней на диван, положил ей голову на колени. – Скажи, ведь не было же никого?

– Ты не хочешь попросить у меня прощения? – Она вдруг с силой схватила его за густые, как у двадцатилетнего, блестящие волосы. – С корнем, что ли, вырвать?

– Успокойся… Какие странные желания возникают у моей беременной женушки… А больше у тебя никаких желаний нет?

Она шлепнула его ладонью по щеке…

– Я имел в виду – поужинать… Я ужасно голодный…

– Я не люблю тебя, Толя, – сказала она то, что думала и чувствовала.

– Это пройдет, и мы снова будем любить друг друга… Это все твоя беременность… Как же она искажает человека, женщину…

Он был невозмутим, не расстроился, он снова не поверил ей.

– Ты даже не спросил, чего хотел от меня этот человек… – заскулила она от бессилия. – Толя, неужели тебе все равно?

– Если бы он был реальным человеком, то я бы как-то отреагировал, нашел бы его… Сделал бы все, чтобы он оставил тебя в покое…

– Он сказал, что любит меня и хочешь со мной жить… Он снял нам с ним квартиру… ты понимаешь, это очень странный маньяк…

– Да может, он и не маньяк вовсе, а на самом деле молодой человек, страстно влюбленный в тебя… Поверь мне, беременность, может, и изменила тебя в худшую сторону в психологическом плане, но внешне ты, Верочка, просто расцвела, похорошела… И я не удивлюсь, если в тебя действительно кто-то влюбился… Тогда что тебе бояться?

– А тебе не жалко меня? Мне же было так страшно…

– Прости меня… Такого больше не повторится… Ну? Так что? Мы пойдем сегодня ужинать?

Уже в постели, стараясь не думать о визите странного молодого человека по имени Алексей, который якобы сходил по ней с ума, она сквозь сон услышала голос мужа:

– Да, кстати, вот, хотел тебе почитать… Утром в газете нашел… «Во время физиологически протекающей беременности у женщины изменяется тонус вегетативной нервной системы, в связи с чем у многих беременных нередко наблюдаются плаксивость, повышенная раздражительность и подозрительность… То есть, будущая мама изначально, по физиологическим показателям, предрасположена к тревожности». Вера, Верочка, ты спишь? Ну, ладно, спокойной тебе ночи, дорогая…

8

Из дневника Анатолия Концевича

«Весь следующий день я думал об этих туфлях и спрашивал себя: сон ли это был, или нет… Ошибки быть не могло, эти туфли принадлежали моей жене, Вере. Я отлично помню тот декабрьский вечер, когда она, радуясь предстоящему новогоднему празднику в кругу друзей, расшивала их разноцветными стразами, такими же, которые украшали ее вечернее платье. Куда она их дела после вечера, понятия не имею, я вообще не слежу за подобными вещами, но, понятное дело, что после смерти Веры они должны были либо оставаться в коробке в шкафу (где же им еще быть-то?), либо… либо она их кому-то подарила, и теперь этот кто-то пытается причинить мне боль, подкинув на порог моей квартиры.

Или же это все-таки был сон? Конечно, чтобы знать точно, реальные ли меня окружали кошмары, либо все они были плодом моего больного воображения, замешанного на появлении в городе двойника Веры, следовало бы, конечно, забрать эти проклятые туфли с порога. Но я, как трус, поступил иначе, и теперь вот мучаюсь…

Вечером на меня чуть не наехала машина. Да, она появилась в нашем дворе по мою душу, я понял это сразу, как только, пережив шок, оказался на асфальте… Я так быстро и неловко отскочил от мчавшегося на меня „Мерседеса“ с заляпанными грязью номерами, что упал прямо в лужу, разодрав колено и довольно сильно повредив кисть руки. Куда, спрашивается, могла мчаться эта машина между строениями, на узкой дороге, соединяющей наш двор с улицей. Водитель не мог не видеть меня – на мне была светлая куртка. Стало быть, меня хотели сбить или, точнее, убить.

Так хотелось позвонить Лёне и рассказать обо всем, что со мной происходило, но я словно заранее знал, что он мне ответит: старик, не бери в голову, все это твои фантазии, это я, дурак, во всем виноват, рассказал тебе об этой бабе из ресторана, забудь и успокойся…

Что касается дружной четы Маевых, то поведать им о своих страхах – приравнивается к унижению. Ну не мог я даже Олегу, моему другу, рассказать о том, какой я слабый и нервный, и что простое дорожное происшествие кажется мне подстроенной попыткой убийства, а появившиеся во сне на пороге моей квартиры туфли Веры – попыткой свести меня с ума… К тому же у этой не совсем, мягко говоря, умной Татьяны Маевой появится лишний повод поговорить со мной о книжных новинках в детективном жанре или, того хуже, о фильмах Хичкока… Ну, да, у меня сейчас не самый лучший период жизни, но я вообще не могу вспомнить, когда в моей жизни бывали эти самые лучшие периоды. Разве что когда я познакомился с Верой. Да, тогда действительно была встряска – приятная, эмоциональная, я всегда хотел ее видеть, а позже – касаться ее, говорить с ней, дышать с ней одним, что называется, воздухом… Я был влюблен и счастлив. Это состояние продолжалось довольно долго, и того охлаждения, о котором я слышал, что бывают у мужчин, которым надоела жена, у меня так и не наступило. Наоборот – Вера стала от меня отдаляться… И это как раз после того случая, когда на нее напал, по ее словам, маньяк. Но о каком маньяке могла идти речь, когда его к тому времени уже поймали, просто к ней в музыкальную школу пришел какой-то парень и признался в любви. Я, напротив, хотел ее успокоить, что ничего страшного не произошло, что это обыкновенный человек и что она, будучи женщиной привлекательной, должна была уже привыкнуть к знакам внимания со стороны мужчин… Это теперь мне понятно, что я вел себя как последний эгоист, как идиот. Ну что мне стоило каждый день заезжать за ней в школу, быть к ней более внимательным? Она считала меня холодным и черствым человеком, хотя на самом деле я пытался внушить ей мысль о том, что никакой угрозы ее жизни не существует и что хотя бы один из нас должен оставаться „здоровым“ и не обращать внимания на разные глупости… Я в тот момент ничего не боялся, и это чувство было мне практически незнакомо. Я был поглощен другими чувствами – готовился стать отцом, много размышлял об этом, к тому же у моего брата возникли проблемы со здоровьем, и я много времени проводил рядом с ним, у него дома… 1) Это он после того, как я рассказал ему о страхах жены, сказал мне, что виной всему ее беременность…Мой брат – психиатр. Это он после того, как я рассказал ему о страхах жены, сказал мне что виной всему ее беременность… Еще он сказал, что ей не следует читать газеты и смотреть новостные телевизионные программы, чтобы оградить себя от губительной для нее информации, касающейся разных маньяков и жестоких преступлений, совершаемых в нашем городе… Я даже делал выписки из его диссертации, посвященной как раз этой теме – страхам беременных. Вот, к примеру, одна из них? „Если тревога становится столь сильной и частой, что лишает человека способности к нормальной жизнедеятельности, то это является признаком тревожного расстройства. Для него характерно напряжение, доходящее до дрожи, выраженный дискомфорт, когда из-за беспокойства трудно усидеть на месте, сердце учащенно бьется, „не хватает воздуха“, усиливается потоотделени, может быть слабость, дурнота, головокружение, чувство „комка в горле“. Такое состояние нуждается в лечении“.